.



МОЕЙ ЛЮБИМОЙ, СОТКАННОЙ ИЗ ЛУЧЕЙ ЛУННОГО СВЕТА СЕРЕБРЯННЫМИ ПАУЧКАМИ ЗВЕЗД  В ЧАС, КОГДА НА ШЕЛКОВЫХ ТРАВАХ МОЛЧАНИЯ ВЫПАДАЕТ РОСА ОТКРОВЕНИЙ



Невероятно обильное медовое марево вливается сквозь задернутую полупрозраность гардин, пастельные красновато-бежевые тона смешанные с мягкой охрой лучей разливаются на матовой желтизне шершавого папируса итальянских обоев совершенно ирреальным светом неглубокой лагуны, до самого донышка высвеченной с такой любовью и нежностью потоками весеннего предвечернего солнца, что мысли мои растворяются и исчезают, как акварель в баночке с теплой водой...

И снова полусон-полуреальность подхватывают меня водоворотами чувств и уносят к тебе...

Ты переходишь обильно кипящую зеленью улицу... и очутившись в тебе и став тобой, и глядя на этот дневной мир твоими глазами я вдруг начинаю чувствовать упругий ритм твоего движения, подчиненного той восхитительной вибрации жизни, которая пронизывет каждую клеточку твоего (нашего?) тела...

Как странно ощутить, насколько мы совпадаем с тобой в мельчайших деталях наших  конструкций... Так два идентичных листа бумаги свернутые рулончиком обретают абсолютное во всех своих точках соприкосновения единство...

У меня кружится голова и кажется, что я вот-вот потеряю сознание, настолько прочно слиты в единое наши поля или фантомы, или астралы, или как это можно назвать...

И уже непонятно, то ли ты думаешь обо мне, то ли я думаю о тебе, то ли мы вместе с непостижимой синхронностью мыслим единством - чего? – ну не наших же более чем удаленных друг от друга рассудков...

Или мы сами придумали эту зеленую улицу для свиданий внутри наших тел, и почти материализовались в ее почти летнем покое под безоблачной синевой разбеленного неба...

Мы идем (ты идешь? я иду?) сотрясаемы дрожью этого более чем эротически окрашенного переживания от слияния наших тел в некое  единое и неподдающееся определению но почти что тактильное ощущение теплой влажности естества...

Боже мой! Я даже представит не мог, чтобы мысль о другом человеке переносила меня к нему (или его ко мне?) в такой бесконечно богатый и чувственный мир ощущений...

Чем я чувствую? Я просто лежу  без движения, расслабленный до состояния комы, когда даже если бы и появилось желание шевельнуть, ну хотя бы мизинчиком, то оно всё равно было бы не выполнимо по причине отсутствуещего сознания...

И одновременно я – это Ты, и ты знаешь о моем здесь присутствии... И тебе это нравится и ты улыбаешься словно это уже вошло у тебя в привычку, вот так призывать меня и растворять в себе в виде полуавтономной, но идентичной тебе и слегка ощущаемой сущности... Как мы ощущаем себя внутри нашей одежды, когда куртка и джинсы так мягко и незаметно массируя тело при быстром и ровном движении, создают миллионы ничтожнейших трений, в сумме превращающихся в бесконечно приятное и волнующее переживание...

Ты сводишь меня с ума...

Такого просто не может быть... потому что... такого просто не может быть... Это рушит мои представления о физической составной наших знаний, намекая на некую (опять же) голографичность миров , и нашей способности силой мысли превратить  нас в поток террабит, в

NORDNORD, вот тебе обещанный мною пост. В продолжении будет: «Карты Судьбы», «Знаки и Символы», «Мистика и Реальность», и «Сам себе Полигон». В «Картах Судьбы» я хочу рассказать тебе о тех случаях, когда я был на тонюсенький волосок от смерти. В «Знаках и Символах» о более чем странных встречах с представителями животного мира. В «Мистике и Реальности» о нескольких крайне пугающих меня случаях проявления черт-те-знает чего. А в «Сам себе Полигон» о моих экспериментах над собственной психикой и физиологией. Будет в общем такой презанятный «Pulp Fiction»). Но факты реальные, и к тому же прекрасно вписывающиеся в тему «Жизнь как экстремальный вид отдыха». А пока что-то вроде разминки, или вступления по поводу нашего разговора о «дорогах, которые мы выбираем».

