01. Давай попробуем вернуть (00:00)
02. Чужая ты (03:41)
03. Если ты уйдешь (07:32)
04. Зеркало (12:30)
05. Остановите музыку (15:46)
06. Соловьинная роща (18:55)
07. Всё, что было (22:24)
08. Давай помолчим (26:28)
09. Если не расстанемся (31:40)
10. Кружатся диски (35:40)

…
Если надо казаться сильной — я в этом ас:
Прикушу губу и надменно взгляну с усмешкой.
У меня в запасе полсотни небрежных фраз,
И ни грамма уменья быть неприметной пешкой.
Если жить — это просто смятенно вдыхать тоску,
Пластилином сминая дней надоевших росчерк,
Я дам фору в этом всему заштатному городку,
Мне поставят пятёрку в каждой из горьких строчек.

Если рвать в клочки — сверх-искусство для нежных дур,
То я в этом, пожалуй, уже настоящий профи.
Только, знаешь… обманчив бывает лихой прищур
Карих глаз, и неровно ложатся строфы

На листок бумажный, на день, на взрывную жизнь,
И птенцом озябшим вдруг сердце невольно вздрогнет,
Когда ты со мною…

А впрочем, пустяк.
Аминь —
Это просто ветер хандрит на пустом перроне…







© Ирина Василенко
[525x700]

[552x700]

Мы уходим в себя, закрывая все створки души,
И не ждём ничего: ни звонков, ни от Бога подарков.
Нам осталось так мало — последние счастья гроши
И пустые аллеи наполненных горечью парков.

Мы сдаём на хранение в пыльный и гулкий ломбард
Свои души, когда-то живые и полные света.
Нам предложат за них полуночное пенье цикад
Может, даже добавят чуть-чуть доброты —
в завершенье сюжета.

Мы не ангелы и не образцы для картинных святош.
Мы живые, и всё ещё верим, и дышим упрямо.
Не прощайте/прощайте/забудьте/ Пусть будет хорош
Этот мир, где слова — только боли и муки начало.






© Ирина Василенко
[393x700]

Как внезапно закончатся прятки, и устало, навзрыд, невпопад
Позабыв про былые порядки, перепутав, где рай, а где ад,
Оставляя царапины света, на душе — на стихах — на судьбе,
На страницах полночного бреда, на прикушенной больно губе —

Замолчу, и исчезну, забудусь, утеку, как сквозь пальцы вода.
Не прошу, не прощу, не торгуюсь, отвернувшись уже навсегда.
Лепестками засохших соцветий не согреешь ни душу, ни дом.
Я, смеясь, в череду междометий без оглядки уйду босиком…

Поджидая красивой развязки, зал замрёт, но лишь эхо в тиши
Отзовётся. И музыки ласки не согреют продрогшей души.
И не будет пустых разговоров, и не будет назначенных встреч,
Лишь погашенный свет мониторов, да короткое:
«Рукопись — сжечь»





© Ирина Василенко
[640x640]

Москва встретила меня серым ноябрьским утром. Я стояла у окна на кухне, глядя на мокрые крыши многоэтажек, и чувствовала, как внутри разрастается тяжёлая, вязкая усталость. Часы показывали 6:45 - пора будить детей, собирать их в школу, готовить завтрак, а потом мчаться на работу. Ещё один день по накатанной колее.

- Мам, я не могу найти вторую кроссовку! - донёсся из детской голос старшей дочери.
- Посмотри в прихожей, возле шкафа! - крикнула я, помешивая овсянку в кастрюле.

Продолжение >>>

Кадр из фильма «Казанова»

Живущие на широкую ногу россияне поражали мир не только в сытую эпоху олигархов 1990-2000-х. За несколько веков до этого, в эпоху Просвещения, по всей Европе только и говорили, что о русском следе. Русских обсуждали, критиковали за романы, любовниц и излишества. За ними следили и при первой возможности превращали в героев полицейских сводок. В эпоху Просвещения более шестисот россиян жительствуют в Париже: вельможи, дипломаты, писатели и ученые, художники и коллекционеры, масоны и авантюристы.

