Лунная ночь.
Постой, не уходи прочь.
Останься со мной,
Хоть и ничто не вечно под луной.


Одумайся, ты, может быть, кого-нибудь обидел,
Возможно, это даже тот, кого ты сам не видел.
Самое время искупить вину в такую ночь.
Постой, не уходи прочь.


Вина искупается кровью. Ты знаешь,
Но о том, чтобы бежать ты даже не мечтаешь.
Мой нож наточенный, любимый,
Восстановит справедливость в эту ночь...
...Мой милый.

А знаете ли вы, что такое БОЛЬ?
Как будто бы на рану соль...
Наверно, вы не знаете,
Раз сами причиняете...


Зачем нужны такие муки?
Они не стоят и гроша.
И кто-то вдруг протянет к тебе руки,
Моля и помощи прося...


Пройдешь ты мимо. Всем плевать.
Но, за свое готовые порвать,
Люди, "страну свою спасают".
Но им лишь кажется. Мечтают.

У меня в голове мысль одна:
Скука. Скука. Скука. Да.
Мне делать нечего, мне скучно.
Порой бывает просто ГЛЮЧНО.


Я умираю от тоски.
И закисают у меня мозги.
Спасите, люди, от безделья!!!
Мне скучно ждать одной спасенья.

Две гильзы стояли на столе.
Война всегда оставляет след.
Мне хватит нести этот бред.
Пора разобраться в себе.


На душе нет места для печали,
И рубцы давно уже пропали.
Лишь бывает полоснет ножом...
But show must go on.


От жизни поблажек не жди.
По дороге своей ты иди.
Но, помни, люди ничего не забывают,
И равнодушья не прощают.

Я металась по квартире. Только бы успеть, успеть ухватить этот момент, не отпускать его...





Она бежала по дороге домой. она была одна. Уже. Или опять... В этот холодный день она не могла понять, то ли бежит от себя и от судьбы, то ли от холодла, чтобы поскорей согреться... Самой. Ее некому было согреть...


Все началось два с половиной года тому назад. Она особо не обращала на него внимания, просто знала, что такой есть. Она даже не знала, что его в ней заинтересовало. Просто однажды он напиал ей SMS. Оказалось, что телефон ее он узнал от ее друга, а вот истинную причину, почему он написал именно ей, когда ему "было скучно", она так и не узнала.
Их SMS-роман продолжался около полутора лет. Ничего особенного не происходило, просто переписывались, а 28 ноября (она даже точно запомнила дату) он впервые признался ей в любви. Она была на седьмом небе от счастья...
Но были у них и завистники. Кому-то из ее подруг определенно не нравилось, что они так тесно общаются, и в конце декабря того же года она узнала, какие мерзопакостные слухи ходят о них. Ей было чертовски неприятно, а одна из близких подруг произнесла неоднозначную фразу: «Не ты первая, не ты последняя...»
Нет, в том, что произошло дальше, эта подруга не виновата. Определенно. Она была уверена...


Наступил Новый Год. Все выходные она переписывалась с ним почти круглосуточно, оставляя себе на сон 4-5 часов.
Вообще-то, тет-а-тет они встречались довольно редко. Он постоянно был чем-нибудь да занят, поэтому общались они в основном SMSками. Если бы не SMS, то ничего бы не было. Когда они встречались (что бывало крайне редко) он даже не брал ее за руку, а о чем-либо большем и говорить было нечего. Ее это немного задевало, но она на этом особо не заморачивалась: «Ведь все еще впереди...» Дешевая отмазка.


Выходные прошли, и они снова стали встречаться. Пускай случайно, пускай в казенных стенах, но все равно, проходя мимо, она не могла не бросить на него хоть один взгляд, глянуть на него хоть одним глазком...


Быть может, его бездействие ее довело, а может просто так, но она однажды флиртовала в чате с каким то парнем, не зная ни кто он, ни как он выглядит, ни сколько ему лет... В этом чате сидел еще друг ее парня, и она это знала. Но когда она поняла что сделает он при первой же встрече со своим другом, было поздно. Ведь она писала не лично. Это была пятница, 13 января.


Через два дня она с ним поругалась. Он предложил ей остаться друзьями, а что еще она могла ожидать? Она собрала всю силу воли (она даже не знала, что может быть такой сильной) чтобы не разбить телефон и не разрыдаться, а лишь ответила ему: «О`кей». Она действительно не знала, что может быть такой сильной...


Расплакалась она лишь ночью, видимо до конца осознав, что произошло. Неделю она душила подушку, стирая ее слезами. Ей было плохо... Но ему она ничего не говорила ни слова.


Затяжная депрессия, полгода готики, размазанной по подушке туши...Ей было плохо, но она держала все в себе, чувствуя, что не выдержит еще одного дня... Но на следующий день она вставала с заплаканными глазами и продолжала жить... Как бы тяжело ей не было... Она держалась из последних сил.


Продолжительный отдых вдали от него, внимание других парней, казалось, излечили ее... Когда она порой вспоминала о последних шести месяцах, слез уже не было. То ли она их уже выплакала, то ли было уже не так больно... Она привыкла.


Вернувшись в казенный дом, она поняла, что он все-таки иногда на нее посматривает. Ей было чертовски приятно, она жаждала мести... Что бы ему тоже досталось.


