Юность проснулась и снова ушла

Юность проснулась и снова ушла:
С сердцем в осколках и с кляпом в ушах.
Счастье развеялось, словно пыльца
Ветром по свету. Глазами слепца
Мир озираю: плывут, не задев
Чувства, проспекты, постройки задел,
Люди счастливые – только тоска
Вместе со мною. Её не искал.
Но навалилась она, как щитом
На побеждённую жертву. И звон
Нервный по жилам моим пробежал.
Юность проснулась, чтоб раз на всегда
В старость уйти, хоть была молода.
С телом не в ногу пошла – вразнобой,
юность в отставку ушла, на покой.

1960-1970 г.


Как упорно, порой даже дико

Как упорно, порой даже дико,
Независимый вид сохранить
Ты стремишься, и всё таки, тихо
Постепенно теряешь ты нить,
Тех законов, неписанных правил,
Что привычкою стали в тебе,
Тех законов, что в нашем уставе
Называются: «Я», «всё себе».

1960-1970 г.


Желание

Самое чистое, самое лучшее
Чувство мы можем сгубить.
Мы виноваты, что сами же мучаем
В ссорах друг друга. Любить

Нам уже некогда. Время свободное
Только страданьем полно:
Сколько же много в нас себяугодного –
Пропасть. А если бы дно

Пропасти этой приблизить сумели мы
(Но не отдельно, вдвоём)
Мы бы страданием время не мерили,
Счастье вошло бы в наш дом.

Так почему ж ты не хочешь навстречу мне
Выйти с открытой душой?
Выйди, и станет значительно легче нам –
Дерзость в нас станет другой.

Дерзость не в злобу, а в шутку оденется,
Ласковей будем и мы.
Личная гордость на общую сменится,
Дружбой мы будем сильны.

Самое чистое, самое лучшее
Чувство должны уберечь мы,
Чтобы оно не страдало от случая,
Выйдем друг к другу на встречу.

1960-1970 г.


Рыдай, твой эгоизм наказан

Рыдай, твой эгоизм наказан
Самим собой, как скорпион:
На свет дневной несёт заразу
В своём хвосте, чтобы потом
Убить себя. Безмозглый слон,
За что ты сердишься? Поступок
Твой был не следствием вина,
А следствием того, что глупо
Ты верил в: «Я», а не в – «ОНА».
А оказалось: ты такой же,
Ничем не отличим от тех,
Кого ты поднимал на смех –
Свиной с сивушно-пьяной рожей.

1960-1970 г.


Моя мечта

Я искал тебя, мечта, всегда,
Пусть была ты облачно-бесформенной,
Но меня влекла ты, как звезда
Моряка сквозь дебри шторма.

Ты пока томительно молчишь,
Словно парень робкий и влюблённый,
Но ты где-то рядом, нужно лишь
Мне узнать тебя средь скромным.

Я в мечту не девушку вписал,
Мне не быть и первым на Венере.
Я ещё мечту не отыскал,
Но во встречу с нею верю.

1960-1970 г.


Ни богом, ни чёртом, а человеком

Ни богом, ни чёртом, а человеком

ЛЕНИН – ЕГО ДЕВИЗ

Сорок шесть лет назад
Зимний был штурмом взят.
Кончилось рабство цепей,
Душивших свободу людей.
Такой, что истории век
Делает в год человек.

Свободные руки труда
За год создают города.
Нужно – и море в песках,
Реки в бетонных тисках.
Надо – под морем метро
Достанет Земли ядро.
Скажет хребтам человек,
И горы согнутся к траве.
Может он звёзды обнять,
Словно тебя и меня.

Сильным, как никогда,
Стал человек труда.
Знамя его – социализм,
Ленин – его девиз.
Это и сердце, и ум
Дел человека и дум.

1960-1970 г.

