[452x665]
если я когда-нибудь решу составить список того, что я не люблю, первым пунктом в нем будут авиа перелеты. я всегда нервничаю на таможне, у меня сильно закладывает уши на протяжении всего полета, и я никогда не могу выспаться в самолете – кресла в них для меня самое страшное орудие пытки.
но со временем неприятные ощущения сглаживаются, isn’t it? я помню, как мы спорили, кто будет сидеть у окна, и я выиграл спор, потому, что место у окна было указано в моем билете. я помню, как безуспешно пытался отоспаться в эти долбанные два часа, но глаз сомкнуть так и не удалось. а еще подавали отвратительное вино, которое не смог пить даже я, хотя в самолете всегда предпочитаю надираться, без разницы чем.
***
через два часа под звуки прощальной речи пилота на очень плохом русском языке, с затекшими задницами, мы вывалились в аэропорту праги, и, сидя в машине, я в пол уха слушал гида, которая со скоростью пулеметной очереди тараторила что-то про вацлавскую площадь, хвост коня и замок карлштейн. в тот момент я разрывался между желанием поскорее отведать хваленого чешского пива и отрубиться прямо на сиденье этой чертовой маршрутки.
в был слишком измучен, чтобы закатить скандал, когда нам вдруг сказали, что в данной гостинице нас не предполагалось, наверно именно поэтому апартаменты нам все-таки предоставили.
помню как радовался аки малое дитя, когда обнаружил, что наш номер оборудован ванной с купейной дверью, как в криминальном чтиве. а еще я никогда не думал, что могу съесть столько, сколько съел в тот вечер, и что бехеровка – это так вкусно.
я помню, как заставлял себя спускаться в столовую к концу завтрака, делал мученическое лицо и упрашивал чем-нибудь меня покормить. кажется, в первое такое утро бармен мне прозрачно намекнул на то, что стены между номерами в общем-то картонные. разумеется, этой информацией мы пренебрегли, и я до сих пор удивляюсь, как на нас не пожаловалась соседка, которой приходилось слушать наши еженощные страстные вопли. впрочем, она изящно мстила нам, каждый день начиная укладываться феном в семь утра.
***
я помню, как как-то ближе к ночи мы все-таки доползли до пражского града, как я каждые пять минут рисковал своей дурной башкой, поднимаясь по лестнице, очень длинной лестнице, на которой мои свежее купленные сапоги скользили, как на льду. и, конечно же, идиотская попытка сфотографировать панораму через объектив обзорного телескопа, в который можно было пялиться минуту за двадцать пять крон.
почему-то я очень боялся, что меня выгонят из пражского града, потому что я все время ржал, как педальный конь и матерился, как сапожник.
***
знаете, я никогда не предполагал, что он такой высокий! я, конечно, об этом слышал, но не верил до тех пор, пока лично не убедился, что даже подойдя к самому краю площади, чтобы увидеть полностью собор святого вита, нужно задрать голову. и плевать, что он был закрыт на реконструкцию! в этом плане мы вообще неудачники – та же хрень с астрономическими часами.
и вообще мы многого не видели там. если бы я не был таким ленивым, мы могли бы съездить гораздо продуктивнее. я до сих пор не могу себе простить, что мы не сходили в музей секс-машин.
вот что мне особенно запомнилось из увиденного в праге:
- дом недалеко от карлова моста, выкрашенный в истошно розовый цвет;
- собака, сидевшая на подоконнике и облизывавшая стекло;
- рекламный плакат музея коммунизма с изображенной на нем зубастой матрешкой;
- контролеры в метро;
- реклама, где на мангал падает фонарный столб;
- продавец из сувенирной лавки, матерящийся по-русски;
- тепло, исходившее ночью от стен домов;
- мусорные баки, отдельно для бумаги, отдельно для пластика, отдельно для стекла, фантастических форм и размеров;
- страшная, как моя жизнь, американка, которая поссорилась со своим boyfriend, не могла найти metro и нуждалась в help;
- ассортимент растаманской атрибутики в табачном магазине;
- восьми- и двенадцатигранные монеты.
***
когда мы пришли в интернет-кафе, я лишь лениво просмотрел ленту друзей, не оставив ни одного комментария. может быть потому, что мне было влом печатать транслитом, а может потому, что я был абсолютно счастлив, счастлив настолько, что это опустошало, не оставляя ни мыслей, ни желаний. настолько, что мне не жалко было разбиться на обратном рейсе.
***
об этом я думал, когда мы ехали из аэропорта домой, уже в москве. было жарко, и батя открыл все окна в машине. мне трепало волосы сквозняком так, что они били по лицу как маленькие плети. насыщенный пылью и еще черт знает чем родной воздух с трудом пролезал в легкие, а я про себя возмущался, что на обед в самолете не дали кнедликов, как в прошлый раз.
все-таки я очень
Читать далее...