[240x339]Мы, четники Невской Крайны, присоединяемся к возмущению сербских фанов в связи 10-летним сроком по приговору Урошу Мишићу, болельщику ФК "Црвена Звезда". В перерыве матча "ЦЗ" с "Хайдуком" из Кула, некий полицейский агент в штатском снимал на камеру "звездашей" на северной трибуне. Те отняли видеокамеру, после чего коп достал пистолет и начал стрелять в направлении толпы из 5000 людей, лишь чудом никто не пострадал. После этого на "делиjе" обрушился спецназ, схвативший трех из них. Один из них, 19-летний Урош Мишић был обвинен в "покушении на жизнь сотрудника полиции" (якобы он пытался засунуть фаер в рот полицейскому, хотя эксперты нашли на теле лишь легкие телесные повреждения и никаких ожогов) и получил срок, больший, чем обычно дают убийцам и наркодилерам. За поддержку Мишића (даже игроки вышли на поле в майках с надписью "ПРАВДА ЗА УРОША") клуб "ЦЗ" был оштрафован игрой в двух матчах дерби при пустых трибунах.

[200x357]ГРАФ ФЕДОР АРТУРОВИЧ КЕЛЛЕР НА БАЛКАНАХ

Скачи, лети стрелой

Во время Великой войны о русском генерале Федоре Артуровиче Келлере говорили как о лучшем кавалерийском военачальнике эпохи. Те, кто сражался рядом с ним, навсегда запомнили богатырскую фигуру трехаршинного роста в волчьей папахе и в казачьем чекмене, появлявшуюся перед конными полками на громадном коне и с развевающимся значком. Имя его, царского любимца, произносилось с восхищением и в войну, и после. Православный христианин, он и в смутные дни 1917 года сохранил истинную верность Государю Николаю II, а позже получил благословение от Патриарха Тихона на борьбу с безбожниками-большевиками. Подвигом была и его жизнь, и его смерть. Начинался же боевой путь прославленного полководца за сорок лет до упомянутых событий, в ту далекую пору, когда Русская армия перешагнула Дунай, чтобы протянуть руку помощи единоверным братьям…
Двинувшийся по примеру отца по военной линии (представители русской ветви графов Келлеров традиционно занимали высокие посты на Государевой военной и дипломатической службе), юный Федор Келлер воспитывался в приготовительном пансионе Николаевского кавалерийского училища, когда в Россию пришли известия о грозе, разразившейся над Балканами. Там претерпевали мучения за христианскую веру боснийские сербы и болгары, находившиеся под турецким владычеством и угнетаемые магометанами. В Болгарии бесновались горцы-черкесы, бежавшие туда от русского оружия с Кавказа; привыкшие повсюду жить разбоем, они обирали крестьян, насиловали женщин, угоняли в рабство молодежь. В Боснии лютовали албанцы-арнауты. Но вот пришел день, когда в славянских землях поднялось знамя восстания и прозвучал призыв: «С верою в Бога – свобода или смерть!»

Читать далее...

[420x257]

Турецкая крепость Азов была в 1637 году захвачена донскими казаками без ведома и согласия царя московского. Через четыре года Ибрагим-султан послал под Азов огромное войско. С 24 июня по 26 сентября 1641 года казаки обороняли крепость, и среди них не осталось ни одного, кто не пролил бы кровь свою за имя Божие. Во время трехмесячной осады казаки много молились и держали пост, соблюдая чистоту телесную и духовную. У образа Иоанна Предтечи видели слезы, текущие из его очей в день каждого приступа. В ту пору осажденным и осаждавшим явилось немало чудес и видений. Враг снял осаду и отступил от крепости, но летом 1642 года московский царь велел казакам покинуть Азов. В том же году войсковой подьячий Федор Иванович Порошин, казак, а в прошлом беглый холоп, написал свою “Повесть об Азовском осадном сидении”.

Читать далее...