В тот день было очень холодно. Ну, не то, чтобы очень, просто она была легко одета.Поэтому, чтобы согреться по пути домой они с подругами прыгали. Одна мелочь была ей помехой. Впереди шел он. Их пути совпадали, только ей было немного дальше...Она подумала, что если она хочет мести, то это очень даже подходящий шанс. Хотя, когда этот шанс предоставился, она не была уверена в том, что она хочет: вернуться к нему или отомстить?


Несмотря на ослепительное солнце дул леденящий ветер. Она не слушала, что говорят подруги, ее занимало только одно. По ее расчетам, он мог задержаться на перекрестке, если бы там был красный свет. Пока там был красный, и теоретически она могла его догнать. Только бы красный, только бы... Она надеялась, хотя подсознательно понимала, что в данный момент полностью покоряется судьбе, что если сейчас загорится зеленый она смириться с этим...
И он загорелся.


Она перешла дорогу и попрощалась с подругами. Им по другой дороге. Его ей было уже не догнать.



Она бежала по дороге домой. она была одна. Уже. Или опять... В этот холодный день она не могла понять, то ли бежит от себя и от судьбы, то ли от холодла, чтобы поскорей согреться... Самой. Ее некому было согреть...
А в плеере играло символично: «а между строчек – одно и тоже – СВОБОДА...»
Она была рада. Рада, что загорелся зеленый. Рада...





Пишу будто про кого-то другого...

Как то седня все плохо. С учебой жопа полнейшая, стихи ваапще не тянет писать, со здравием тоже хрень какая то... Как то ффсе совсем плохо.

Оставь. Тебе я больше не нужна.
Оставь. Ты причинишь лишь боль мне.
Оставь. К чему твои слова?
Оставь. Они не стоят и гроша.

Оставь. Уйди. Оставь меня.
Мне плохо и с тобой и без тебя.
Оставь. Мне надоели кошки-мышки.
Оставь. Мне надоели шишки.

Оставь. Так будет лучше.
Так будет лучше и тебе, и мне.
Я больше не хочу тебе писать,
Звонить, пылать, кричать, рыдать...

Оставь. Так будет лучше.
Так будет лучше и тебе, и мне...
И ей.

Не знаю как вы а я не далее как сегодня прочитала рассказик Тори Ильи Кнабенхоффа. Крута! Я до сих пор под впечатлением)

Бубубу.Я опять устала, опять никакая, опять на меня все кричат, опять я какая то не такая... Может, просто, не такая как все?Хотя это врядли...

Я сидела на дороге, опустив голову на руки. «Юля... Почему?» По моей щеке медленно скатилась слеза...
Меня легонько толкнула какая-то машина. Я будто очнулась от сна, подняла голову. Через слезы, которые стояли у меня в глазах, я увидела, что машина была «Audi». Разве это теперь имеет значение?! «Юля...» Машина начала сигналить. Я только зарыдала в ответ наглому водителю. «Юля-я-я-я... Где ты сейчас? Зачем ты это сделала?! Зачем?» Водителю надоело сигналить, он вышел из машины, подошел ко мне...
- Лен, что-то случилось? – спросил Димка.
- А ты не ви... – я подняла голову.
Никакого грузовика, никакой растерзанной Юли, никаких ситцевых лоскутков... Ничего. Ни капли крови. Ничего.
- Что? Нет, не вижу. Кроме того, что ты сидишь на дороге. Давай, вставай, садись в машину, нам ехать надо...
Он взял меня за локоть, помог подняться. Я подошла к машине. Там сидела Юля, целая и невредимая. Она помахала мне из машины. Дима открыл дверь... Выхода не было. Я села в машину.
- Привет, ребята, - с натянутой, вялой улыбкой поприветствовала я друзей.
- Лен, что-то случилось?
- Да нет, ребята, все нормально...
- Да ладно тебе, Лен, я же вижу, - настаивал Юрка. – Ты ведь, наверно, неспроста сидела на дороге?
- Нет-нет, Юр, все нормально, у меня просто голова закружилась.
- То-то ты такая бледная... – заметил Илюшка с переднего сидения.
Илюшка... Он, также как и Юля, сидел целый и невредимый, ничуть не грустивший... Я посмотрела на свой топ... Восемь дырок. Посмотрела на Юлю... Ситцевая юбочка, босоножки, колечко... Вспомнила кислоту... Что со мной происходит? Три видения... За три дня... Не слишком ли это? Я стала вспоминать дальше. Кафе, чебуреки... Ничего особенного.
- Илюшка, помнишь тот диск с классной музыкой, который мы слушали по дороге сюда? Поставь, пожалуйста... – попросила Юльча.
Точно, диск, музыка, ветерок... Я вспомнила. Сон! Сон... Да! Однозначно, это сон! Тот самый сон, в котором говорилось о неделе страданий и мучений! Это определенно связано! Как там говорилось... «Неделю тебя будут убивать, а на седьмой день убьют окончательно...» Сегодня среда. Осталось 3 дня. 3 дня до смерти. Как страшно... умирать.

