Слишком много -- чтобы говорить. И мало -- чтобы остаться честным. Только столбец нетерпения...

скользнула ложь по линзам света
и клоун скачет невпопад
и вышли звери прочь из клеток
меня на сцену провожать

а я стою слова растратив
еще до выхода и мне
нельзя солгать что воздух краден
что я устал что сплю во сне

что кровь моя дождем упала
и звезды бусами сплелись
и та, что ближе кожи стала
ушла, как небо от земли

Это цитата сообщения Серн Оригинальное сообщение

- Бог, - говорил Менальк, - то, что перед нами.
Не пытайся, Натанаэль, найти Бога иначе, чем во всем.

Каждое создание указывает на Бога, но ни одно его не обнаруживает. Каждое создание, стоит только взгляду остановиться на нем, уводит нас от Бога.

Натанаэль, ты увидишь в пути все, но не остановишься нигде. Скажи себе, что Бог - единственное, что не может быть преходящим.
Я плачу, потому что мне нечего больше сказать.

Я знаю, что нельзя начинать писать, когда нечего больше сказать, кроме этого. Но я писал и буду писать еще об этом, снова об этом.

А. Жид

Денис Коротаев
(1967-2003)

Кто сказал, что любовь умерла в этих каменных джунглях?
Кто сказал, что она отравилась парами неона?
Не она ли велит нам плясать на асфальтовых углях
И травой прорастать сквозь упрямую толщу бетона?

Не она ли нас учит прощать поцелуи Иуде
И, ступая стопами Христа, воскресать ежегодно?
Не она ли зовет нас мечтать о несбыточном чуде,
Чтобы после творить это чудо легко и свободно?

Не она ли готовит нам то, что случилось с другими -
Потерявшими ум и воспевшими эту пропажу?
Кто сказал – умерла? Я готов вам назвать ее имя,
Но оно вам, увы, ничего совершенно не скажет.

Распахните окно! Положите цветы к изголовью!
Позабудьте о мире машин и расчисленных кодов!
Если вы на земле до сих пор не встречались с любовью,
Вы, наверное, не родились… Так удачных вам родов!


******

Уменьшив небо до размера малой форточки,
Пустые семечки с утра до ночи лузгая,
Страна сидела по-тюремному на корточках
И заводила спохмела блатную музыку.

Страна металась между свастикой и мистикой,
Страна стенала, упиваясь горькой повестью.
И всё казалось что вот-вот уже амнистия,
И всё казалось на свободу с чистой совестью.

Страна баландой по-барачному обедала
И ненавидящих её смиренно славила,
А сколько воли не видать, так это ведала
Одна кукушка, да и та, поди, лукавила…

******

Мой город – мёртв, но внешне – как живой.
Мой город - труп, но этого не знает.
Который год меня он привечает
Гримасою бездумной и пустой.

Который год меня вгоняет в пот
Недвижный взгляд его холодных окон.
Мой город так похож на спящий кокон,
Но ЧТО там – знают те, кто в нём живёт.

А город пахнет пивом и свинцом,
И вера в превращение напрасна.
Мой город - мёртв, и жизнь уже не властна
Преобразить застывшее лицо.

Ещё запляшет зарево реклам,
Унылая кайма иллюминаций,
И мышцы улиц будут сокращаться,
Когда пропустят ток по проводам,

Но зеркало, прижатое к губам,
Хранит всё те же траурные вёдра.
Мой город - мёртв, а мы сидим у одра,
Ни веря ни ему, ни докторам

******

А Вас не прогоняли через строй,
В котором с обреченностью вселенской -
И женщина с протянутой рукой,
И юноша, убитый на Чеченской?..

А Вы, Вы не смотрели им в глаза,
В которых вместо отсвета и взгляда -
Сожженная бессилием слеза
Стоит, как поминальная лампада?..

А Вы, ускорив шаг, наверняка
Смотрели вдаль подчеркнуто невинно,
Но то, что не сорвалось с языка,
Шпицрутенами падало на спину.

