.

.



 

Неизвестная история жизни самой известной в Монголии русской женщины. Став первой леди государства, Анастасия Филатова изменила жизнь целой страны.



Это было горькое возвращение. Бывшего премьер-министра Монголии Юмжагийна Цеденбала и его русскую жену, прилетевших в Улан-Батор тридцатого августа 1988 года, и не спецрейсом, а обычным самолетом Аэрофлота, не встречали у трапа ни члены политбюро, ни почетный караул, ни пионеры с цветами...



 Так было раньше, когда Цеденбал правил страной. А сейчас внизу стоял всего один человек — генерал из Министерства общественной безопасности. Юмжагийн спускался, цепляясь за поручни трапа, осторожно переставляя ноги. Анастасия Ивановна крепко держала его за другую руку — муж сильно сдал, ему ничего не стоит споткнуться и скатиться вниз. Они улетали из Монголии на несколько недель в отпуск — и попали в ловушку на четыре года.

Теперь Анастасия Цеденбал-Филатова даже боялась представить, что их ждет дома. Целы ли оставленные в сейфах ее драгоценности и ордена мужа? На месте ли прислуга, за столько лет ставшая родной? Генерал Нацагдорж распахнул дверцу машины, помог сесть, и «Чайка» мягко тронулась с места. Через полчаса они были у себя, в обнесенном высокой стеной правительственном особняке — прислугу оставили, драгоценности не тронули, но в сейфах явно кто-то шарил, у одного был сломан замок.



 Шофер, повар и горничные были им рады, продукты, как и прежде, появлялись сами собой, но в остальном эта жизнь была мало похожа на прежнюю. Их навещали только те, кому уже нечего терять — давно вышедшие на пенсию старики и чиновники в отставке. Новые руководители Монголии, люди, обязанные Цеденбалу всем, не приезжали и не звонили — его преемник Батмунх заглянул на полчаса и больше не появлялся.
  Так прошли две недели, а потом Анастасии Ивановне намекнули, что из особняка придется съехать — им временно предоставят небольшую квартиру. Такого унижения бывшая первая леди не выдержала и засобиралась в Москву. По всему дому теперь стояли связанные стопками книги, чемоданы и коробки, набитые дорогими ей вещами. Посуду и одежду она оставила: пусть муж думает, что они еще вернутся в Улан-Батор.

На следующий день Ивахин подготовил написанную сухим канцелярским языком служебную записку: А.И. Цеденбал озабочена будущим сыновей и просит помочь, также им с мужем нужна дача — ту, что строилась в Жуковке, пришлось сдать правительству Монголии, обслуживанием по линии Министерства общественной безопасности МНР она довольна, но просит вернуть направления в московское спецателье... То, что Ивахин обо всем этом думал, осталось при нем, ему было чему подивиться: о пустячных вещах просила вчерашняя хозяйка Монголии, перед ним унижалась женщина, на равных разговаривавшая с Хрущевым и Брежневым.


Ивахин знал о ней многое — ему это было положено. Став во главе страны, Цеденбал долго боролся с противниками в ЦК: их снимали с должностей, отправляли на периферию, причисляли к «антипартийной группе», и за этим часто стояла волевая жена добродушного монгольского премьера. Старый друг Цеденбала, член ЦК, однажды бросил ей в лицо: «Ты пользуешься тем, что стала женой мягкого человека!» — и это дорого ему обошлось. Все, кто не потрафил Анастасии Ивановне, впадали в немилость: академик Дамдинсурэн перестал руководить Союзом монгольских писателей, поэт, написавший о Цеденбале сатирические стихи, был осужден, отправлен на рудники, а после освобождения умер в нищете.

[показать] [показать] [показать] [показать]

[показать]