Наша машинка медленно выезжала из города. Музыка все играла... «Значит, это наши последние 4 дня... Но ребята, бедные, ничего не знают...» Я решила не подавать виду, что я знаю «чуть-чуть больше», чем они. Пускай живут спокойно... Да, мне тяжело... Но как иначе? Никак... Сказать? Чтобы они мучались, так же как и я? Нет, нет... Я не могу!
От переполнявших меня чувств хотелось кричать. Я так не могу! Такое чувство, будто я одна знаю дату Страшного Суда, но не могу сказать ее человечеству.
Мы уже давным-давно выехали из Кущевской. Мы уже около пяти часов ехали по широкому шоссе со скоростью 120 км/ч.
Сегодня среда... 3 дня. До субботы. Четверг, пятница, суббота... А дальше ничего. Я, почему-то, даже не сомневалась в правдивости моего сна. Я была уверена. Уверена, что это правда. Как бы мне хотелось хоть на секунду усомниться в этом! Я решила ничего не говорить ребятам. Ничего. Пускай они живут так. Пускай на них не висит такой груз, какой висит сейчас на мне. Я понимала, что это не только их последние дни, но и мои. Что же... Нужно прожить эти дни как действительно последние. Я решила забыть, что я это знаю (хотя такое не забудешь). Не стоит утяжелять свою оставшуюся, такую короткую жизнь. Я решила отрываться по полной. Забыть, забыть...
Внезапно мои мысли нарушил восклик Илюшки:
- Следующая остановка – Дефановка!

Я вышла из больницы, теребя в руках справку о выписке с печатью доктора. Так, как там мне дорогу объясняли... Прямо, потом налево, через дорогу, второй поворот направо...
Так, для начала прямо... Перейдя площадь с каким-то садиком в центре, я оказалась в начале длинной улицы, которая, видимо, была главной в городке. Так, дальше налево... Угу, есть такой поворот... Так, теперь через дорогу... Я остановилась, ожидая пока проедут машины и можно будет перейти дорогу. Никаких переходов-светофоров нет, движение оживленное... Долго же мне здесь еще стоять... Вдруг какое-то затмение, легкое головокружение (первой мыслью было: «Гемоглобин?»), потом все то же. Машины, машины, перейти дорогу, второй поворот направо...

Только я не Я. Нет, в смысле я, но какая-то другая. Я посмотрела по сторонам. Все также... Ничего не изменилось. Я оглянулась назад. Там стояла Я. Так, я запуталась, а где тогда я? Я (которая я сейчас) опустила глаза. Юбка?! Что?! Я же не ношу юбок, как я могла ее надеть?! Ниже... Юлькины босоножки! Откуда? Почему?
Так, а что с руками? Я посмотрела на руки... Юлькино колечко?! Браслет?! Нет, это уже слишком...

«Ты должна перейти дорогу...»

Кто это сказал? Точно не я, и... не Я. Моя Я все еще стояла за мной. Я, которая Я, сделала шаг вперед. Я уже стояла на бордюре пешеходной дорожки. Передо мной, на дороге, была лужа. Я чуть наклонилась вперед, чтобы посмотреть на себя... Я успела увидеть только Юлькино лицо... Гладь воды рассекло колесо машины,... я еле успела отскочить. Но несколько капель грязной, мутной воды все же попало на мою, то есть Юлькину, ситцевую юбочку.

«Ты должна перейти дорогу...»

Да, похоже, я все-таки Юлька. Сзади стояла Я... Я сделала шаг вперед и оказалась на дороге. Еще несколько шагов, лавируя между машинами... Я оглянулась. Я шла за мной, казалось, Я хотела меня остановить. Я не обратила на нее внимания. Я продолжала идти вперед. Машины резко тормозили, тормоза визжали, а я продолжала идти вперед... Я перешла первую половину дороги, дойдя до разделительной. Тут меня схватила чья-то холодная рука. Я оглянулась... Это была Я. Дальше – какая-то смазанная картинка... И это опять Я. Я стою посередине дороги, держу за руку Юлю, а вокруг нас проносятся машины, проехал с грохотом грузовик...
- Юля, не надо, пожалуйста... Что такого случилось в твоей жизни, что ты решила так закончить свою жизнь?...
Ответом было лишь одно слово:
- Юра...
Юля сделала шаг вперед. Еще... Какая-то машина резко затормозила прямо около девушки. Она не обратила на это внимания. Еще один грузовик с грохотом повернул из-за угла. Еще шаг... Грузовик все ближе... Шаг...
-Юля!... Нет!...
Миг – и грузовик уже столкнул Юлю, подмял под себя... Миг – и нет человека, только кровавое месиво вперемежку с ситцевыми лоскутками... Я была в шоке. Нет слов... Нет. Я села на асфальт, прямо там, где была, на разделительной полосе. Нет слов...
- Юля, зачем?!...
Она не ответит. Теперь уже не ответит. Никогда.