А ночью, нарушая Ваш покой,
Являлись с обреченностью вселенской
И юноша, убитый на Чеченской,
И женщина с протянутой рукой...

А Вас не прогоняли через строй?..


******

Нити сотен дорог замыкаются в круг,
Купол неба дождями исколот…
Я устал от твоих ритуальных услуг,
Мой любимый и проклятый город.

Я устал от привычных твоих похорон
И прощаний без мысли о встрече,
От увядших вождей, от сожжённых знамён
И покоя от сечи до сечи.

Я устал проклинать, словеса не любя.
Воздавая и нашим и вашим,
И унылую жизнь пропускать сквозь себя,
Как больничную манную кашу.

Я устал в сотый раз путать песню и стон
И, шагая тропой поколенья,
Отмечать годовщину твоих похорон,
Словно дату второго рожденья.

******

Последнего века привычный итог –
Хоругви, знамёна, арены.
И яро вещает лукавый пророк.
И бьётся в падучей блаженный.

А я, сторонясь суеты площадной,
Шепчу до невидимой дрожи:
«Эй. Племя! Как будто мы крови одной,
Но что же мы так не похожи?!»

Уколом свободы расширив зрачки,
О новой России прокрякав,
Эй, племя, твои племенные бычки
Всё больше похожи на кряков!

Ну что же ты медлишь? Иди же, иди,
Покуда открыта дорога.
Эй, племя, стоять у тебя на пути –
Что пробовать хватку бульдога.

Иди же, иди, не горюя о том,
Легко ли тебе в безвременьи?
Эй, племя, Бог весть, что ты скажешь потом
Своей неизведанной смене…

