Они вошли в нашу историю с грохотом железа и запахом чуждого ладана.

Они думали, что вера — это лишь то, что можно увидеть глазами и разбить руками: деревянные идолы с милосердными лицами, каменные стелы, увенчанные солярными знаками, святилища под открытым небом.

И они методично, с холодным рвением чужака, принялись стирать с лица земли видимые следы. 

Топоры взлетали над многовековыми дубами, считавшимися вратами к предкам. 

Есть в русской земле память, которая не живёт в книгах, но дышит в поле, шепчется в берёзах, отражается в водах тихих рек.

Это память старше крестов и куполов, древняя, как первый снег на ещё тёплой земле.

Они никуда не уходили.

Перун не исчез, когда в небе засверкали новые кресты. Он ушёл в молнию нашей воли, в громовой раскат справедливости, которую мы чувствуем кожей, когда видим неправду.