- Лен, вставай, - произнес мягкий женский голос у меня над головой.
Это была докторша из перевязочной, куда я, собственно, и шла.
- А откуда Вы знаете мое имя?
- Карта. Ты ее уронила, когда падала. Ты в порядке?
- Да, вроде. Вот только голова немного кружится.
- Ничего, это нормально. Ты ведь столько лежала, а тут вдруг встала, пошла... Ну, ладно, проходи.
Я зашла в кабинет. Мысли о видении, которое только что посетило меня, никак не покидала мою голову. Доктор стала развязывать мою повязку.
«Неужели я должна была так умереть?»
От одной только мысли об этом мне становилось плохо.
Доктор сняла повязку. Я взглянула на свой живот. От удивления я поперхнулась. На моем животе не было ни царапинки, ни шрамика. Докторшу, похоже, это не удивило.
- Отлично! На тебе все заживает как на кошке. Думаю, тебя уже можно выписывать.
Доктор наложила мне очередную повязку (на всякий случай), написала какую-то записку и отправила меня с ней в кабинет №311. Попрощавшись, я вышла в коридор и направилась к кабинету.
Это оказался кабинет доктора, который должен был меня выписать. Внимательно прочитав записку, он удивленно посмотрел на меня, написал справку, поставил печать и сказал, что я могу идти собирать вещи. Потом мне нужно будет показать справку моему доктору, и я могу идти домой.
Я вышла из кабинета и направилась к себе в палату. Сборы были недолгими, ведь у меня с собой особо вещей не было, кроме моей одежды, которая была на мне. Ее я нашла на нижней полке моей тумбочки.
Одевшись, я посмотрелась в зеркало. Видок, в общем, ничего, никаких следов от кислоты, вот только какая-то аристократическая бледность. Весь вид портили восемь дырочек на топе. Но и это можно пережить... Это, даже напротив, выглядело пикантно.
В кармане я нашла мобильник, который обслуживающий персонал больницы поленился украсть. Правда, денег на счету и зарядки осталось совсем немного. Ну да ничего, переживем... И не такое было.
Я открыла записную книжку и выбрала телефон Юльчи. Глупо, ведь я знала его наизусть... Вызов, гудок...
- Алло!
- Ленка, это ты? Круто! Как ты там? Как себя чувствуешь?
- Норма. Где вы сейчас?
- А тебя уже выписали?
- Да! Ты можешь ответить на вопрос, в конце концов?
- А? На какой вопрос?
- Я его тебе уже два раза задала! Где вы?
- А-а-а... Мы в мотеле, тебя ждем.
- О`кей. Если я найду дорогу, то я к вам сейчас приду.
- Придешь? Может, за тобой заехать? Ты сама-то дойдешь? А вдруг потеряешься?
- Не потеряюсь, не волнуйся. Все, конец связи, а то денег мало.
- Ну ладно...
До того, как положить трубку, я услышала на том конце провода радостные крики Юльчи «Ленку выписали!» и не менее радостное гиканье мальчишек. Друзья, что тут скажешь...

Вернулся доктор, с кучей какого-то белого (и не очень) тряпья. Чего там только не было! И рваные простыни, и махровые полотенца, даже чей-то медицинский халат. Доктор, насколько только мог, укутал меня с ног до головы. Жжение на лице постепенно проходило и растекалось по всему телу ледяным холодом. Я замерзала, несмотря на все усилия доктора.
- Нужно согреть тебя изнутри.
- ???
Доктор достал из моей тумбочки бутылку коньяка, бокал. Налил в него примерно 100 грамм «огненной воды» солнечного, немного с рыжинкой цвета.
- Выпей, должно стать теплее… Все таки 20 лет выдержки!
Я поднесла бокал ко рту. Фу, ну и пахнет же этот коньяк! Я заставила себя сделать несколько глотков. Хотя коньяк и был комнатной температуры, казалось, он прожигал все изнутри. Я чувствовала как алкоголь протекает по горлу, стекает по пищеводу… Это было отвратительное чувство. Через несколько минут все перед глазами поплыло, доктор смазался со шкафом,… дверь смазалась с окном... Тяжелые веки медленно опускались, и я постепенно закрыла глаза… Я провалилась во мглу.

«Как же болит голова!... Ужас... Солнце в глаза... Ну зачем?! Не надо!... Я хочу еще поспать... Ну... Кто-нибудь, выключите солнце...» Вчерашние воспоминания отрывками плавали у меня в голове. «Ребята... доктор... шкаф... стакан... Стакан?!»
Стоп, может, это сон?
«Полотенце… тряпки… халат… коньяк… запах… вкус…»
Меня передернуло, как будто я снова сделала глоток огненной воды. Может, это, все-таки, сон?
Моя слабая надежда рухнула, когда я вспомнила рассказ доктора про кислоту. Ведь, если это не было сном, то я должна была умереть…
Я с силой открыла глаза. Нет, это был не сон. Я лежала на своей кровати, закутанная с ног до головы всяким хламом, похожая на снеговика. Похоже, что я не умерла. Если только рай не настолько похож на действительность. Или ад...
- Доктор! Доктор! Помогите мне! Пожалуйста...
В палату вбежал доктор. Растрепанный, видимо, только что проснувшийся, он ошарашено посмотрел на меня.
- Лена! Неужели! Ты жива! Не могу поверить, ты жива!
Я попыталась сесть на кровати, но не смогла из-за повязок. Как пружинка, я откинулась назад.
- Сейчас, сейчас, я тебе помогу!
Видимо, оживленный моим «воскрешением», доктор быстро распутал меня из всего тряпья. Он не переставал восторгаться моей «живучестью».
- Ты ведь за последние два дня два раза чудом избежала смерти! Это невероятно! Я не могу поверить!
Доктор окончательно распутал меня, оставив на животе повязку.
- Тебе бы отправиться на перевязку, - начал было доктор, но тут его глаза посмотрели куда-то в сторону. Я проследила его взгляд... Я была удивлена не меньше доктора. На повязке не было ни единого пятнышка крови, ровным счетом ни-че-го.
- Э-э-э-эм... А где... кровь?
- А я откуда должна знать?!
- Значит так. Сейчас идешь на перевязку, там заодно посмотришь, что творится с твоими дырками в животе, потом вернешься сюда и позовешь меня. Хорошо?
- Да, да, - лениво согласилась я, садясь и опуская ноги с больничной койки на холодный кафельный пол. Голова раскалывалась. Доктор вышел из палаты, оставив меня одну. Я встала, надела больничный халатик, тапочки, захватила временную карту, вышла из палаты, дошла до кабинета. Голова... Проклятый гемоглобин так сильно понизился, что теперь кружилась голова, в глазах потемнело, я упала на пол, потеряла сознание... Дальше... Только видения.
Помню, что я снова оказалась в своей палате, снова вся закутанная. На часах, висевших на стене, было ровно два часа ночи. Меня всю колотит озноб, такое впечатление, что я нахожусь в Антарктиде, потому что неимоверный холод окутывает меня, забирает меня, своими леденящими лапами охватывая всю меня. Тело сводит.
Мне становится все хуже и хуже... Я понимаю, что медленно замерзаю, будучи не в силах даже позвать на помощь. Мое сердце сильно бьется от волнения, но его удары, прежде разносившиеся оглушительным гулом по всему телу, стали медленно затихать... Доктор ворвался в последнюю минуту. Я чувствовала, что умираю... Это были мои последние секунды. Ударов сердца было уже почти не слышно...
- Нет, Лена! Не надо, Лена! Зачем? Нельзя, Лена! Ну как же так...
Докторские причитания постепенно отдалялись от меня, голос доктора звучал все глуше... Холод окончательно победил меня. Я... умерла.