ПОЛИНА

Полина! Полынья моя!
Когда снег любит -
значит, лепит,
А я, как плавающий лебедь,
В тебе, не помнящей меня.
Полина! Полынья моя!
Ты с глупым лебедем свыкаешься,
И невдомек тебе, печаль моя,
Что ты смеркаешься, смыкаешься,
Когда я бьюсь об лед молчания.
Снег сыплет то мукой, то мУкой,
Снег видит, как чернеет лес,
Как лебеди, раскинув руки,
С насиженных слетают мест.
Вот только охнут бабы в шали,
Дохнут морозиком нечаянно,
Качать второму полушарию
Комочки белого отчаянья.
И вот над матерьми и женами,
Как над материками желтыми
Летят, курлычут, горем корчатся -
За теплые моря в край творчества.
Мы все вас покидаем, бабы!
Мы - лебеди, и нам пора
К перу, перронам, переменам,
Не надо завтра мне пельмени -
Я улетаю в 22!
Забыв о кошельках и бабах,
Ждут руки на висках Уфы,
Как рухнут мысли в девять баллов
На робкий, ветхий плот строфы.
Душа моя, ты - таль и опаль,
Двор проходной для боли каждой,
Но если проститутка кашляет,
Ты содрогаешься, как окрик!
И все же ты тепла, и зелена,
И рифмой здорово подкована.
Я сплю рассеянным Есениным,
Всю Русь сложив себе под голову!
Давно друзей не навещаю я.
Все некогда - снега, дела.
Горят картины Верещагина
И пеплом ухают в диван!
И где-то с криком непогашенным
Под хохот и аплодисменты
В пролет судьбы уходит Гаршин,
Разбившись мордой о бессмертье.
Так валят лес, не веря лету,
Так, проклиная баб и быт,
Опушками без ягод слепнут
Запущенные верой лбы.
Так начинают верить небу
Продажных глаз, сгоревших цифр,
Так опускаются до нэпа
Талантливые подлецы.
А их уводят потаскухи
И подтасовка бед и войн,
Их губы сухо тянут суки.
Планета, вон их! Ветер, вон!
При них мы сами есть товар,
При них мы никогда не сыты,
Мы убиваем свой талант,
Как Грозный собственного сына!
Но и тогда, чтоб были шелковыми,
Чтобы не скрылись ни на шаг,
За нами смотрят Балашовы
С душой сапожного ножа.
Да! Нас опухших и подраненных,
Дымящих, терпких, как супы,
Вновь разминают на подрамниках
Незамалеванной судьбы.
Холст тридцать семь на тридцать семь.
Такого же размера рамка.
Мы умираем не от рака
И не от старости совсем.
Мы сеятели. Дождь повеет,
В сад занесет, где лебеда,
Где плачет летний Левитан, -
Русь понимают лишь евреи!
Ты - лебедь. Лунь. Свята, елейна.
Но нас с тобой, как первый яд,
Ждут острова святой Елены
И ссылки в собственное "я".
О, нам не раз еще потеть
И, телом мысли упиваясь,
Просить планету дать патент
На чью-то злую гениальность.
Я - Бонапарт. Я - март. Я плачу
За морем, как за мужиком,
И на очах у черных прачек
Давлюсь холодным мышьяком.
Господь, спаси меня, помилуй!
Ну, что я вам такого сделал?
Уходит из души полмира,
Душа уходит в чье-то тело.
И вот уже велик, как снег,
Тот обладатель.
Не беспокоясь о весне,
Он опадает.
Но он богат, но он базар,
Где продают чужие судьбы.
Его зовут месье Бальзак
И с ним не шутят.
С его пером давно уж сладу нет,
Сто лет его не унимали.
Ах, слава, слава, баба слабая,
Какие вас умы не мяли?
Когда мы сердце ушибаем,
Где мысли лезут, словно поросль,
Нас душат бабы, душат бабы,
Тоска, измена, ложь и подлость.
Века, они нам карты путают,
Их руки крепче, чем решетки,
И мы уходит, словно путники
В отчаянье и отрешенность.
Мы затухаем и не сетуем,
Что в душу лезут с кочергою.
Как ветлы над промокшей Сетунью,
Шумят подолы Гончаровых.
Ах, бабы, бабы, век отпущен вам,
Сперва на бал, сперва вы ягодка,
За вашу грудь убили Пушкина.
Сидела б, баба, ты на якоре!
Ау! Есенину влестившая
Глазами в масть, устами в кленах
Ты обнимаешь перестывшего
За непознавших, но влюбленных.
Тебе, не любящей одних,
Его как мальчика швырять.
Да! До последней западни!
Да! До последнего шнура!
О, если б знали вы, мадонны,
Что к Рафаэлю шли на Пасху,
Что гении сидят, как вдовы,
Оплакивая страсть напрасную,
Что гении себя не балуют,
Что почерк их ночами точится,
Что издеваются над бабами,
Когда не в силах бросить творчество.
Когда изжогой мучит тело
И тянут краски теплой плотью,
Уходят в ночь от жен и денег
На полнолуние полотен.
Да! Мазать мир! Да! Кровью вен!
Забыв измены, сны, обеты,
И умирать из века в век
На голубых руках мольберта.
Полина, полоня меня
Палитрой разума и радости,
Ты прячешь плечики, как радуга,
На стих мой, как на дождь, пеняя.
Но лишь наклонишься ты маком,
Губами мне в лицо опав,
Я сам, как сад, иду насмарку
И мне до боли жалко баб!

1963

***

Я беру кривоногое лето коня,
как горбушку беру, только кончится вздох.
Белый пруд твоих рук очень хочет меня,
ну а вечер и Бог, ну а вечер и Бог?

Знаю я, что меня берегут на потом,
и в прихожих, где чахло целуются свечи,
оставляют меня гениальным пальто,
выгребая всю мелочь, которая - вечность,

Я стою посреди анекдотов и ласк,
только окрик слетит, только ревность
притухнет,
серый конь моих глаз) серый конь моих глаз!
кто-то влюбится в вас и овес напридумает.