[249x207]В середине 50-х годов в простой советской семье в Самаре, тогдашнем Куйбышеве, случилось чудо, рассказы о котором быстро разлетелись по российским городам, временно носящим не менее странные названия, чем Куйбышев. Это было время, когда начинались новые гонения на Церковь, и Господь показал этим чудом хулителям икон, хулителям Церкви, что за это неминуемо будет расплата.
Эта история случилась зимой накануне нового 1956 года в одном из небольших деревянных домов на Чкаловской улице, где жила молоденькая работница трубочного завода Зоя Карнаухова со своей матерью. Вечером 31 декабря девушка пригласила своих подруг и друзей на новогоднюю вечеринку. Шел Рождественский пост, и верующая мать просила Зою не устраивать вечеринки, но дочь настояла на своем. Мать же в тот вечер ушла в церковь.
Все собрались, а Зоин жених Николай где-то задержался. Его не стали ждать. Молодежь веселилась, пила вино. Играла музыка, танцевали, разбившись по парам; только у Зои не было пары – девушка грустно сидела в уголке. Обиженная на жениха, она вдруг сняла с божницы образ святого Николая Чудотворца и с досадой воскликнула: «Мой Николай не пришел, буду с этим танцевать». «Не делай, Зоя, греха», - бросилась отговаривать ее подруга, но та со словами «Если Бог есть, пусть меня накажет!» пустилась в круговую, держа перед собой икону как кавалера.

Читать далее...

Слушать этот музыкальный файл

Спрем'те се спрем'те четници, силна ће борба да буде.

[364x280]Борис Шергин (1893-1973) родился в городе Архангельске, в семье именитого корабельного мастера и морехода. Воспоминания детства и семейные предания легли в основу лучших его произведений о жизни и нравах русских поморов.

Это было давно, когда я учился в школе. Тороплюсь домой обедать, а из чужого дома незнакомый мальчик кричит мне:
- Эй, ученик! Зайди на минутку!
Захожу и спрашиваю:
- Тебя как зовут?
- Миша Ласкин.
- Ты один живешь?
- Нет, я приехал к тетке. Она убежала на службу, велела мне обедать. Я не могу один обедать. Я привык на корабле с товарищами. Садись скорее, ешь со мной из одной чашки!
Я дома рассказал, что был в гостях у Миши Ласкина. Мне говорят:
- В добрый час! Ты зови его к себе. Слышно, что его отец ушел в дальнее плавание.
Так я подружился с Мишей.

Читать далее...

[467x350]

В течение 500 лет небольшой народ - черногорцы сумел отстоять свою самостоятельность, сохранить свою идентичность и, хотя в течение этого времени его на картах и в описаниях причисляли к турецким подданным, но на самом деле он всегда сохранял полную от них независимость. Во многом, это связно с тем, что среди всех сербов именно у этих горцев родолюбие стоит на первом месте, для них оно превыше всего.

Основой черногорского общества являются кланы. Клан имеет не только родовое, но и территориальное значение, хотя везде крепко держится братство (дружство) и род, составляющие основную единицу клана и являющиеся главными факторами в народной жизни, семейной и общественной. Клан Васоевичей сохранил в чистом виде кланово-родовую структуру, в конце XIX века в составе клана были только состоящие в родстве друг с другом фамилии.

Читать далее...

[200x344]Ведомо мне, что на месте этом
Некогда высился идол нечистый.
Кромм Круах было имя идолу,
Что мир отнимал у племен Ирландии.

Горьким, скорбным время то было:
Злу поклонялись мужи достойные,
Просили у идола благословения,
Жертвы ему приносили кровавые.

Богом мужи почитали идола,
Кровью омытого, туманом окутанного.
Совершали ему приношенья тяжкие,
Не зная благого Небесного Царствия.

Бесславно свершали дела постыдные:
Детей своих, безвинных младенцев
Они убивали, соделавши жертвою,
И кровью кропили подножие идола.

Читать далее...