СПРОСИТЕ ЯПОНЦЕВ

Огромной надеждой планета вздохнула:
Не быть на Земле водородным дождям.
История к разуму круто свернула,
Восходит над нами Мира звезда.
Со всех континентов в Москву поздравленья:
- Да здравствует разум и мир в веках!
И только в Китае глядят с подозреньем,
Сжимая «бумажного тигра» в руках.
Такой мир не нужен им. Только сквозь бомбы
Хотят они мира добиться всем.
А мы не желаем, чтоб наши потомки
Страдали от радий-активных экзем.
Мы не хотим, чтобы нас проклинали
За слабость в предотвращеньи войны,
Чтобы медленно умирали
Наши дочери и сыны.
Чтобы однажды вдруг превратились
В пар миллионы людей,
Чтобы мутации породили
На нашей Земле калек.
Хотите такого? Спросите японцев.
Они вам напомнят о том,
Как в полдень безоблачный ЧЁРНОЕ солнце
Плывёт над смертельным грибом.
Как на века прилип отпечаток
Женщины к серой стене;
Объятый безумием и печалью
Он требует: Н Е Т войне!
Хотите такого, а мы не желаем
Всем людям Земли испытать.
Мы к разуму честных людей призываем:
Не дать войну развязать.
Мы не допустим второй Хиросимы,
Умноженной в тысячу крат.
За мирную жизнь отдать все силы –
Зовёт гуманизма набат.

1960-1970 г.

Мы – внуки Ленина

Мы – внуки Ленина,
Мы – дети «красных».
Что нам доверено,
То всё прекрасно:
И стройки партии,
И жизнь народа,
И небосводы
Над головой.

Мы – дети мученных,
Мы – внуки битых:
Но мы обучены
В суровых битвах.
И не отнять у нас
Ни жизнь народов,
Ни небосводы
Над головою.

Так пусть же с Лениным
Шагают массы:
Наш путь проверенный,
Как облик «красных».
И пусть же гордо
Несут народы
«Свою» свободу
Над головою.

22 декабря 1969 г.

Пингвин птицорг

Пернатый люд на выборном собраньи
Избрал организатором своим
Пингвина /… с техобразованьем –
Кандидатура по параграфам культбыта
Прошла голосованием закрытым/.

Спустя полмесяца иль месяц,
Пингвину вдруг понадобилось место,
Не спрашивая мнения синицы,
Пытался вытряхнуть зимовку из гнезда.
Спасла «беда» –
Пингвин в гнездо
Не мог вместится.
А дальше больше… У пингвина,
Как в инкубаторе растёт
Зазнайство, наглость властелина,
Бездушье, грубость и

Пегас перо мне уронил в ладони

Пегас перо мне уронил в ладони.
Легка строка, но он ли виноват,
Что без труда?! От пота дохнут кони:
Он – та же лошадь, но мальца крылат.

Узда в руке, и, не страшась погони:
На каждый стон ложится слов набат,
На плахе фраз не каждый удостоен,
Глухой толпой наплаканных, наград.

Гордыни гон – ирония в загоне,
Но бьёт глагол, как кнут, витиеват.
Один, но волен, если слога воин
На минном поле поднимал солдат.

И лишь навоз, как не топи – не тонет,
Даря сердцам свой едкий аромат,
Давно Парнас укрыт туманом вони:
Он – та ж скала, но малость плутоват!

Ушла в народ, как пламя революций

Ушла в народ, как пламя революций,
Что треплет нервы, души, кошельки.
Пока дают, мне б не забыть вернуться,
А если бьют – собрать на угольки.

Каков приход, в того и поп рядится,
На свечке жгут обёртки мотыльки.
Непониманье отражая в лицах,
Моих улыбок греют камельки.

Ружьё на стенке может разрядиться,
Не дожидаясь шороха кулис,
Коль порох слов зарыженной водицей
Добро таможни получал у лис.

И перевод мой на исконно русский,
Что заставлял неметь любой язык,
Провалится в разрез неброской блузки,
Чтоб припечатать: истинный мужик.

Пристрелить бы уже, чтоб не мучилась

Пристрелить бы уже, чтоб не мучилась,
Только палец дрожит на курке,
Удремучилась с нею по случаю,
Задержала синицей в руке.

Пристрелить бы, да совесть захныкала:
С ней ещё не окончен вояж,
Колесует дорожными стыками,
И заныкала где-то багаж.

Пристрелить бы уже окаянную,
Да, патроны, как мокрый горох:
Целишь бережно в стынь конопляную,
А ложатся крестом между ног.

Пристрелить бы, да горе-попутчица,
Привязалась, как беглый щенок.
И скулит: ничего не получится,
Зуборезно мусоля зарок.