Я уже почти спала, когда в палату вошел доктор.
- Я забыл Вам дать…
Видимо, он хотел мне дать какое-то лекарство, но, когда он зашел в палату, открылся белоснежный шкаф, который стоял прямо напротив меня. Он был пуст…ну, или почти пуст. Со всех его полок текла какая-то пенистая бурая кислота. Я испугалась и рывком села на кровати.
- Нет-нет! Лежите! Что Вы!
- Но… Доктор! Посмотрите! Там…
Доктор заглянул за дверцу шкафа.
- Что это?!
- Не знаю, но что-то очень странное и необычное.
- ?!
- Оно появилось внезапно, в тот же момент, когда вы зашли… Доктор, ну сделайте же что-нибудь!
- А что я могу сделать? Разве что… - доктор взял тряпку, висевшую на бортике ведра, стоявшего за дверью.
Он начал бережно, осторожно протирать каждую полку, не спеша. От волнения и страха я захотела пить. Я взяла стакан с водой, стоявший на моей тумбочке, поднесла к губам…
- А-а-а-а-а! – мой крик разнесся по всей больнице, залетел в каждую палату, отразился от всех стен, окон, дверей и эхом вернулся ко мне.
Вода, такая кристально чистая несколько мгновений назад, превратилась в ту же гадость, что текла с полок моего шкафа, полки которого недавно протирал доктор. Теперь же он стоял ко мне лицом с тряпкой в руке и изумленно разглядывал мой стакан. Эта гадость (которая в стакане) начала бурлить и пузыриться. От отвращения я бросила стакан на пол. Тот не замедлил разбиться, его осколки разлетелись по всей палате, жидкость обрызгала все вокруг, включая и меня.
- А-а-а-а-а! – повторно.
Бурая жидкость забрызгала меня всю: руки, волосы, шею и, главное, лицо!
Настала очередь доктора:
- А-а-а! Вспомнил! Это кислота диз….ау….ксе… Черт, забыл! Впрочем, не важно! Это кислота, от которой можно уме… О, Господи! Ваше лицо!
Он подлетел ко мне, схватил с тумбочки салфетку и стал вытирать мне лицо.
- Откуда она здесь взялась?
От страха я расплакалась. Что теперь будет со мной, с моим лицом? Места, куда попала кислота, начинало неимоверно жечь. Что эта кислота способна со мной сделать?! Доктор прочитал мои мысли. Все еще вытирая мое лицо, он рассказал мне.
- Участки, пораженные этой кислотой, чаще всего, обугливаются, но еще перед этим около 10 часов человека бьет озноб, он испытывает адский холод, и, если его не укутать и т.д., он может умереть. Вам очень не повезло. Эта кислота попала на Вашу кожу вечером. Значит, замерзать Вам придется ночью. Не пытайтесь не спать – бесполезно. Людей, которые пострадали от этой кислоты, нужно как можно лучше закутать, замотать и т.д. Дальше – все зависит от ухода. Весь одиннадцатый час после поражения кожи, пораженные участки необходимо обрабатывать всевозможными кремами и мазями, дабы кожа не обуглилась. В общем, не волнуйтесь, все будет хорошо…
«Добрый доктор! – подумала я. – Сначала рассказывает всякие ужасы про обугленную кожу, а потом обещает, что «все будет хорошо!»
Адреналин в моей крови, я уверена на все 100%, превышал норму раза в три. На нервной почве у меня начало сводить колени, на ладошках выступил холодный пот, нервные узлы превратились в морские. Я была вся в напряжении.
- Сейчас мы Вас закутаем, все будет хорошо, нужно только ночь продержаться, а дальше Вашей жизни ничего не угрожает! Только лишь ночь…
Он до конца вытер мое лицо и быстрым шагом вышел из палаты. В окошечко было видно как, выйдя, он бросился бежать.
«Господи, что же делать, что же делать?» - в моей голове, как белка в колесе, вертелась одна и та же мысль, на бешеной скорости проносились одни и те же слова. «А что, если эта ночь последняя для меня, что, если я засну и никогда, уже никогда не проснусь?...» Мне было жутко от одной только мысли об этом.