[454x292]

Я - бывший доброволец, участник войны на Балканах. Приехал сюда в Югославию в начале 1992 г. Приехал работать по приглашению одной строительной фирмы. В бригаде нас было пять человек. Поработали месяц, а тут началась война, она фактически уже шла там, в Хорватии, а полыхнула и здесь вот, в Боснии и Герцеговине. Решение пришло как-то сразу, мы определились добровольцами и были направлены на территорию Герцеговины в район города Требинье. Такой небольшой городок, очень красивый. В районе Требинья мы прошли курс военной подготовки, экипированы в военную форму и, получив оружие, были направлены на линию фронта, в район Дубровника. Из нас была создана разведывательная группа, которая занималась такими заданиями: часто были в тылу противника, ставили засады, следили за продвижением противника, уходили в тыл врага, уничтожали усташей.
Кто такие усташи? Усташи – это если хотите знать, те же фашисты, которые ненавидят православие, людей другого вероисповедания и другой национальности, признают только свою - католическую. Это наибольшее зло, которое было на этой территории. Мы воевали против специального войска – это были уголовники, которые были выпущены из тюрьмы. Из них и создавались специальные группы, так называемые «ХОС» - хорватские освободительные силы. И они были просто самые настоящие бандиты. Обстреливали и убивали мирное население, изгоняли, сжигали дома, уничтожали все сербское. Здесь на территории Герцеговины было много жестокости и зла со стороны усташей. Кого бы не настигли, кого бы не застали из мирного населения, кто не успел убежать, когда они наступали, не щадили никого. Старикам, детям в буквальном смысле, как баранам, резали горло, кастрировали, резали уши, издевались сильно. Все убивалось. Все живое убивалось, и все сербское уничтожалось. Две стороны вели очень жестокую войну. Действительно это была война не за территорию, это был чисто религиозная война, потому что на одной стороне было православие, а на другой стороне был католицизм. А католицизм был подержан великими силами. Усташи получали оружие: от немцев, американцев, и от всех западных стран. Им очень хорошо платили. А на стороне сербов воевали мы русские, потому что русский народ в тяжелую минуту всегда приходил на помощь сербскому народу. Ведь два наших народа православные, и испокон веков мы помогали друг другу. И так вот получилось, что мы русские не щадили себя, воевали как требуется и выполняли самую тяжелую работу, были и снайперами, были и разведчиками. А здесь воевать очень тяжело. Из–за природных условий, высокие горы, жара. Были здесь мы до конца года. Усташи обстреливали ракетами и тяжелыми гаубицами Требинье. Много людей погибло как в окрестностях Требинья, так и в самом городе. Это было варварство. Были жестокие бои. К концу года фронт стал на определенных территориальных линиях. Велись артиллерийские, минометные бои. С обеих сторон работали снайперы. Мы приняли решение, чтобы нас направили на горячие участки, туда, где велась пехотная война, туда, где была уличная война. Такая война была в Сараево.

Читать далее...

[242x420]И по внешнему виду, и по внутренним качествам запорожские козаки в общем представляли собой характерные типы своей народности и своего времени. По описанию современников, они были "большею частью роста среднего, плечисты, статны, крепки, сильны, на вид полнолицы, округлы и от летнего зноя и степной спеки смугловаты". С длинными усами на верхней губе, с раскошным оселедцем, или чупрыной, на темени, в барашковой остроконечной шапке на голове, вечно с люлькой в зубах, истый запорожец всегда смотрел как-то хмуро, вниз, исподлобья, посторонних встречал на первых порах неприветливо, отвечал на вопросы весьма неохотно, но затем мало-помалу смягчался, лицо его постепенно во время разговора принимало веселый вид, живые проницательные глаза загорались блеском огня, и вся фигура его дышала мужеством, удальством, заразительною веселостью и неподражаемым юмором.
Во внутренних качествах запорожского козака замечалась смесь добродетелей и пороков, всегда, впрочем, свойственная людям, считающим войну главным занятием и главным ремеслом своей жизни: жестокие, дикие и беспощадные в отношении своих врагов, запорожские козаки были добрыми друзьями, верными товарищами, истинными братьями в отношениях друг к другу, мирными соседями к своим соратникам по ремеслу, украинским и донским козакам; хищные, кровожадные, невоздержанные на руку, попирающие всякие права чужой собственности на земле ненавистного им ляха или презренного бусурмана, запорожские козаки у себя считали простое воровство какой-нибудь плети или пута страшным уголовным преступлением, за которое виновного казнили смертною казнью.

Читать далее...