Только ты им не верь и не трогай с крыльца
в тихий траурный Читать далее...

[200x240]
Леонид Губанов
(1946-1983)

МОЛИТВА

Моя звезда, не тай, не тай,
Моя звезда - мы веселимся,
Моя звезда, не дай, не дай
Напиться или застрелиться.
Как хорошо, что мы вдвоем,
Как хорошо, что мы горбаты
Пред Богом, а перед царем
Как хорошо, что мы крылаты.
Нас скосят, но не за царя,
За чьи-то старые молебны,
Когда, ресницы опаля,
За пазуху летит комета.
Моя звезда, не тай, не тай,
Не будь кометой той задета
Лишь потому, что сотню тайн
Хранят закаты и рассветы.
Мы под одною кофтой ждем
Нерукотворного причастья
И задыхаемся копьем,
Когда дожди идут нечасто.
Моя звезда - моя глава,
Любовница, когда на плахе,
Я знаю смертные рубахи,
Крахмаленные рукава.
И все равно, и все равно,
Ад пережив тугими нервами,
Да здравствует твое вино,
Что льется в половине первого.
Да здравствуют твои глаза,
Твои цветы полупечальные,
Да здравствует слепой азарт
Смеяться счастью за плечами.
Моя звезда, не тай, не тай,
Мы нашумели, как гостинцы,
И если не напишем - Рай,
Нам это Богом не простится.

Это цитата сообщения Чучело-брыкучело Оригинальное сообщение

Философия разбитого стекла -
От безмолвия...
Я вчера кому-то сердце отдала -
Не запомнила.

Философия амбарного замка
На бездверии -
Я стучала, только дрогнула рука
Недоверия.

(с) Декабрина Коржуева

Опять работается в полную силу... Ежели так сохранится -- сделаю книгу в срок.
Придумал название... Долго крутил по периметру черепа -- вроде бы неплохо крутится, за углы не задевает.
Рад!:neo:

Это цитата сообщения Чучело-брыкучело Оригинальное сообщение

Она летела  на роликах за солнечными зайчиками. Зайчики прыгали сквозь решетки забора, рисуя лесенки на тротуаре. Разгоняясь, она ожидала, что темные полоски тени будут рельефными, притормаживала,  а это зайчики устраивали свои прятки, весело подмигивая со светлых полосок. Солнечно-полосатая зебра тротуара хитро щурилась. 

 

Она любила с ним играть так, как  играли в прятки эти зайчики. Шутливо сопротивляться, когда он целовал ее розовые пяточки, барахтаясь извиваться,  путаясь в его руках, ногах… переплетясь телами прильнуть страстно, безумно желая и мучая, дразня…   Они были большие мастера игры, это перчило их отношения. Пробираясь на ощупь к той грани, за которую нельзя, иногда переходя ее, сжимаясь в комок и… возвращаясь к теплу прежних отношений. Как после ссоры, когда  кажется – все, стоп, больше ничего не будет и страшно терять, а надо бы потерять, потому что терпеть  нет сил… И начинали перебирать  варианты существования друг без друга, а потом примирение, сладкое до головокружения и радость…

 

Солнечными зайчиками жизни были их отношения. Вот этой чередой полосочек на тротуаре. И, как и тротуар, ступив на который уже не боишься сопротивления темноты, так и с ним.. она не боялась, и полосатость научилась принимать за ровный солнечный свет.  Свет пульсировал,  чередовался с темнотой. Но она жила как на роликах. Чем быстрее пролетаешь тень от забора, тем меньше кажется промежуток без света.  Иллюзия непрерывности…

 

Это цитата сообщения Cherry_LG Оригинальное сообщение

В нас любящие женщины
Порою
Находят добродетелей запас,
Мы в их глазах
То боги, то герои...
А их сердца -
Как пьедестал для нас.