- Лена Корсакова? Она в 306 палате.
- Спасибо.
А она уже пришла в себя?
- Пока нет… Но ее жизни ничего не угрожает
Я открыла глаза. Черт, лучше бы я этого не делала. Белый цвет стен больничной палаты, солнечный свет, отражавшийся от стен – все это било своей яркостью в мои отвыкшие от дневного света глаза. Когда я немного присмотрелась к окружающей меня обстановке, то увидела, что лежу в больничной палате, на животе у меня повязка, через которую проступили восемь кровавых пятнышек на одинаковом расстоянии. Странно, но боли я почти не чувствовала, при этом сил даже чтобы пошевелить пальцем не было. Дверь в палату открылась.
- Ленка! Ты уже очнулась?! Как ты? – завопила Юльча, обрадованная тем, что я уже пришла в себя.
- Как ты себя чувствуешь? – встревожено спросил Димка.
За Димкой в палату ввалился Юрка с букетом полевых цветов.
- Ну, где она, как она? – скороговоркой выпалил он, оглядываясь по сторонам, а когда он, наконец, увидел, где я лежу, подошел ко мне и положил букетик на мою тумбочку.
- А… Что, собственно говоря, произошло?
- Ха! А ты не знаешь?
- Юр, она ведь потеряла сознание…
- Ах, ну да… Короче, помнишь, мы пошли искать Димку, который пропал вместе с машиной? Так вот, ты отстала, а мы не сразу заметили и… в общем, когда мы обернулись, мы увидели тебя шатающейся, словно ты была пьяной. Потом ты споткнулась и упала… На спицы велосипедного колеса. Отсюда и повязка…
- Постой, а где Илюшка?
- Ну… Илюшка… Он не смог прийти…
- Как «не смог»?! Что с ним?
- Ну, он занят.
Я немного успокоилась, но отсутствие Илюшки меня все еще беспокоило. Еще бы, после вилок…
Дверь в палату открылась, и вошел врач.
- А, Вы уже очнулись? Ну, хорошо… Нет-нет! Лежите! Вам сейчас покой нужен. Вы хоть знаете, что с Вами случилось? Как «нет»? Вы, вообще-то, чудом остались целы! Ну, или почти целы… Когда Вы упали на спицы велосипедного колеса, как мне рассказали ваши друзья, то те восемь спиц, которые пронзили Вас насквозь не задели ни одного органа! Это же феноменально!
- Да?
- Да! Считайте то, что с Вами вчера произошло вторым рождением!
- Вчера?
- Да, вчера. А ваши друзья вам еще не сказали?
- Не-а… Доктор, а сколько мне здесь еще лежать?
- Ну… Думаю еще дня два… Ваши раны поразительно быстро заживают, поэтому, я думаю, завтра – послезавтра мы сможем Вас выписать… Ну простите, мне пора.
Доктор ушел, друзья тоже решили оставить меня. Солнце уже садилось, и стены палаты становились багрово-красными. Меня одолевала усталость, веки тяжелели…

