Забавно - это когда уже не скучно, но и не интересно.
Некоторые люди - забавляют, но думают, что важны для тебя.

Тотальное и полное нежелание некоторых людей принять и понять, что ты не они - одновременно удивительное и совершенно не удивляющее событие.

Живёшь между помойкой и кладбищем, пытаясь найти смысл до того, как попадёшь в одно из этих мест.

От добра добра не ищут.
Кто понимает - тот виноват.
У кого совесть - того и расстрелять.

Я долго плутал по коридорам, привязываясь там, где это было доступно. Но дорога уходила всё дальше и дальше, сбивая ноги, часы и километры в неясное серое нечто, что всё больше укрепляет осознание отчаянности положения и бесполезности стараний. Полный иллюзий о надежде в начале пути - я всё больше терял ясность взгляда, и вера в лучшее всё меньше казалась настоящей, правдивой. Призраки солнечных дней терзали меня, забирая по крохе из моего багажа надежды. Теперь лишь тусклый зелёный свет пробивался из трещин в стенах и потолке, давая понимание день ли сейчас, или ночь. Ночь, в которой я стал пустой тенью, ничем не выделяющейся тенью в тени теней. И эта попытка вырваться - лишь тщетная, бессмысленная, безнадёжная конвульсия жизнелюбия. Лишь потери теперь бередят сердце, а отчаяние питает моё желание бросить этот путь. Та же бессмысленность есть и сила моя, что ведает мне о безразличии выбранного пути, деяний и результатов, а потому возможности выбора делать новый шаг вперёд или же делать ничего. Всё это суть одно, выбирает лишь калейдоскоп сиюминутных желаний. Если выпало несколько ходов вперёд, то что-то вроде надежды снова начинает тускло брезжить, как будто, запитанная динамо-машиной, лампа. Но только лишь на грани кубика желаний выпадет обратный ход - отчаяние, злоба, ненависть к себе, презрение напоминают о себе. Пустыня бесконечной жалости к себе, из которой я держал путь - всегда готова меня принять обратно, по той самой верёвочке, что я за собой оставляю. Я знаю это, потому что я уже сотни раз возвращался по ней и возвращался слишком быстро, мгновения в обратном направлении и ты уже снова в сырой, терзающей, но приятной тьме.
Иногда задумываюсь, может быть верёвка, которой я привязан - не спасительная.

Сутки через трое.
Только не кочегаром.

Опять внутри что-то копошится.
Ян Никитин поёт, и мёртв.
Дягилева поёт, и мертва.
Летов поёт, и мёртв.
А я молчу. И жив?

В поиске потерь живёшь больше, в списках вещей - люди. В тенях скрыто, в подвалах безвылазно. Беспечно всё ещё, но только обманами. Но выхода нет, но всё ли по полочкам? А и об хуй доводы. И стены все в логике, но воняет что-то дерьмом.