Как будто мы и вправду так красивы
И так мудры,
Скорей, наоборот,
Но никакие доводы не в силах
Столкнуть нас
С незаслуженных высот,
Пока не сгонит разочарованье -
И всё в обычном свете предстаёт.
А бывший "бог",
Улегшись на диване,
Других высот
Уже не признаёт.

О, как же надо и любить и жить,
Чтоб пьедесталы не давали трещин,
Чтобы высоты в сердце заслужить
И быть достойным
Заблуждений женщин.

Это цитата сообщения Rock_Climber Оригинальное сообщение

http://www.autoparking.topfruit.ru/bobruisk/

Отыскал в Тенётах замечательную флэшку.
Ежик и Мышка поют песню группы "Пятница"... И как поют...

http://libo.ru/ind/graf1/flash/libo_ru_zaberi_menya.swf

Бабкин Сергей
"Забери"

Забери меня к себе,
Я так устал бежать
За тобою вслед.

Открой глаза, закрой лицо руками.
Свет, я хочу увидеть свет
Между нами.

Пустота неистова во мне,
Понять меня,
Не переубедить.

Прыжок мангуста, пусто, пусто.
Жить, я боюсь так дальше жить,
В ультралюстрах.

Отпусти с невыносимою утратой,
У трапа,
Идём домой.

Запусти себя в кратеры моей души.
Дыши, дыши, дыши,
Я сам нажму все клапаны.

Это цитата сообщения AppleSeen Оригинальное сообщение

Это цитата сообщения LNora Оригинальное сообщение

София Парнок

Без оговорок, без условий
Принять свой жребий до конца,
Не обрывать на полуслове
Самодовольного лжеца.

И самому играть во что-то —
В борьбу, в любовь — во что горазд,
Покуда к играм есть охота,
Покуда ты еще зубаст.

Покуда правит миром шалый,
Какой-то озорной азарт,
И смерть навеки не смешала
Твоих безвыигрышных карт.

Нет! К черту! Я сыта по горло
Игрой — Демьяновой ухой.
Мозоли в сердце я натерла
И засорила дух трухой, —

Вот что оставила на память
Мне жизнь — упрямая игра, —
Но я смогу переупрямить
Ее, проклятую!.. Пора!

2 нюября 1932

Как же задрал этот муфлон со своим романом...
Заведи себе Кэт и защищайся "по-французки"....
Млин, и тут реклама!

[292x450]
I
Часов, минут, секунд - нули,-
Сердца с часами сверьте:
Объявлен праздник всей Земли -
День без единой смерти!

Вход в рай забили впопыхах,
Ворота ада - на засове,-
Без оговорок и условий
Все согласовано в верхах.

Ликуй и веселись, народ!
Никто от родов не умрет,
И от болезней в собственной постели.
На целый день отступит мрак,
На целый день задержат рак,
На целый день придержат душу в теле.

И если где резня теперь -
Ножи держать тупыми!
А если бой, то - без потерь,
Расстрел - так холостыми.

Нельзя и с именем Его
Свинцу отвешивать поклонов.
Во имя жизни миллионов
Не будет смерти одного!

И ни за черта самого,
Ни за себя - ни за кого
Никто нигде не обнажит кинжалов.
Никто навечно не уснет,
И не взойдет на эшафот
За торжество добра и идеалов.

И запылают сто костров -
Не жечь, а греть нам спины.
И будет много катастроф,
А жертвы - ни единой.

И, отвалившись от стола,
Никто не лопнет от обжорства,
И падать будут из притворства
От выстрелов из-за угла.

Ну а за кем недоглядят,
Того нещадно оживят -
Натрут его, взъерошат, взъерепенят:
Есть спецотряд из тех ребят,
Что мертвеця растеребят,-
Они на день случайности отменят.

Забудьте мстить и ревновать!
Убийцы, пыл умерьте!
Бить можно, но - не убивать,
Душить, но только не до смерти.

В проем оконный не стремись -
Не засти, слазь и будь мужчиной!-
Для всех устранены причины,
От коих можно прыгать вниз.