Пристрелить бы… Душа, или к лучшему?!
Есть с кем выхлебать банку «ерша».
И забегала радость дремучая,
Самобранкою рай вороша.

Ребро ладони

Ребро ладони. Горло. Стенка. Другая – хлёстко по щекам.
И в пах впечаталась коленка. Очухался?! Конечно, дам!

Ты чукчу вспомнил; я – эвенку. Ты по губам, да по складам;
Я – вертикально и нетленку. Осилил?! Да, конечно, дам!

Я кровь не пью – снимаю пенки, хоть тресни, лести лью бальзам;
You as the teacher переменки, указкой тычешь. Точно, дам!

Ох, напугал! Раздулись венки… На шейке. Ну, конечно, там!
Огонь ты мой: вулкан и гренки! Раздел? Распял? Подумал? Дам!

Разуй глаза! Как очи?! Зенки! Хоть вестового к Небесам,
Не убедил дешёвой сценкой. Всё. Отпустила. Дальше – сам.

Доколь нам слать фашисткой гидре

Доколь нам слать фашисткой гидре
Для отращения голов
Сынов, чью кровь прибалты вытрут,
Смеясь, с янтарных берегов?!

Доколь, Европа – мать порядка,
Рыжьё по норам разметав,
Играть намерена ты в прятки,
Заполнив глупостью

Как только сказка станет былью

Как только сказка станет былью,
Подрежу крылья на авось,
Веревку умникам намылю,
И улыбнусь: «Не верь! И брось!»

С утра проснемся, став мудрее,
И бед ночных тугую ось,
Смеясь, приставим к батарее,
Поняв, что снова не срослось.

И замахнемся на Севилью –
Там брадобреев целый воз,
И твоему в угоду стилю
Я причешу копну волос,

Чтоб, наконец, царица Болдинь
Нашла ответ на свой вопрос:
Как, просыпаясь ровно в полдень,
Умыть мечты в купели рос!

Любви мы учимся всю жизнь

Любви мы учимся всю жизнь,
Ловя блаженство абсолюта,
И просим душу: удержись
От поражения и смуты.

Сердцами, устремляясь ввысь
До первозданного салюта,
Кричим, уверовав, молись,
Лишь вечность подарив кому-то…

Не осуди, не возгордись.
Покорно слабости минутной,
Не допусти, чтоб мысли слизь
Смогла сомнением опутать.

Чтоб возлюбить, нам жизнь дают,
Не требуя иной валюты,
Но и у смерти на краю
О ней молчим мы… почему-то.

Зима-наркоманка иголки сосулек

Зима-наркоманка иголки сосулек
Вонзает в набрякшие вены карнизов.
И ветер-бродяга, пройдоха и жулик,
Сквозь щелочки дня потакает капризам.

Ногтями мизинцев законную пайку
Цыганят деревья у хладной зазнайки.
И как вожделенный дурной порошок,
Она насыпает ночами снежок.

Свинцом беспредельно заряжены тучи,
Метелят пургою последний зарок,
Амнистией вьюжат назначенный срок,
Тиранят, ласкают, прощают и мучат…

На залп снегопадов открылась тюрьма.
Вся в белом свободу вдыхает Зима!

Полночью мысли твои разметало

Полночью мысли твои разметало.
По небу чувств несгоревших обрывки.
Лесть для души, словно ржа для металла –
Правда, как к кофе вечернему сливки.

Мало, кто ценит уют самоварный
На угольках откровений томлённый,
Сердце вверяя премудрости барной –
Страсти вульгарной угар воспалённый.

Не тороплю: всё придет постепенно.
Жизнь откатает рекламный свой ролик.
Истина, сделав прозрачными стены,
Нас пригласит за свой собственный столик.

Примешь, попросишь, чтоб не рассветало,
Дико пеняя на краткость побывки,
Каплей последней ночного бокала
Вспомнишь иронию давней улыбки.

Я не гоню, но и не возвращаю,
И не вздыхаю, как все, обреченно –
Как от похмелья, так и от печали:
Чай лишь без сахара, кофе лишь чёрный!