[604x390]

В одной из книг о русских добровольцах, воевавших за сербов в Боснии, есть строки об атамане Котове, возглавлявшем 1-й казачий отряд, иначе, ударный взвод Вишеградской бригады: “Из казаков, оставшихся в Вишеграде, выделилась группа во главе с лихим Геннадием Котовым, записав на свой счет несколько дерзких и удачных операций. 29 января 1993 года Котов сделал вылазку к селу Стражбеницы и перехватил там отряд мусульман, перегонявших скот. В бою казаки убили шестерых бойцов противника и нескольких ранили. Окрыленные успехом, в последующие дни казаки ставили мины и проводили прочесывания местности. А 2 февраля семеро казаков во главе с Котовым, пройдя в расположение мусульман, так успешно корректировали минометный огонь, что под разрывами мин погибло четыре бойца противника. 9 февраля Котов со своей группой, опрометчиво не изменив прежнего маршрута, попал в засаду. По ним хлестнули прицельные очереди. Командир погиб сразу”.

Читать далее...

[267x355]Есть одна очень интересная книга, написанная во времена аввы Дорофея (VI век) святителем Григорием Турским, “История франков”. В ней рассказывается о жизни королевского двора и о христианах того времени. В книге приведены очень интересные жития многих святых и описание жизни королей. Монархов того времени отнюдь нельзя назвать образцами добродетели. Они постоянно отравляли друг друга... Женщины были еще хуже. Там была некая Брунгильда и ее сестра Фредегунда. Они стремились посадить на трон своих сыновей и внуков. Что они только ни делали, чтобы достичь этого! Они привязывали людей к конским хвостам и так умерщвляли их; они были чудовищными клятвопреступницами и умели ткать фантастические сети лжи и обмана - совсем не вдохновляющее зрелище. Но этот епископ, святой Григорий, он жил тогда и писал историю своего народа, писал так, что она получилась очень вдохновляющей. За всеми явлениями в мире стоит “смысл”. Святитель Григорий постоянно наблюдал за кометами, за землетрясениями и подобными явлениями. Когда король совершает что-либо дурное, то случается землетрясение; или если он убивает человека или казнит целую деревню несправедливо - случается голод. И святитель Григорий ощущает, что Бог все видит, и за всеми явлениями виден некий духовный смысл - будь то комета, или смерть короля, или другое что. Он всегда видит связь между тем, что случается в мире, и моральным состоянием народа. Даже при очень плохом нравственном состоянии постоянные землетрясения, голод и тому подобное напоминают нам, что мы ведем себя дурно, и наставляют нас на правильный путь.

Читать далее...

[299x390]Святой Вукашин происходил из сербского рода Мандрап, вырос в селе Клепац на восточном берегу реки Неретвы в сербской Герцеговине. Покинув родное село, он переехал к брату в Сараево, где занялся торговлей и служил в старой церкви святых архангелов Михаила и Гавриила на Башчаршии (там служили певчими и чтецами его племянники Чедо и Добро вместе с другими родственниками).
С установлением в 1941 году власти хорватов-усташей и их поглавника Павелича, Вукашин был вынужден вернуться в Клепац. Весной того же года началось истребление православного населения в Герцеговине: хорватами были вырезаны тысячи сербов от грудных младенцев до немощных стариков. Первыми убивали священников и монахов, перед смертью жертвы подвергались страшным мучениям.
Семья Вукашина погибла во время учиненной злодеями бойни, а сам он вместе с другими уцелевшими сербами был отправлен в концлагерь Ясеновац. Там уже находились его племянники Чедо и Добро, четники, защищавшие от усташей сербские села. Неизвестно, успел ли Вукашин застать их живыми.
Содержание заключенных в лагере было невыносимым: их морили голодом, во время работ постоянно избивали железными прутьями и прикладами, убивали просто по прихоти. Ежедневно могильщики закапывали около двухсот обезображенных трупов с размозженными головами и забитыми в грудь гвоздями, без рук и с отсеченными гениталиями. Среди жертв были женщины и маленькие дети, которых охранники резали или кололи штыками ради забавы. Они пилами распиливали людей заживо и носили в карманах отрезанные носы.

Читать далее...