Слюнтяи, висельники, тли,-
Мы всех вас вынем из петли,
И напоказ валять в пыли,
Еще дышащих, тепленьких, в исподнем.
Под топорами палачей
Не упадет главы ничьей -
Приема нынче нет в раю господнем.


II
...И пробил час, и день возник,-
Как взрыв, как ослепленье!
То тут, то там взвивался крик:
"Остановись, мгновенье!"

И лился с неба нежный свет,
И хоры ангельские пели,-
И люди быстро обнаглели:
Твори, что хочешь,- смерти нет!

Иной до смерти выпивал -
Но жил, подлец, не умирал,
Другой в пролеты прыгал всяко-разно,
А третьего душил сосед,
А тот - его,- ну, словом, все
Добро и зло творили безнаказно.

И тот, кто никогда не знал
Ни драк, ни ссор, ни споров,-
Тот поднимать свой голос стал,
Как колья от заборов.

Он торопливо вынимал
Из мокрых мостовых булыжник,-
А прежде он был тихий книжник
И зло с насильем презирал.

Кругом никто не умирал,-
А тот, кто раньше понимал
Смерть как награду или избавленье -
Тот бить стремился наповал,-
А сам при этом напевал,
Что, дескать, помнит чудное мгновенье.

Ученый мир - так весь воспрял,-
И врач, науки ради,
На людях яды проверял -
И без противоядий!

Вон там устроила погром -
Должно быть, хунта или клика,-
Но все от мала до велика,
Живут,- все кончилось добром.

Самоубийц, числом до ста -
Сгоняли танками с моста,
Повесившихся скопом оживляли.
Фортуну - вон из колеса...
Да, день без смерти удался!-
Застрельщики, ликуя, пировали.

...Но вдруг глашатай весть разнес
Уже к концу банкета,
Что торжество не удалось,
Что кто-то умер где-то -

В тишайшем уголке Земли,
Где спят и страсти, и стихии,-
Реаниматоры лихие
Туда добраться не смогли.

Кто смог дерзнуть, кто смел посметь?!
И как уговорил он Смерть?
Ей дали взятку - Смерть не на работе.
Недоглядели, хоть реви,-
Он взял да умер от любви -
На взлете умер он, на верхней ноте!

Помолчим и все сбудется верь
Есть на свете счастливые дни
После долгих и трудных потерь
Возвращаются снова они.
Их дорога не так уж длинна
Версты счастья короче на шаг
И немного осталось вина,
Так давай помолчим просто так.

Помолчим о пропавших друзьях,
Помолчим добрым словом о них.
И представим что будто на днях,
В этот вторник мы видели их.
И не будем гадать на туза,
Будем верить, а вера спасет.
Помолчим, все успеем сказать,
Даже больше, но только потом.

Помолчим о несбывшихся снах,
Пусть душа отдохнет от звонков,
Ключ в замке повернет тишина,
И за печкой не слышно сверчков.
Убеждаюсь в ненужности слов,
Вы другим расскажите уже
Сказки Венского Леса ментов,
О раскаянии и о душе.

Это цитата сообщения LNora Оригинальное сообщение

ЖАК ПРЕВЕР (1900 — 1977)

Я такая, какая есть,
Такой уродилась я.
Когда мне бывает смешно --
То смех мой полон огня.
Я люблю того, кто мне мил,
Того, кто любит меня.
Ну, а если я разлюблю,
Разве в этом виновна я?
Я нравлюсь. Я так создана,
Ничего не поделаешь тут,
Строен и гибок мой стан,
и движенья мои поют.
И грудь моя высока
И ярок блеска моих глаз.
Ну... И что же с того?
Разве это касается Вас?
Я такая, какая есть,
И многим нравлюсь такой,
Ну разве касается Вас,
Все то, что было со мной?
Да! Я любила кого-то.
Да! Кто-то меня любил.
Как любят дети, любила
Того, кто был сердцу мил.
Я просто любила, любила,
любила, любила,
Так о чем же еще говорить?
Я нравлюсь. И тут уж, поверьте,
Ничего нельзя изменить!