Осеннее солнце, как старый любовник

Осеннее солнце, как старый любовник,
Касается сердца небритым теплом…
Забывшись, лучами скользит в подголовник,
Щекочет мечтою о страсти былой…

Стекая в овраги, припудрив склерозом,
На длинные тени кромсает уют…
Пугает неверных забвеньем, морозом,
Целует, как милость пред храмом дают…

Мне жалко тебя, пожилое светило,
Сусального злата последний каприз!
Забудь, мой хороший, я просто любила…
Я душу раскрыла – ты ж думал: стриптиз….

Омутами и грёзами,

Я шут его величества – Забава короля!

Я шут его величества – Забава короля!
И дурь в большом количестве проходит сквозь меня…
Терпенье и веление… Шути – не пыльный труд!
Склоняются в почтении мудрец, гордец и плут!

Я шут… Веками плакали под окрик палача.
Мечи секли… И саблями владыку мир венчал…
Иконы… Поп… И ладаном заткнуть хотелось рот…
Вожди и царства падали, стонал честной народ!

Я шут… В каком столетии родился смеха дар?!
Прошли… И не заметили! Награда… Миг… Угар…
И скрою за поклонами Иронию… Каприз…
Стою я над законами – Свобода главный приз!

Не падай, мир, к моим ногам

Не падай, мир, к моим ногам –
Я не готова. Я не стою.
Армагеддон ли, балаган –
В делах любви они пустое.

Не падай ты, не бей челом
Грехов обычные баклуши –
Я не приму привычный лом.
Не падай, а садись и слушай.

Нет, не меня – я обману,
С тобой из одного мы теста,
А сердца тонкую струну,
И слова боль, что льет невеста.

Не мне поверь, а только ей –
Там рай и ад, и их законы,
А мне, изгнаннице морей,
Слышны не души – только стоны.

Но если разорвется круг,
И разобьются все устои,
Ты вспомни – у тебя есть друг,
А остальное – всё пустое.

И мир я подниму с колен –
Тебе – лишь за любовь в награду.
Подстрочник «Книги перемен»
Соврёт… И упадут преграды.

Соболями сметая бедово

Соболями сметая бедово
Звёзд лузгу на небесном краю,
Подою я ночную корову
И парным молоком напою.

Пусть товарки судачат, что дойка
По утру, по росе хороша,
Пену облака, как первотелку,
За сосцы нежно тянет душа.

Теплый ливень без молний и грома
В пальцах трепетно я соберу.
Зазвенит, как по стенкам бидона,
Благодатная речь на миру.

И луны унесу я подойник,
Расплескав на небесную грудь
Млеко ночи! Мой звездный любовник,
Видишь, Млечный нам выдался путь.

Не печалься и следуй им смело.
Нет преград – мы с тобой не в раю.
От бессонницы и королевы
С пастушками их песни поют.

Оскал... Клыки... Слюна стекает с нёба...

Оскал... Клыки... Слюна стекает с нёба...
И жалит явь - язык... Горячий всплеск...
Едва прыжок... И страх-хлопок: “Не трогай!”
И полозом дыхание: “Не съест!”

И только снег... И бор...И нет не тропки...
Волков бояться - под запретом в лес...
Присела: “На!” - Ему, как стопку водки -
Ладони протянула... - Мы лишь здесь!

Откройся зверь! Тебя я не обижу!
Оскал потух... Лишь шерсть... Глаза его!
Подходит волк... С руки любовь он лижет...
О! Как же просто - лаской естество!

Испей и просто помолчи - судьба, а не вина..

Испей и просто помолчи - судьба, а не вина..
Не слушай, что душа кричит о том, что жизнь одна.
О том, что к счастью есть ключи, и нет печали дна.
И упадет

Уроню пред собой на колени

Уроню пред собой на колени
И достану до самых глубин –
Твоя суть, не чураясь велений,
Упадет пред желаньем моим!

Всё, что скрыто моралью до срока,
Затрепещет, как лист на ветру,
И ты вспомнишь и Чёрта, и Бога –
И забудешь, что значит: умру!

Вмиг вселенной и времени тени
Распахнут пред тобой небеса!
Я люблю! Пред тобой на колени
Ставлю душу, подняв телеса!

У каждого из нас своя война

У каждого из нас своя война –
И каждый род свои припомнит беды,
Когда мы называем имена
Той давней и Святой для всех победы!