Русские парижане общаются с Руссо и Дидро, д’Аламбером и Мармонтелем, переписываются с Вольтером. И в то же время содержат танцовщиц, играют в карты, влезают в долги и попадают в тюрьму. Невероятная жизнь русских в Европе описывается в книге «Русские парижане глазами французской полиции ХVIII века». С разрешения издательства «Новое литературное обозрение» публикуем отрывок.

«Содержит танцовщицу и осыпает ее подарками» >>>

Суббота - день Зараева.

До этого у него ничего интересного не было, интервью с Бобылевым не считается, слишком много, слишком муторно.

Вышло 3 интересных видео, в том числе и прогноз на декабрь.

Прогноз подождет, до декабря больше недели.

Сосредоточимся на интервью, они небольшие, но их 2. Начнем с первого.

Стоит ли ждать войны? Что говорят звезды 

Читать далее...

00:00 01. Валерий Ободзинский – Восточная песня
03:30 02. Лев Лещенко, Алсу - Снег кружится
07:40 03. ВИА «Красные маки» - Зеркало
10:56 04. ВИА «Поющие сердца» - Дождь и я
14:42 05. ВИА «Здравствуй, песня» - Старый клён
17:59 06. ВИА «Голубые гитары» - Дождь
21:56 07. ВИА «Пламя» - Переведи часы назад
26:33 08. ВИА «Лейся, песня» - Рыжая метелица
29:58 09. Анна Герман - Дождик
32:56 10. Лев Лещенко - Запоздалая осень

01. Рябина (01:43)
02. Александр Буйнов — На юга-севера (07:08)
03. Леонсия Эрденко — Полюбила я бы зиму (12:11)
04. Михаил Шуфутинский — Она была совсем девчонкой (17:50)
05. Сергей Куприк — Спасибо моим врагам (23:06)
-----06. Сергей Куприк — Посидим пацаны (29:26)
07. Рада Рай — Дороги (34:28)
08. Валерий Курас — Минздрав предупреждает (39:00)
09. Белый пепел (43:35)
10. Вика Цыганова — Калина красная (51:22)
11. Вика Цыганова — Лето красное (57:18)
12. Вика Цыганова — Приходите в мой дом (01:01:42)
13. Александр Домогаров — За волю (01:09:32)
14. Это Россия (01:14:27)
15. Улыбайся чаще (01:21:24)
16. Виктор Копейкин — Война не мамка (01:26:09)
17. Пожужжим еще, ребята (01:31:44)
18. Владимир Двинской — Как-то не верится (01:36:13)
19. Душа (01:40:47)
20. Добро (01:45:47)
21. Владимир Цветков и Любовь шепилова — Горят костры (01:51:06)
22. Герман Грач — Друзья мои хорошие (01:57:12)
23. Золотая середина (02:02:07)
24. Материнская любовь (02:06:57)
25. Туда (02:11:04)
26. Слава Богу за всё! (02:15:32)

Роман излизан ложью, словно морем
песчаный пляж волнительных Мальдив.
Любовь цветет, как взращенный алоэ -
однажды - без иллюзий, перспектив.

Во мне ты растворил сухой остаток
Своих привычно-пресных дежавю.
Должна признать, ты был предельно краток,
Убив меня последним "ай лав ю"...

Добавлю напоследок - доиграли/сь/...
Безвкусен снег в твоей немой душе...
Добраться до финала не старались,
Мы оступились прям на вираже.

Ты алфавит доучишь постепенно...
Увидишь сам, что кроме буквы я
В запасе у расчетливой вселенной
Другие буквы стынут для тебя...

В дуэте мы чрезмерно уязвимы.
Внезапно рай распродан с молотка -
Напрасно ждать двукрылых Серафимов...
Все наши "заново" - до первого свистка.

Роман изрезан болью поперечно -
Нас примут за безжалостных убийц...
Прости, что я осталась первой встречной
В одной из сотни вырванных страниц.


© Узнаваемая
[500x379]

Обладание невозможно никем и ничем.

К чему бы ни стремился человек, что бы ни завоёвывал, чего бы ни желал страстно, эта страсть всегда одна и та же.

Обладать.

Мы хотим обладать знаниями, силой, властью, талантом, деньгами, друг другом, хотим иметь семью, любовь, дружескую поддержку.

Всё равно, получим ли мы желаемое от рождения, заработаем тяжким трудом, дождёмся, выклянчим, дотянемся и схватим, догоним и отберём, — мы не сможем владеть этим долго.