Поэт-эмигрант. Придумал название "Парижской ноты". В начале 1920-х вместе со Зданевичем и Божневым устраивал в Париже "русский сюрреализм". Отошёл от авангарда к концу 20-х. Наиболее яркий из потеренного поколения первой русской эмиграции. Клинический антипод Набокова, чья поэтика нередко противопоставлялась поэтике Поплавского.
Умер от передозы.

********************************
*Из книги "ФЛАГИ" (1931, Париж)*
********************************

1. ОРЛЫ

Я помню лаковые крылья экипажа;
Молчание и ложь. Лети, закат, лети.
Так Христофор Колумб скрывал от экипажа
Величину пройденного пути.

Была кривая кучера спина
Окружена оранжевою славой.
Вилась под твердой шляпой седина
А сзади мы, как бы орел двуглавый.

Смотрю, глаза от солнца увернув;
Оно в них все ж еще летает множась.
Напудренный и равнодушный клюв
Грозит прохожим, что моргают ежась.

Ты мне грозила восемнадцать дней,
На девятнадцатый смягчилась и поблекла.
Закат оставил наигравшись стекла,
И стало вдруг заметно холодней.

Осенний дым взошел над экипажем,
Где наше счастье медлило сойти,
Но капитан скрывал от экипажа
Величину пройденного пути.

1923

2. СЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ ДЕМОНОЛОГИЯ

Снижался день, он бесконечно чах,
И перст дождя вертел прозрачный глобус.
Бог звал меня, но я не отвечал.
Стеснялись мы и проклинали робость.

Раскланялись, Расстались. А раз так,
Я в клуб иду: чертей ищи, где карты.
Нашел, знакомлюсь чопорно, простак,
А он в ответ: Я знаю Вас от парты.

Вы помните, когда в холодный день
Ходили вы за городом на лыжах,
Рассказывал какую дребедень
Я, гувернер курчавый из Парижа.

Когда ж в трамвай садились вы во сне,
Прижав к груди тетрадь без промокашки,
Кондуктор, я не требовал билет,
Злорадствуя иод синею фуражкой.

Когда же в парке, с девою один,
Молчали вы и медленно краснели,
Садился рядом щуплый господин
В застегнутой чиновничьей шинели.

Иль в мертвый час, когда ни пьян, ни трезв,
Сквозь холод утра едет полуночник,
К вам с грохотом летел наперерез
С невозмутимым седоком извозчик.

Иль в бесконечной улице, где стук
Шагов барахтался на вилке лунной,
Я шел навстречу тихо, как в лесу,
И рядом шел и шел кругом бесшумно.

И в миг, когда катящийся вагон
Вдруг ускорял перед лицом движенье,
С любимой рядом сквозь стекло окон
Лицо без всякого глядело выраженья.

Лицом к лицу и вновь к лицу лицом,
До самой смерти и до смерти самой,
Подлец встречается повсюду с подлецом,
В халат одетым или даже дамой.

Пока на грудь, и холодно и душно,
Не ляжет смерть, как женщина в пальто,
И не раздавит розовым авто
Шофёр-архангел гада равнодушно.

3. АНГЕЛЫ АДА

Мне все равно, я вам скажу: я счастлив.
Вздыхает ветер надо мной: подлец.
И солнце безо всякого участья
Обильно поливает светом лес.

Киты играют с кораблями в прятки.
А в глубине таится змей морской.
Трамваи на гору взлетают без оглядки
И дверь стучит, как мертвецы доской.

А дни идут как бубны арестантов,
Туда где кладбище трефовое лежит.
Сидят цари как толстые педанты
Валеты держат палки и ножи.

А дамы: как красивы эти дамы,
Одна с платком,соседняя с цветком,
А третья с яблоком протянутым Адаму,
Застрявшим в глотке — нашим кадыком.