Сегодня всем и каждому хочу,
Кто спас от скверны матушку-землицу:
И воину, и тылу, и врачу
До самой боли вашей поклониться!

Покой вам вечный в памяти детей
От всех потомков искренно желаю!
И жизни долгой – мало вас теперь –
Тем, кто скорбит и радуется маю!

И как наказ, как светлый дивный дар –
Желаю всем грядущим поколеньям,
Чтоб той войны невиданный кошмар
Остался там последним преступленьем!

Из скорлупы чужой морали

Из скорлупы чужой морали
Птенца сомнения достав,
Его пускаешь по спирали
В петлю неверия без прав.

Бескрылой птахе в тягость небо.
И обреченности полёт
Тебе подарит только небыль,
Да и к истоку не вернёт…

Согрей его в своих ладонях,
На зёрнах истины вскормив.
Расправив крылья над бездонным,
Он напоёт тебе мотив.

И лишь тогда свободы птица
Тебе откроет в тишине:
Как можно вольным возвратиться
Не к тяжкой доле, а ко мне.

Когда лишь страсть волною томной

Когда лишь страсть волною томной
Тела накроет в поздний час
И опрокинет мир огромный,
Ты отрекайся: не сейчас!

Когда, уставшие от ласки,
Сбивают мысли пену фраз,
Не жди желаемой подсказки –
Найдешь ее, но не сейчас!

Когда от слившихся желаний
Вулкан последний вскроет пласт,
Откроет жерло обладанья –
Совсем чуть-чуть, почти сейчас!

И лишь когда и мир, и время
Сомкнут на миг свои края –
Ты Богом стал в ее вселенной –
Владей! Она теперь твоя!

Ночное

Если ты по наивности звонко
Вдруг поманишь в ночное меня,
Попрошу: отгони жеребёнка –
Дай мне дикого нрава коня!

Я не буду уздечкой рвать губы,
Стременами царапать бока –
Вольный дух и свобода мне любы –
Так скакун узнает седока!

Только степь, только ветер и ласки
Окружают двоих до поры –
Прелесть скачки в срывании маски –
Нету правил у дивной игры!

Вне сознания, мира, закона –
Только зверь и единый порыв.
И блаженство от тихого стона.
Трепет скрытый в порхающий взрыв.

И разнеженной неги комочек
Разливается тёплой волной
По стыдливости тающей ночи,
Как отставший ленивый конвой…

Заблажит обреченностью тонко,
На прощанье тревогой маня:
Не пленяй наготой жеребёнка –

ДВА ОКТЯБРЯ

Четыре месяца созвучием близки:
сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь.
Но только один из них высек искрами
в истории имя своё – ОКТЯБРЬ.
Октябрь-отец под залпы выстрелов
брал штурмом бастилии самодержавия,
он первым в истории мира выстоял
против кровавых клыков бесправия.
Октябрь-отец клал шпалы грядущего,
он выстроил здание социализма.
А сын его будет строить будущее:
ВЕЛИКОЕ ОБЩЕСТВО КОММУНИЗМА.
Великое… Наше… Вчера лишь зримо,
а завтра – обычные будни дня.
Оно и сегодня уже ощутимо
в программе Партийного Октября.
Октябрь. Как вчера, как сегодня – и завтра
кантатою мира ты будешь звучать –
ты также бессмертен, как вечен атом,
как самая лучшая в жизни мечта.
1960-1970 г. (?)

Я не в луну вливаю свою страсть

Я не в луну вливаю свою страсть,
И не в цветы, росою опылённые,
И не в простор, в который унеслась
Ракета, пламенем влекомая.

А в тот народ, который приоткрыл
С луны чадру «вторую половину»,
Кто человеку трассу проторил
В загадку – звёздную пучину.

И если б можно было мою страсть
Заправить в двигатель космической ракеты,
То, кажется, ракета б донесла
Свой вымпел до любой другой планеты.
1960-1970 г. (?)

К ЮНОСТИ МИРА.