[297x418]Сохранилось письмо воеводы четников в Боснии Ездимира Дангича к генералу Драже Михайловичу, главе Равногорского движения от 2 сентября 1941 года. В нем говорится о злодействах хорватских усташей против сербов в Боснии и начале неравной борьбы:

"Хорватские бандиты при содействии преступников-цыган, новой арийской расы [немцев] и иезуитов разрушили наши церкви, перебили священников и самых уважаемых людей. Сербов живьем сажали на кол, распинали на кресте, выкалывали им глаза, отрезали нос, уши и язык, набивали рот землей, обливали их кипятком, сдирали с них кожу, ломали им руки и ноги, отсекали пальцы, срезали с них мясо и заставляли есть свое мясо и пить свою кровь. Сжигали людей живьем, палили целые села вместе с людьми в домах. Нами обнаружены десятки убитых и закопанных заживо после пыток людей, чьи останки растаскивают псы и воронье. В боснийских долинах, лесах и полях белеют черепа и кости братьев наших. Мы находили полные человеческой крови бочки, над которыми закалывались жертвы. Находили комнаты и подвалы со стенами, забрызганными человеческой кровью, а на чердаках обнаруживали головы и части тел наших мучеников. Во многих домах по углам рыдают или, обезумев, смеются безвинные жертвы чудовищнейших злодеяний. Это сестры наши, изнасилованные уголовниками, защищавшими выдуманное хорватское государство. Преступления бандитов, хорватской армии и цыган бесчисленны. И камни вопиют, не говоря уж о каждом сербе. Мы полны решимости не выпускать из рук святое оружие, полны решимости сражаться до последней капли крови, и впредь освобождая братьев наших. Мы начали священную борьбу. Помогите нам. Есть у нас ломоть пресного хлеба, крышей нам служат деревья, а постелью - земля и камни. Динаров у нас нет, одежды, врачей и перевязочного материала тоже. Наши раненые умирают в муках, а вместо помощи и перевязок на их раны капают наши слезы. Сердце мое сжимается постоянно и слезы наворачиваются на глаза, ибо знаю, что пережили эти благородные люди за короткое время, и вижу, как они героически сражаются и погибают за свою свободу".

www.rastko.org.yu/rastko-ru/delo/12883
На фото: усташи позируют с отрубленной головой серба из села Дракуличи

[222x347]Однажды в субботу владыка Николай взял осла и уселся на нём "бос и гологлав" да ещё и задом наперёд. В таком виде он проехал через весь Охрид. Босые ноги волочились по македонской пыли, а неприкрытая голова с раздуваемыми ветром распущенными волосами болталась во все стороны. Глаза были полузакрыты.
Никто не смел остановить осла или же обратиться к владыке. Николай так обошел Охрид и вернулся в монастырь святого Наума.
Народ же перешептывался:
- Обезумел Николай. Писал, читал, размышлял - и спятил.
Назавтра, в воскресенье, весь Охрид был в монастыре. Интересно же: что там произошло с владыкой?
А владыка, как ни в чем не бывало, служил Литургию. Все с нетерпением ожидали проповеди. Завершив службу, владыка стал перед народом и, помолчав, начал:
- Что, пришли посмотреть на безумного Николу? Что, другим способом вас в церковь уже не затянуть?! Всё вам некогда. Уже и не интересно. Другое дело - поговорить о моде. Или - о политике.