Через десять минут мы доехали до Кореновска (это та деревня, про которую говорил Юрка). Это была небольшая деревушка, в которой, несмотря на размер, был ресторанчик (в смысле какая-то местная забегаловка), что-то вроде мотеля и магазин. Было около двух часов дня, и мы уже порядком проголодались.
- Заедем? – спросил Димка, включив поворотник, когда мы проезжали мимо забегаловки.
- Ну давай, а то я уже голодная как волк, - заметила Юльча.
Мы припарковались. Зашли. М-да… Типичная советская столовка. С бухающими рабочими, пышными продавщицами в чепчиках, гранеными рюмочками и тараканами. В общем, полный комплект. Но голод оказался сильнее отвращения. Мы накупили местных чебуреков (это в которых процентное соотношение мяса и теста равно 1 к 9) и, полностью обляпавшись, наелись досыта. Мы вышли из столовой. Стоп, а где…
- ГДЕ МАШИНА?! – заорал Илюшка.
- Пантово… это че, мы теперь в этой дыре торчать должны будем? – неуместно сострил Юрка.
- Там ведь все наши вещи!
- И мои любимые джинсики… - печально добавила Юльча.
Место, где была припаркована наша «Audi», пустовало. Нигде в округе не было видно нашей машинки.
- А где Димка?
- Димка!!! – хором воскликнули я и Юльча.
- Это он, нет сомнений. Ведь ключи остались у него!
- Юрка, не делай опрометчивых выводов…
- А кто еще? Даже если и не Димка, то где он сам?
- У меня предложение. Во-первых, эта машина ему не особо и нужна. Ведь он несовершеннолетний… На первом же посту ГАИ поймают. А во-вторых, он, скорее всего, хотел нам просто помочь. Может, он в мотеле? Повез туда машину, пока мы обедали…
Доводы Юльчи звучали убедительно. Ребята, похоже, с ней согласились.
- Возможно. И, похоже, нам придется идти туда пешком… - заныла я. После 2 дней дороги ноги отказывались идти.
- Пошли. Тут недалеко, - уговорили меня ребята.
Я согласилась. Все равно, рано или поздно, придется ходить пешком. Мы шли уже пятнадцать минут.
- Ну, и где ваш мотель?
- Скоро, Ленка, потерпи…
Небо начало проясняться. Появились кусочки лазурного неба. Иногда на землю пробивалось солнце. У меня начинала кружиться голова, в коленях ломило. Внезапно перед глазами встал черный фон. Деревня исчезла. Я почувствовала, что куда-то проваливаюсь…
Перед глазами появилась комната. Какая-то зачуханная, старенькая. Шестым чувством я догадалась, что это комната дворника. Комната была прямоугольной, проходной. Позади меня было окно, а напротив, в другом конце комнаты, справа и слева были двери, открывающие проход к другим комнатам. У стены, противоположной окну стоял трехстворчатый шкаф, с покоробившимся и кое-где уже отвалившимся лаком. Все стены комнаты были увешаны старыми, пыльными коврами. По обе стороны от меня, в углах у окна, были какие-то завалы барахла. По правую руку от меня стояла софа (тоже пыльная).
Я, поддавшись природному и неуемному женскому любопытству, сделала шаг вперед. Внезапно, передо мной из воздуха появилась фигура человека, которая сначала была прозрачной, но постепенно набирала цвет. Пока человек материализовался, я успела увидеть через него, что со шкафа, который стоял прямо за человеком, с металлическим звоном упала какая-то драная коробка. Человек передо мной окончательно материализовался. Это был Илюшка.
- Илюшка?!
Моему удивлению не было предела. Илюшка?! Здесь?! Откуда?! Но он молчал. Абсолютно ничего не говорил. Ничего не объяснял, не шутил, как обычно… Тишина скопилась в комнате и становилась неестественной.
- Что происходит?
Илюшка мне не ответил.
Вдруг, за его спиной зашевелилась упавшая коробка. Из этой коробки стремительно «выплыла» вилка, абсолютно ненормальных размеров. Она была размером с половину комнаты. Вилка пристроилась четко за спиной Илюшки. Он, похоже, ни о чем не догадывался. Тем же шестым чувством, каким я догадалась о хозяине квартиры (дворнике), я почувствовала, что сейчас что-то произойдет… Неизвестно, плохое или хорошее… Илюшка, похоже, тоже это почувствовал и толкнул меня на софу. При этом сам он даже не успел двинуться с места. Время, казалось, замедлило свой ход. Илюшка не двигался с места. Я, все еще летя на кровать, увидела, что на том месте, где я только что стояла уже промчались наточенные зубья второй огромной вилки, которая находилась точно за мной, когда я стояла перед Илюшкой. Я продолжала лететь… Обе вилки вонзились в Илюшку. А я все еще не приземлилась… Вилки начали поворачиваться в животе у Илюшки. Я почувствовала жгучую боль в животе… Из Илюшки брызнула кровь. Я, наконец-то, приземлилась. Удар о кровать… Сильный… Я потеряла сознание, меня окутала тьма… Тьма…