Юность Америки, Африки, Азии,
Юность Европы и Австралии!
Нас миллионы и если разом мы
Скажем: не быть водородной баталии!
Скажем: не быть на Земле колониям!
Скажем: не царствовать монополиям!
То никакими прочнейшими сталями
Не заковать молодёжного пламени:
Рухнут под нашим напором бастилии
Капитализма. Смотри, друг, как сильны мы,
Если единым стремлением спаяны:
Скажем – и буря над океанами,
Песню – и рушатся горы скальные,
Плечи сомкнём – и по экватору
Землю свою обовьём многократно мы.
Юность Америки, Африки, Азии,
Юность Европы и Австралии!
Нас миллионы и мы обязаны
Мир отстоять от военной заразы.
25.07.1961 г.

За грядущую жизнь…

Сколько мыслей несётся, меня теребя,
Сколько строк искривлённых, ненужных.
За грядущую жизнь я отдал бы себя,
Только жизнь не отдаст мне, что нужно.

Ясность взгляда и мысли… А здесь вот – внутри,
Куда взгляд, даже мысль не достанет,
Острый скальпель хирурга согнётся в груди,
Хоть и сделан тот скальпель из стали.

И от этого скрыться нигде мне нельзя,
Как под собственной тенью не скрыться.
Только разве возьмётся, зажмурясь, земля
Закопать ЭТО с тем, кто боится

С жизнью вместе шагать, как шагает солдат
После боя, пройдя сквозь преграды.
За грядущее я б согласился отдать
Жизнь свою, но кому это надо.
1960-1970 г. (?)

Перед бурей.

В жандармов не ветру двигать их –
Встаёт Испания из летаргии.
Пока несмело, как новорожденный.
Но лозунг – ВЛЕВО! И в сердце – РОДИНА.
Царёк фашистов уже в агонии.
На ладан дышат войска в колониях.
Как шквал пред бурей, как клич к восстанию:
Горняк в Астурии встал в рост Испании.
1960-1970 г. (?)

Как писать стихи.
Капля кристального – лучше многотоннажной чуши.

Иному кажется, стихи

Пусть мечты сбываются.

Когда полстолетья назад
Авроры прицельный залп
Протуберанцем взорвал
Ночи царизма оскал,
Знал ли твой дед, что жизнь
Внука его – коммунизм?
Верил, что будет так –
И жизнь свою клал под танк,
Верил, что труден путь –
И падал под тяжесть пуль.
Верил, но скоро ль: не знал
И в трудные дни голодал,
Закладывал первую ГЭС,
В пустынях выращивал лес,
Чтобы приблизить мечту
Свою, и твою, и мою.
Будь же достоин, внук,
Деда мозолистых рук,
Сделавших нашу жизнь
Дорогою в коммунизм!
1961 г.

Солнце и разум.

Небо, как сфера гиганта-прожектора,
Пляшет лучей миллиарды ватт.
Пламя в бетон из сопла ракетного –
Грянул весны долгожданный набат.

Солнце, светило дали без края, –
Восемь минут луч света летит.
Но этот луч, пространство пронзая,
В клетке и в разуме сердцем стучит.

Разум – ты детище солнечной жизни,
Солнце – твоя долго ждущая мать,
Ждет, – два миллиона лет с лишним:
Скоро ли сына сумеет обнять.

Скоро. Недаром ты каждой весною
Ласку свою расточало в веках.
Солнце, ты видело, как над землею
Сын твой, ликуя, купался в лучах.

Разум, взращенный твоей теплотою,
Сделал навстречу к тебе первый взлет.
Солнце! Он скоро будет с тобою,
Раньше, чем это столетье пройдет.
1961 г.

Свободу всем!

Шляпы долой, правительств главы!
Африка требует: Цепи снять!
Хватит ей гнуться в тисках бесправья.
Хватит могучую шею склонять.

Рабство колоний – прочь с планеты,
Ржавчину лаком словесным не скрыть…
Люди стремятся к свободе, к свету,
Это стремление не угасить.

Раньше иль позже… Мы требуем – раньше.
Мы – это весь трудовой народ
Хватит колоний позорной ржавчины
В нашу эпоху – Эпоху Вперед.

Пусть на земле царят величаво
Дружба народов и мир систем.
Шляпы долой, правительств главы!
Воля народов – Свободу всем!
1960 г.

Куба в опасности.

Товарищ! Будь бдителен – Куба в опасности,
На остров грабители ринулись в ярости.
Жемчужина мира дымом объята.
К защите сегодня, поздно – завтра!