Из историй о святителе Николае Сербском

[300x384]В прихожей висела большая картина. По сути дела, она закрывала всю стену, а поскольку прихожая являлась центром квартиры, в которой и зал, и маленькая детская комнатка были смежными, то картина эта являлась как бы центральным связующим звеном, объединяющим в одно целое и все постройки, и их обитателей. На картине был изображен Витязь в тигровой шкуре. Это была сцена поединка с многочисленными врагами, рассеянными, разрубленными, растоптанными витязем, но еще пытающимися сопротивляться. Сам витязь, не знающий пощады, огрубевший в сражениях, очерствевший сердцем, еще не растопленным слезами очаровательной принцессы, был запечатлен в момент яростного натиска на обреченных недругов, с искаженным от ярости лицом и занесенным для беспощадного удара мечом. Обитатели дома любили эту картину. Она навевала забывавшуюся в обыденности романтику юношеских походов, первых свиданий и первых поцелуев, поединков с соседскими мальчишками, ревниво оберегавшими первую красавицу двора от чувственных посягательств чужаков. В картине узнавались добрые, бесстрашные богатыри из незабываемых сказок, рассказанных бабушкой когда-то очень давно. Наконец, картина дарила надежду на то, что когда-нибудь еще наступит счастливый миг, и взовьется в грозовое небо меч, круша обреченные порядки суеты, бюрократии и ханжества, так прочно воцарившиеся в мире. Картину любили все, кроме Толика, которому было всего три года. Толик картину боялся. Он боялся яростного оскала витязя, боялся занесенного, словно над самим Толиком, меча, боялся злобных, еще сопротивляющихся врагов витязя, боялся мертвых тел и истекающей крови, боялся туч и грозы в тяжелом небе над полем битвы. Картина была написана мастерски, и все действующие лица были как живые, что делало страх Толика невыносимым, особенно в те часы, когда он оставался один, или ночью, когда нужно было спать. Однако, при таком соседстве спать Толик боялся еще больше. Стоило ему закрыть глаза, как витязь незримо вырастал над ним, скалясь и готовясь к смертельному удару. И тогда Толик глубже закрывался под одеяло и подушку и крепче сжимал свой деревянный меч, выточенный соседом-инвалидом дядей Ваней. Кричать и плакать Толик стыдился. Взрослые посмеивались над страхами мальчика, но меч не отбирали, словно, давая мальчику таким образом привыкнуть к кровавому поединку картины. Почти каждый вечер папа рассказывал Толику о витязе, что он добрый и справедливый, что он сокрушает плохих и негодных людей, а честных и слабых защищает. Беседы эти должны были навевать мальчику доброжелательное отношение к картине, но лишь в доме выключался свет, витязь снова и снова заносил свое беспощадное оружие над холодевшим от страха мальчиком.

Читать далее...

[363x480]История, сводящая к экономике и политику, и этику, - и примитивна, и неверна. Она смешивает необходимые условия существования с жизнью, а это совсем разные вещи. Точно так же можно сказать, что, поскольку человек не способен передвигаться без ног, главное его дело - покупка чулок и башмаков. Еда и питье поддерживают людей словно две ноги, но бессмысленно предполагать, что не было других мотивов во всей истории. Коровы безупречно верны экономическому принципу - они только и делают, что едят или ищут, где бы поесть. Именно поэтому двенадцатитомная история коров не слишком интересна.
Овцы и козы тоже не погрешили против экономики. Однако овцы не совершали дел, достойных эпоса, и даже козы - хоть они и попроворнее - никого не вдохновили на "Золотые деяния славных козлов", приносящие радость мальчишкам каждого века. Можно сказать, что история начинается там, где кончаются соображения коров и коз. Я не думаю, что крестоносцы ушли из дома в неведомые пустыни по той же самой причине, по какой коровы переходят с пастбища на пастбище. Вряд ли кто-нибудь считает, что исследователи Арктики снова и снова тянутся на север по тем же причинам, что и ласточки. Но если вы уберете из истории религиозные войны и подвиги исследователей, она перестанет быть историей.
Теперь принято рассуждать так: люди не могут жить без еды, следовательно, они живут для еды. На самом же деле люди думают не столько об экономическом механизме, поддерживающем существование, сколько о самом существовании. Жизнь важнее для них, чем средства к жизни. Конечно, время от времени человек размышляет о том, какая именно работа даст ему средства и какие именно средства дадут еду. Но за это же время он десять раз подумает, что сегодня хорошая погода или что жизнь - странная штука, или спросит себя, стоит ли жить вообще, или пожалеет, зачем он женился, или порадуется своим детям, или застонет о них, или вспомнит свою юность, или еще как-нибудь задумается о загадочном жребии человека.
Это относится даже к рабам нашей мрачной индустриальной цивилизации, бесчеловечная жестокость которой действительно вытолкнула на первый план экономические вопросы. Это несравненно более верно по отношению к крестьянам, охотникам, рыбакам, составляющим во все времена основную массу человечества. Даже те сухари, которые считают, что этика зависит от экономики, не могут не признать, что экономика зависит от жизни. А большая часть естественных сомнений и мечтаний связана с жизнью как таковой; не с тем, как прожить, а с тем, стоит ли жить.

