Это цитата сообщения
Stefaniia-Stefa Оригинальное сообщение
Вокальный цикл «Элегии», куда вошёл и романс под названием «Среди миров», известный советский композитор Юрий Шапорин создавал в годы войны. Первой исполнительницей «Элегий» стала в 1945 году солистка Большого театра Татьяна Талахадзе. Вскоре после этого романс Шапорина «Среди миров» записал и Георгий Виноградов, один из самых популярных певцов того времени.
Стихотворной основой романса стали знаменитые восемь строк Иннокентия Анненского, написанные им в начале XX века и опубликованные в его посмертном сборнике «Кипарисовый ларец» под тем же самым названием — «Среди миров»:
Среди миров, в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я её любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у неё одной ищу ответа…
Не потому, чтоб от неё светло,
А потому, что с ней не надо света.
Иннокентий Фёдорович Анненский был удивительным поэтом. Подобно Тютчеву, он долгое время словно бы стеснялся своего поэтического дара, профессиональным поэтом себя не считал и писал стихи для себя, для друзей, для знакомых:
Я твёрдо держался глубоко запавших мне в душу слов моего брата Николая Федоровича: "До тридцати лет не печататься", и довольствовался тем, что знакомые девицы переписывали мои стихи и даже (ну как тут было не сделаться феминистом!) учили эту чепуху наизусть…
Первый и единственный прижизненный его сборник увидел свет, когда его автору было уже под пятьдесят. Но даже здесь он предпочёл укрыться под многозначительным псевдонимом «Ник. Т-о». Только в самый последний год своей жизни Анненский начал было предпринимать кое-какие шаги, чтобы получить по праву принадлежавшее ему место на тогдашнем поэтическом Олимпе, но — не успел. Сергей Маковецкий, главный редактор литературного журнала, с которым Анненский предполагал сотрудничать, потом уже, много лет спустя, написал о нём такие слова:
Поэт глубоких внутренних разладов, мыслитель, осуждённый на глухоту современников, — он трагичен, как жертва исторической судьбы. Принадлежа к двум поколениям, к старшему — возрастом и бытовыми навыками, к младшему — духовной изощрённостью, Анненский как бы совмещал в себе итоги русской культуры, пропитавшейся в начале XX века тревогой противоречивых терзаний и неутолимой мечтательности.
Читать далее...
Признаюсь честно, друзья: после сорока я начал подумывать о БАДах для сердца и суставов. 
— Доктор, а как вы столько лет обходились без давления, без одышки, без “сердечных”?
Дело не только в вас. Наш разум не был создан для этого мира. 