Пусть наша сплоченность против доллара
Застрянет костью поперек горла
У тех, кто пытается повернуть
Историю мира на старый путь.

Прочь лапы от Кубы, наймиты доллара,
Историю не свернуть в сторону!
1961 г.

В ней проснулось сознанье

В ней проснулось сознанье –
Взбунтовалась душа черепахи,
Оттого, что за жизнь не узнала,
Чем же жизнь хороша? Из рубахи

Выползают шершавые лапы.
Свет хлестнул по глазам черепахи.
И… О ужас! – Дрожат ее лапы,
Ширь в зрачках слеповатых от страха.

Гипнотическим взглядом пустынным
Черепаху змея приковала.
Раздирает шипящую глотку.
В глотке дышит смертельное жало.

В роговой черепашьей головке
Жил врожденный инстинкт сохраненья –
Лапы сдвинулись накрепко, плавно
Навсегда закупорив стремленье.
Узнать жизнь и её устремленья.
1958 г.

Этюд.

Когда

Людям – мир.

Белый, встань, Желтый, встань,
Черный, стань в наш строй
Крышам мир, Людям мир
Мы дадим с тобой.

Мы сильны, Мы должны
Дружбу укреплять.
Мирных уз, Наш союз
Танками не смять.

Если мы Все дружны,
Выдох – ураган.
Не посметь Сеять смерть
Мирных дел врагам.

Белый, встань, Желтый, встань,
Черный, – в наш союз.
Крышам мир, Людям мир
Отстоим в строю.

Встречают звезды.

Давно поколенья ученых мечтали –
Достигнуть просторов Космических сфер.
Далекие звезды вдруг близкими стали –
эпоху приблизил пилот СССР.

Сегодня и звезды космической дали
Ликуют: «Просторы покорены!
На крае Галактики Юрий Гагарин
Прорвал притяжение масс земных.

И это настало на той планете,
Где труд и дерзанье – свободный народ.
Лети, космонавт, к нам тебя мы встретим,
Как встретим любого, кто рвется вперед!»

Куба – да, янки – нет!

Годами Куба вассальной вотчиной
была для «дяди» из США.
Питанье Кубы – банан порченный,
А дядя Сэм – млел в барышах.

И вдруг по Кубе лавиной магменной
«Цунами братства» пронесся вал,
И засветился, как тонны магния,
СВОБОДНОЙ КУБЫ морской овал.

У дяди Сэма глаза навыкате
От яркой вспышки в морской дали,
Из жадной пасти клокочет рыканье –
Он рвется злобой огонь залить.

Беснуйся, Сэм, но когти грязные
Не суй на остров жемчужных вод,
Не то заранее свой гроб заказывай,
Лишь успевай захлопнуть рот.

Сегодня Куба не одинокая, –
Два полушария ее друзья;
У дружбы плечи столь широкие,
Что не согнуть их и не разнять.

И слышишь! – Куба, народом острова,
Клянется: «Родина иль – смерть!».
Беснуйся, Сэм, в бессилье злобствуя.
Но «Куба – да!», а «Янки – нет!».

Памяти патриота.

По всем континентам: «Вон бельгийцев!»,
Лавой бурлит Возмущенье народов:
«Да здравствует Конго! Позор убийцам!
Колониям – НЕТ! Африканцам – СВОБОДУ!

В Африке траур… Приспущены флаги.
Но знамя свободы не смять террором.
Лумумба погиб, но горящий факел,
Зажженный им не залить и морем.

Над Африкой круче сгустились тучи,
Тучи народной силы и гнева.
Буря расколет громом могучим
В отблесках молний грозовое небо,

И, разбивая, путы колоний,
Гордый народ со всего континента
В шею торговцев рабства погонит,
Капитализм выметая с планеты.

Фундамент свободы.

Историю общества перелистать
Десятки эпох различных.
Возьми их рядом друг с другом поставь
У всех однобокие лица:

Припудрены «правдой» в накрашенных масках
Не хищники – робкие лани
Но стоит стереть маскарадную краску –
Акулы – их общее звание.

Народы учились…И жабры акулы
Вдруг порваны штормом восстания
История в новый канал повернула
Эпоха свободы настала.

Пусть тело последней акулы не стлело,
Марш времени прах его скрошит,
А нашей