Они шурша приходят в дом колоды,
Они кивают с веера в руке.
Они приносят роковые моды
Обман и яд в оранжевом чулке.

Шумят билетов шелковые юбки
И золото звенит как поцелуй.
Во мгле горят сигары, очи, трубки.
Вдруг выстрел! как танцмейстер на балу.

Стул опрокинут. Черви уползают,
Преступник схвачен в ореоле пик,
А банкомет под лампой продолжает
Сдавать на мир зеленый цвет и пыль.

1926

4. ВЕСНА В АДУ

Это было в тот вечер, в тот вечер
Дома закипали как чайники.
Из окон рвалось клокотанье любви.
И «любовь не картошка»
И «твои обнаженные плечи»
Кружились в паническом вальсе,
Летали и пели, как львы.
Но вот грохнул подъезд и залаял звонок.
Весна подымалась по лестнице молча.
И каждый вдруг вспомнил что он одинок.
Кричал, одинок! задыхаясь от желчи.
И в пении ночи и в реве утра,
В глухом клокотании вечера в парке,
Вставали умершие годы с одра
И одр несли как почтовые марки.
Качалась, как море асфальта, река.
Взлетали и падали лодки моторов,
Акулы трамваев завидев врага
Пускали фонтаны в ноздрю коридоров.
И было не страшно поднявшись на гребень
Нестись без оглядки на волнах толпы
И чувствовать гибель в малиновом небе
И сладкую слабость и слабости пыл.
В тот вечер, в тот вечер описанный в книгах,
Нам было не страшно галдеть на ветру.
Строенья сконялись и полные краков
Валились, как свеженодкошенный труп
И полные счастья, хотя без науки.
Бил крыльями воздух в молочном окне
Туда, где простерши бессмертные руки
Кружилась весна как танцор на огне.


5. РУКОПИСЬ, НАЙДЕННАЯ В БУТЫЛКЕ

Мыс Доброй Надежды. Мы с доброй надеждой тебя покидали,
Но море чернело, и красный закат холодов
Стоял Читать далее...

ЗАКЛЯТЬЕ

Я уйду от тебя, я скажу напоследок: "Прости".
Я уйду, но покоя тебе никогда не найти.
Я уйду, ибо выпито сердце до самого дна.
Я уйду, но останешься ты со слезами одна.
Ты меня позовёшь - ни единого звука в ответ.
Ты раскинешь объятья свои, а любимого нет.
И ладони подымешь, и станешь молить в тишине,
Чтобы я появился, вернулся хотя бы во сне,
И, не видя дороги, ты кинешься в горестный путь
Вслед за мной, без надежды меня отыскать и вернуть.
Будет осень. Под вечер друзья соберутся твои.
Кто-то будет тебя обнимать, говорить о любви.
Будешь ты равнодушна к нему, безразлична к нему,
Ибо я в это время незримо тебя обниму.
Бесполезно тебя новизной соблазнять и манить -
Даже если захочешь, не в силах ты мне изменить.
Будет горькая память, как сторож, стоять у дверей,
И раскаянье камнем повиснет на шее твоей.
И протянешь ты руки и воздух обнимешь ночной,
И тогда ты поймёшь, что навеки рассталась со мной.
И весна прилетит, обновит и разбудит весь мир.
Зацветут маргаритки, раскроется белый жасмин.
Ароматом хмельным и густым переполнятся сны,
Только горечь разлуки отравит напиток весны.
Задрожат твои пальцы, плетущие белый венок,
И в слезах ты припомнишь того, кто сегодня далёк,
Кто исчез и растаял, как след на сыпучем песке,
А тебе завещал оставаться в слезах и тоске,
В одиночестве биться, дрожа, как ночная трава...
Вот заклятье моё!
Вот заклятье моё!
Вот заклятье моё!
И да сбудутся эти слова!

(пер. с бенгальского М.Курганцева)