Читать далее...

ДРУЖСТВО ЧЕТНИКОВ НЕВСКОЙ КРАЙНЫ
Страйкбол в Славянке: Гайдук и Хаммер

[512x384]

"Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь"

[302x358]В 1834 году в донской казачий полк Жирова, несший сторожевую службу на Кубанской линии, получил назначение сотник Яков Петрович Бакланов. Ему было двадцать пять лет, и за его плечами уже был боевой опыт - турецкая война, которую он прошел в полку, которым командовал его отец. Не однажды Бакланову-старшему приходилось "дубасить" сына нагайкой за мальчишеское безрассудство, всякий раз едва не стоившее ему жизни. Впрочем, полковой командир мог гордиться отпрыском, особо отличившимся в деле под Бургасом, когда казаки сошлись в поле с турецкой конницей, опрокинули ее и ворвались за крепостные стены. Хорунжий Яков Бакланов находился на острие атаки, и в этом бою под ним была убита лошадь.
Человек огромного роста и богатырского сложения, Бакланов был заядлым охотником и великолепным стрелком. В те годы в донских степях попадались не только лисицы, олени, волки, медведи, но даже барсы и дикие вепри из закубанских лесов. Охотник должен был настигнуть зверя верхом и положить его на месте ударом дротика. Стреляли только в крупных хищников, убивая их одним-единственным выстрелом; бежать на охоте, даже от рассвирепевшего зверя, считалось зазорным. Первенствуя в военных забавах, Бакланов из пистолета, карабина или двустволки на пари "попадал в туза" на предельных дистанциях, сажая пулю в пулю. В родной станице не было равного ему наездника, да и в кулачных состязаниях он побеждал лучших бойцов.
Под начальством прославленного генерала Г. Засса, грозы горцев, Бакланов принял участие в нескольких боях между реками Кубанью и Лабой. В июле 1936 года его сотня, увлеченная преследованием черкесов, неожиданно оказалась перед силами противника, превосходящими казаков втрое. В тот день им пришлось отбить двенадцать атак, следующих одна за другой. Когда же внезапно пошел ливень и послышались раскаты грома, напоминавшие пушечные выстрелы, Бакланов крикнул своим донцам, что это идет подмога, и во главе полусотни врезался пиками в гущу врагов, отходивших на исходные позиции после очередной атаки. Вторая полусотня ударила черкесам во фланг, и те бежали в беспорядке, устилая убитыми поле боя.

Читать далее...

[298x432]Наша честь велит смести
Угнетателей с пути
И в сраженье обрести
Смерть или свободу!

Уильям Уоллас является величайшим героем Шотландии, неоспоримым лидером шотландского сопротивления в течение первых лет долгой и в итоге успешной борьбы за освобождение Шотландии от власти Англии в конце XIII века. Источники о его жизни неоднородны и часто неточны. Он вселял такой страх в умы английских писателей того времени, что они демонизировали его самого, его успехи и его мотивы. Многие из историй, его окружающих, происходят от антианглийского по своему характеру романа XV века “Уоллас”, приписываемого Генри Менестрелю или Слепому Гарри. В воображении людей крепко удерживаются рассказы об Уолласе, простом человеке, сражающемся за свободу против угнетения.
Уильям Уоллас родился около 1270 года, неподалеку от Элдерсли в Эйршире. В северо-английской “Ланеркостской хронике” он назван Уильям Уэльсец, вероятно, это указание на то, что он был гэлоязычным или на его происхождение от бриттов Стратклайда. Его отцом был сэр Малколм Уоллас, лэрд Элдерсли и Очинботи, шотландский рыцарь и мелкий землевладелец. Поскольку Уильям был вторым сыном, то не унаследовал ни отцовских земель, ни титула. Он провел свое детство в Данипэйсе, неподалеку от Стерлинга, под надзором своего дяди, который был священником. Уильям и его старший брат, также Малколм, как и полагалось, обучались военному искусству того времени, включая искусство верховой езды и владения мечом.

Читать далее...