Я опять в Париже, я опять в этом огромном и слегка безумном клубке противоречий; ярко светит солнце, люди прячутся по кофейням и барам, туристы рассеянно глазеют на какие-то очень важные здания, а я бесцельно шатаюсь вокруг, перебирая вычурные названия улиц.

Давид занят разборками с бывшей, Мартин застрял на юге с диссером, Лаура поехала встречаться с Кали и семьей, Виолетта и Пьер болтаются где-то на пути в Париж, Зигфрид зачем-то уехал в Германию, а Полиночка на чьей-то свадьбе -- и вот, опять это чувство: у меня личное и откровенное свидание с городом, я пересчитываю камни на мостовой и избегаю крупных улиц. Я на автомате сяду в метро где-то на Сталинграде, и выйду даже не знаю, где; а вот улочка, ведущая к Елийским полям, но я туда, конечно, не пойду -- там полагается dire bonjour à n'importe qui, даже если ce fut toi.

 

Париж -- отличный город, чтобы чувствовать себя одиноко.

 

Я иду, и иду, и иду, и так продолжается часами. Вокруг что-то бурлит, пенится -- это мелкая повседневность парижан и туристов долетает до меня неспешными брызгами: они потягивают послеполуденный пастис в кругу друзей на apéro, я как-то пробегаю мимо. Или наоборот, сяду где-то в кафе с чашкой alongée и сигаретой, и долго буду смотреть на них, ежеминутно проверяя телефон.

А дальше -- иду, и иду, и город никогда не кончается. Кажется, что туристов слишком много -- это я обхожу стороной Лувр, чтобы выйти на Севастополь, а дальше через мрачную Сену на Сан-Мишель: мне нужно, наверное, куда-то туда, куда-то на юго-запад, в суетливое сердце города. Я иду куда глаза глядят, пока не замечаю этот огромный парк.

 

Огромный парк -- это просто отлично. Это то, что надо. Парк Люксембург, так? Или меня занесло куда-то в сторону?

Я перехожу за ограду.

Это кладбище.

 

Я останавливюсь и стою как вкопанный, я что-то пытаюсь вспомнить, но что? Кладбище, кладбище, кладбище? Это которое? где похоронен Оскар Уайльд? Вроде нет; где похоронены все на свете певцы? Господь со мной, то на Мормартре, часа два пешком отсюда...

И тут я вспоминаю. 

Это же кладбище Монпарнас.

Сартр.

Симона де Бовуар.

Анна.

 

Это же оно, это же то самое, она рассказывала, как ходила целовать памятник и как плакала на могиле; а я думал, какая она невероятная, и что понять ее невозможно, и что I wish I was special, и что когда-нибудь обязательно буду в Париже и пойду на это кладбище, и что когда-нибудь что-нибудь пойму -- и конечно же, я ни разу не пошел.

Я чувствую это знакомое ощущение: это меланхолия захватывает меня, это я опять тону, я опять заблудился в чувствах. Кладбище почему-то очень и очень важно, оно притягивает, оно хочет меня, оно почти магически связано со мной, я в трансе иду к навигации, быстро читаю, найти могилу легко, вот же они, на соседней аллее; я иду в смятении на ту аллею, я не совсем понимаю, что же такого важного в этом? Почему я здесь? Почему вместо этого я не прошел мимо и не сел пить десятую чашку кофе где-нибудь?

 

И вот она, их двойная могила, похоронены с разницей в несколько лет, один ждал другого, и вот они -- усыпанные цветами и.. Поцелуями? Сердечками? Памятник покрыт следами губной помады от поцелуев? Да нет же, они же нарисованные, и это оставляет смешанное впечатление -- я вспоминаю об Анне, которая целует памятник -- фальшивые следы губной помады на памятнике, чистосердечная и наивная пошлость, претенциозно, красиво и грубо, разумеется, но да, а что еще нарисовать на их памятнике?

 

Я смотрю

и смотрю

и смотрю

и что-то здесь очень, очень не так.

 

Я не знаю, сколько я стою в прострации перед памятником, прежде чем я замечаю билеты.

 

Билеты?

Да, это же билеты. Вся могила усеяна билетами на метро.

 

Что-то на задворках памяти крутится, крутится, и не может найти выход. Билеты... Что тут не так? Это будто бы слово, которое вертится на языке, и никак не можешь вспомнить, хоть убей. Да что не так с этими билетами? Я не выдерживаю и гуглю про эти чертовы билеты.

 

И вспоминаю.

 

Это же Sartre-Voyageur-Sans-Billet, это же ты маленький ребенок спишь в поезде, и тебя будит контроллер и спрашивает билет, а у тебя конечно ни билета ни денег, и спросонья ты ничего не понимаешь, кто ты куда ты едешь зачем ты едешь? почему у всех есть билет а у тебя нет? все вокруг с билетами кроме тебя, все вокруг с билетами