Ветер. Солнце. Друзья. Море. Что еще? Ничего. Бесспорно, это было лучшее лето в моей жизни. Думаю, лучше и не будет. По крайней мере, думала. Мы колесили по стране на машине, полной смеха и веселья, музыки и…любви. Куда ж без этого? Хотя… последнего аспекта в нашей машинке было, пожалуй, меньше всего. Среди всей нашей компании, состоящей из 5 человек, была всего одна пара. Хотя и их можно не считать… Юльча и Юрка тщательно скрывали от нас (остальных) свои отношения. Остальные же (то бишь я, Илюшка и Димка) делали вид, что ничего не замечали. И правильно делали. В нашей компании, состоящей из 16-18-летних парней и девчонок, фактически не было места для других отношений, более серьезных, чем дружба. Мы были командой, единым целым. У нас никогда не было лидера, выделенного центра компании. Мы отрывались везде и всегда, как и когда могли. Вот и этим летом мы решили собраться все вместе и…просто покататься по стране. Илюшка уже получил права и иногда он сажал за руль своего братишку, семнадцатилетнего Димку. Ночевали мы где придется, то в придорожных отелях, то в палатках в лесу, то у какой-нибудь доброй бабуськи. Мы уже прилично проехали, от Москвы до Ростова-на-Дону – это не хухры-мухры. Около тысячи километров. Мы ехали уже 2 дня, впереди нас ждали море, пляж… Мы мечтали об этом всю промозглую осень, ледяную зиму и мокрую весну. Это путешествие было настолько желанным, что мы не пожалели ни сил, ни времени, ни, в конце концов, денег.
- А что мы будем теперь слушать? – спросила Юльча всю компанию насчет музыки, потому что очередной диск закончился и пошел по второму кругу.
- Даже не знаю… - ответил Илюшка, - А сколько времени нам ехать до следующего населенного пункта?
- Думаю около получаса. Если в километрах, то… - штурман Юрка прищурился, прикидывая количество километров по карте, - где-то около шестидесяти. Что-то вроде того. А что? – с улыбкой добавил он.
- Да так, ничего, - с взаимной улыбкой ответил Илюшка, - просто в бардачке, по-моему, есть диск с классной музыкой, как раз на полчаса.
- Понятно… Ща посмотрю… Вот этот? – спросил Юрка, извлекая из коробочки зеркальный диск, который из-за преломления солнечных лучей переливался всеми цветами радуги.
- Да, похоже… Включай.
Юрка открыл CD-дисковод панельки, поставил диск, и заиграла музыка, приятная, легкая…
- И правда, классная, - подтвердил Димка.
Машина была с откидным верхом (крутая, да?!) и я, подставив лицо свежему ветерку, задремала…
Мне приснился сон. Его самого, в деталях, я не помню. В моих воспоминаниях осталась только суть. Она заключалась в том, что на этой неделе (а это, как назло, было воскресенье) меня будут пытаться убить шестью разными способами (по одному в день) и на седьмой раз (то бишь в воскресенье) та сила, которая будет пытаться осуществить мое убийство, наконец-то победит меня и я буду мертва. Бред, я знаю…
Проснулась я оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Лена, Лена, Лена…
- ЛЕНА!!!
Это был Димка. Он так низко склонился надо мной, пытаясь разбудить меня, что я, открыв глаза, даже не сразу поняла, где я нахожусь. Я видела только его лицо и черный фон. Я резко тряхнула головой и поняла, что верх у машины закрыт (отсюда и черный фон) и что ребята склонились надо мной и тревожно за мной наблюдают. Машина стояла на обочине.
- Что-то случилось? Все нормально? – заботливо спросил Юрка.
- Ну да, вроде… А что такое?
- Ну…Просто ты… - начал было Илюшка, но Юльча его перебила.
- Ты… Очень сильно кричала во сне, что-то вроде «Не правда!», «Нет!», «Не верю!», «Никогда!» и тому подобное, - сообщила мне она.
- А еще ты как-то дергалась странно, как будто тебя приковали к чему-то, а ты хочешь освободиться…
Я была поражена. Во сне я еще ни разу в жизни не разговаривала, уж тем более метаться.
- Это все?
- Ну… Вроде да, - сказал Димка.
За то время пока я спала, погода резко изменилась. Лазурное небо и палящее солнце сменились тяжелыми, свинцовыми тучами, которые, казалось, придавили своей тяжестью к земле все, что находилось на ее поверхности. Даже еще не созревшая рожь, поля которой тянулись до горизонта по обе стороны дороги, и та поникла колосками к земле.
- Поехали отсюда, - мрачно заметила я.
Димка, который уже сидел за рулем вместо Илюшки, повернулся вперед, и машина набрала прежнюю скорость.
- Народ, а сколько я спала?
- Ну… Минут 15.
«М-да… - подумала я, - фигня какая-то…»

Бывает можно выстрелом войну начать,
Бывает можно искрою начать огонь.
Но раз такие мелочи важны,
здесь кто-нить может мне сказать,
КАКОГО ЧЕРТА ЭТОТ МИР ЕЩЕ СТОИТ?!

Я сначала написала, и только сейчас когда печатала провела анологию с историей Поттера и Насти... кто знает о ком я - поймет. Кто не знает - просто читайте.


Клей-карандаш для губ. Готично.
Это был лишь курортный роман. Логично.
Он ее любил. Она не знала.
Он резал вены. Она молчала.

Он не мог ей сказать.
Судьба не привыкла помогать.
Он ее любил. Она не знала.
Он резал вены. Она молчала.

Он выждал случай, ей сказал.
Она ответила:"Ну, ты попал."
Он ее любил. Она молчала.
Он порезал вены. Она не знала.

Вот мои четыре стиха.


***

Мне хочется писать стихи.
О том, что в людях нет души,
Что вымерла вся человечность,
Что "ложь равно знак бесконечность".

Мне опостылело безделье,
Я жду души восстановленья.
Но для кого и для чего?
Мне, вроде как, уж все равно.

Что будет в будущем?
Не знаю. Но я надеюсь и мечтаю,
Что, вдруг, настанет час,
Час отомщенья. Час для нас.

Тогда, быть может, все вернется.
Любовь твоей души коснется,
А может боль.
Тогда поймем, что
"Ложь, равняется и ноль".


Кукла.

Лежала кукла на асфальте,
Ветер трепал разорванное платье.
Кому нужна? Да никому.
И волосы уже в снегу.

Была когда-то молодой,
Красивой, модной и худой.
Ей поигрались и забыли.
Она опять одна в квартире.

Хоть занимала мало места,
Ненужной стала здесь невеста.
Собрали, выкинули. Все...

Лежала кукла на асфальте,
Ветер трепал разорванное платье.
Ей грустно было, ведь она
Обречена быть куклой. Навсегда.


Не дыша.

Пройти свой путь по жизни
Не спеша
И, вот уж мне проблема,
Не дыша.

Жизнь так гибка и
Многогранна,
Что может повернуть тебя
Нежданно.
То, вдруг, дыши,
То не дыши.

Дышите, не дышите.
Ах, не хотите? Как хотите.
Не дышите. Не дышите...


***

Зачем, скажите, я всегда иду
Туда, где никогда меня не ждут?
Зачем, скажите, я нужна на этом свете,
Коли никто не слышит даже мое "вето"?

Хотела б я забыть, но я не промолчала.
Хотела б я прожить всю жизнь свою сначала.
Но не дано. Ведь даже этих слов
Не вырубить и сотней топоров.