Жизнь будет вести нас от потери к потере, тыча в каждую носом: обладание невозможно. Здесь, в этом мире, ничто не может быть нашим, кроме нас самих.

Наши дети вырастут и покинут нас, наши подвиги забудутся, наши любовные истории закончатся.

Есть только один способ мириться с таким положением вещей: раз и навсегда приучить себя к мысли, что всё данное нам — в нашем временном пользовании, и радоваться этому надо сегодня.





© Анна Ривелотэ
[700x700]

Жизнь — это Книга Блаженств. Одни читают ее глубоко и вдумчиво, другие быстро и жадно, третьи по диагонали, а кто-то вовсе грамоты не знает…

© Анна Ривелотэ
[479x700]

Я жду тебя. Я жгу себя. Я жгу
Табак и благовония Тибета
И битый час сижу, полуодета,
На тающем бетонном берегу.
Ты знаешь, это верная примета —
Коль скоро здесь — безоблачное лето,
То где-то города лежат в снегу.
Я жму тебе. Не руку, просто жму,
Как новые, неношеные туфли.
Я жду бессильно, жду bout de souffle.
Ты вырос из меня. Тогда к чему.
Ты вырос из меня, как яркий лист
Из клейкой почки. Как цветок — из стебля.
Ты — плоть и кровь моя. И не тебе б л я Мне говорить: «всё кончено». Не злись.

© Анна Ривелотэ
[564x700]

женщина ждет. даже вмерзшая в лед.
как оловянный солдатик стойкий.
как сеттер ирландский в охотничьей стойке
женщина ждет. и никак не поймет:
вечность назад в нашей тихой вселенной
все повернулось наоборот
и все же с упорством военнопленной
женщина ждет, что мужчина придет.
нет, он давно не спешит ей навстречу,
ни в этот, ни в будущий ветреный вечер
он рук ей своих не положит на плечи,
но глупая женщина плачет и ждет
женщина ждет. значит, все на местах
значит, беда никого не коснется
значит, мужчина уснет и проснется
с детской улыбкой на грешных устах
он никогда не сумеет понять
правила этой неправильной жизни:
мир разлетится в зеркальные брызги,
если ей вдруг надоест его ждать
но женщина ждет — в снегопад, в гололед,
и безнадежная боль ожиданья,
та, у которой ни дна, ни названья,
даже во сне ей уснуть не дает
сонное сердце пробито навылет —
женщина ждет, что мужчина придет
так подари же ей, господи, крылья
только за то, что она его ждет






© Анна Ривелотэ
[558x700]

Британское издание Express сообщает, что закодированное сообщение "радиостанции Судного дня" с упоминанием "Латвии" представляет собой угрозу для Североатлантического альянса.

"Радио Судного дня" передало в понедельник серию кодированных сообщений. <…>

В одном из них было просто слово "Латвия" – название одного из государств-союзников <…>", – пишет автор публикации, добавив, что это послание является "угрозой НАТО".  

Читать далее...

Если бы меня попросили изобразить на рисунке всю прожитую мною жизнь, я нарисовала бы кучу надкусанных конфет без фантиков. Я искала ту, с моей любимой начинкой. Искала так, как делаю все, за что ни возьмусь: быстро, жадно и бестолково. И вот, остановившись, я думаю: а существует ли та конфета, или я просто терпеть не могу сладкое…

© Анна Ривелотэ
[393x700]

Поднебесья некрашеный холст
ледяными ветвями изрезан.
Дни и ночи пришиты внахлёст
к полумраку осеннего леса.

Пальцам холодно. Мир диковат.
Снежный шорох от края до края,
и деревья, как струны, гудят...
Примерещится – чёрт его знает:

будто вышел в свою же судьбу –
ветер, лес, желтопузы синицы, 
а вернёшься в курную избу
с закопчённым Николой в божнице.

Он глядит из-под выпуклых век
сквозь веков наважденье и морок.
А за мутным окном – тот же снег.
Тихий шорох...

Ветка дрогнет, коснётся плеча.
Смех ли, плач? Да почудилось вроде.
То ли вороны это кричат,
то ли сосны скрипят к непогоде...


© Полина Орынянская
[392x700]