Настроение сейчас - ООчень хорошее!Не хочу сегодня ничего писать, поэтому ограничусь собственным архивом, то бишь продолжением выкладывания своих сочинений!
Ммм, да тут-то и описывать нечего! Просто как-то раз, придя домой после усталого дня не спалось…
Метро
Я закрыл глаза. Моргать хотелось медленно. Нестихающий гул перемалывал мозг огромными жерновами.
День почти кончился. Осталось только доехать до дома, накормить голодный желудок и успокоить сознание очередной порцией видеокадров или сотни раз играной игрой.
Осталось совсем чуть-чуть, доехать 5 остановок, встать на эскалатор, дождаться электрички, сесть во второй вагон и катиться, катиться, пока не настанет время выхода.
Я открыл глаза. Гул, этот привычный, но такой нестерпимый гул. Он давит, давит на все твои болевые точки в голове, сжимает мозг между тисками и молотит его в муку, крупную и неочищенную, с остатками психики и крошками сознания. Такая мука лучше всего усваивает плоскую рекламу, наклеенную на стены.
Глаза закрылись.
Прошло уже 8 секунд, они впитывались в круглые стены где-то за металлической оболочкой поезда. В этот раз у меня не было с собой ничего, чтобы раствориться: ни книги, ни музыки, ни мысли. Не осталось ничего, кроме взгляда вперёд.
Глаза. Сон, который забирал к себе в таких случаях, не пришёл, не постучался и не погасил тлеющий рассудок.
Изгиб носа. Четыре с половиной остановки, дальше будет легче, дальше только встать на едущие ступеньки, дальше просто подождёшь и ты наверху.
Мочки ушей. Я сидел. Сидя время летит быстрее. Когда стоишь, к шуму примешивается тяжесть уставших тел и их дыхание.
Рот, небольшая щелка между губами. На миг темнота. Обрывки ярких палочек с потолка, которые сине-красно-зелёными линиями въедаются в закрытые веки. Свет. Ещё один цикл позади. Взгляд выше, к потолку: «Купив у нас компьютер с ЖК-монитором, вы получите принтер в подарок!».
Белая кожа лица, отдающая зеленоватым оттенком электрической лампы. Глаза вниз. «Сколько ног ступило сегодня на мои ботинки?» На них виднелись свежие полосы от рёбер подошв чужих.
Гул стихал, почти 4 остановки. Да, смотрел на схему, левее, выше, точно, ещё 4 остановки.
Взгляд обратно, ещё раз темнота и тут же свет. Один локон проскользил по щеке от стихающего ветра. Тёмные волосы.
Станция. Кто-то справа от меня вышел, впрочем, его место занял тоже кто-то. Вошло много народу, теперь я не мог достать взглядом сиденье напротив. Прямо на том месте, где были серьги, теперь кусок живота, большого толстого живота.
Пол. Много неподвижных ног. Новые уже разместились и отрезали кусочки территории вагона от старых, на время пути превратив их в личную жилплощадь.
Она не вышла. Вот её ботинки, чёрные, наверное, 37-го размера.
Обычно не замечаешь, когда твои веки закрываются, чтобы смочить жидкостью внешнюю поверхность глазного яблока. Но не сейчас. Тьма и свет. Лучшее в этой поездке – вера в однонаправленность времени. С тобой уже не может случиться ничего такого, чтобы весь этот день начался заново. Осталось меньше четырёх остановок.
Я достал телефон. «Зачем? В тоннеле нет связи». Просто для того, чтобы наглядно убедиться, что секунды прибавляются. Некоторые из пассажиров тоже держали свои трубки перед собой.
Темнота. На этот раз я силой остановил веки, дождался, пока цветные линии ламп погаснут на образовавшемся экране. «Ещё раз: глаза, изгиб носа, мочки ушей, рот, небольшая щель между губами, белая кожа с зеленоватым оттенком, тёмные волосы, свисающие по щекам, две серьги в правом ухе и… пузо. Кусок большого пуза!» Который оборвал тоненький мост и не позволил закончить осмотр. «Чёрт бы тебя побрал, ты, кусок жирного пуза!» И я открыл глаза. Поднял взгляд на уровень лица «пуза», и лампы снова ударили своей яркостью.
Выше ботинок чёрно-синие джинсы, к колену чуть суженые. Наклонив голову видно продолжение. Выше колен джинсы принимают форму бёдер и ровными, слегка выгнутыми линиями движутся дальше. Ткань становится живой, обретает плоть столь нужную каждой вещи.
Неудобно долго сидеть с наклоненной головой. И глаза снова упёрлись в стоящий впереди живот.
Ветер опять стихал. Три остановки. Поезд выехал из центра. Теперь люди почти только выходили, а оставшиеся с яростью захватывали освободившиеся места.
«Пузо» село. Теперь можно посмотреть на лицо целиком, запомнить его полностью. Можно даже взглянуть на левое ухо и узнать, сколько серег там. «И что я злился, всё равно не видно!» Зато видно другое. Виден контур этого лица. Чудесный контур.
«Как она сюда попала?» Эти чёрные ресницы. «Это же моя дорога домой! День почти кончился и я еду успокоить уставший желудок и накормить ноющее сознание. Зачем?»
Поезд тронулся. Воинственность стоящих исчезла. Теперь им хватало места, чтобы ощущать себя наедине и безбоязненно навесить маску мёртвецкой безучастности. В такой ситуации трудно найти живого человека. Они даже качаются строго в такт поезду, словно туши в фуре-рефрежираторе, едущие на разделку.
А она сидела напротив, читала книгу и
Читать далее...