ЖИЗНЬ КАК ЭКСТРЕМАЛЬНЫЙ ВИД ОТДЫХА

(часть 1. «Дороги, которые мы выбираем»)

Что такое наша жизнь? Просто белковая форма существования материи, или нечто большее? Попытка мироздания посмотреть на себя нашими глазами, увидеть себя в зеркале наших оценок? Или просто мусорная свалка всякого хлама, который кажется нам прекрасным только потому, что нам его и сравнить собственно не с чем? Оставим за скобками лицемерие, глупость, невежество, ханжество и мещанство. В нашем организме тоже есть места, куда брезгливому лучше не заглядывать. Лучше возьмем нормального, не отягощенного физическими и психологическими комплексами человека без трусливых шор на глазах и без собственноручно вбитого в рот кляпа. Представим, что этот человек умен, любознателен, хорошо развит физически и успешен в своих интересах. Никаких особых проблем с обществом и природой у него нет. Живи, да радуйся. Почивай, так сказать на своих достижениях. Таки нет, не хочет он почивать, а хочет расти еще выше, потому что рост личности постоянно открывает ему новые горизонты, за которыми предполагается нечто новое и неисследованное. И человек устремляется туда, где, возможно, его подстерегают тяжелейшие испытания и даже смертельные опасности. Зачем?

Да затем, что ему мало достигнутого, увиденного, осмысленного. Человек не то, чтобы хочет в тщеславной гордыне стать вровень этому миру, ему просто немыслимо интересно – куда он попал? Вот я, допустим, попал на Лиру, и мне интересно. Вот я открываю для себя новых людей и мне интересно, кто они, о чём они думают, что их волнует. И не суть важно, как они при этом выглядят, как куча мусора, или как манекен из роскошного бутика, сидят ли они у монитора в парчовом халате или же в застиранной старой ночнушке, с всклокоченными нечесаными волосам или же в полном боевом макияже, не в этом дело. И, разумеется, дело не в возрасте, симпатичности, или престижности этого человека в миру или в Лиру.  Интерес вызывают его мысли и способ их выражения.

Но вынесем кое какие наблюдения относительно лирушной фауны на поля (см. в приложении) и вернемся к теме. Итак, Жизнь как экстремальный вид отдыха, создает некоторое напряжение и движение навстречу опасностям, за которыми иногда и сокрыты желанные цели. При этом понятие «отдых» предполагает еще и наличие удовольствия от процесса и фактор игры или состязания, так что если ваша жизнь и работа не вызывает у вас радостного энтузиазма и прилива жизненных сил, значит это не «экстремальный вид отдыха», а «экстремальный вид каторги». Или «обязаловка», или «наказание», или «тяжкий и бессмысленный труд ради куска хлеба». А это конечно не так интересно, как «отдых».

Ха-ха! – воскликнет иной благосклонный читатель, - Да если бы мы выбирали! Но нет у нас выбора!

Странно, скажу я на это, у меня есть выбор, у него есть, у миллионов есть выбор, а у тебя нет? Да может он у тебя и есть, да он тебе не нужен, там же напрягаться надо, обстоятельства преодолевать, надо быть самому по себе,

  Сны.
        Твои. Мои. Наших близких. Если бы издать антологию снов всех живущих, вот это было бы чтиво!
        Сны кукол. Кошек. Сны детей в утробе матери. Сны снов.
        Для кого-то жизнь как тягостный сон и невозможно проснуться, и сны для них порою более реальны чем мутный поток времени, обдирающий их до костей.
        Представь, как ночь уносит миллиарды цветных лоскутков мечты, из которых шил себе платье вчерашний день. И снова мы входим в сиюминутное мгновение жизни нагими и полными полупереваренной пищей, нечесаными и невыспавшимися, и половина дня уходит на возвращение к точке отсчета наших координат.
        И только к обеду, соорудив из новых лоскутков нечто вроде карнавального костюма, мы входим в роль мужчин и женщин, родителей и детей, небожителей и бомжей, палачей и жертв, и начинаем страстную и безумную игру в человеков, по правилам, придуманными не нами и в готовых уже декорациях мегаполисов, селений, офисов, домов и квартир.
        И каждый привычно отрабатывает свою роль и с чувством бесконечного облегчения падает в постель, чтобы, закрыв глаза, отплыть туда, где можно быть никем, или кем угодно, или тем, кем мы видим себя в кривом зеркале мысли.
        И снова ночь обдирает нас как липку. Оставляя в утешение причудливо запутанные ощущения упущенной возможности понять то, что невозможно понять.
        Почему мир ТАКОВ, каков он есть? Разве наши сны не намекают нам, что есть другой взгляд на вещи, другое понимание событий, иные мы внутри себя?
        И снова мы тупо, как автоматы восстанавливаем систему отсчета реальности, не имеющую с этой самой реальностью никакой продуктивной связи.
        В какой момент человек решает, что он знает достаточно, чтобы начать окукливаться? И почему из этих куколок так редко выходят прекрасные бабочки? Или ангелы? Или уже взрослые, но снова как дети любознательные и ненасытные в поисках знаний?
        Эволюция забавная штука. До сих пор существуют группы людей, живущих в каменном веке. Что им снится? Охота на обезьян и сытные пиры? Духи предков, наставляющих их в их природной мудрости? А что снится патологическому дебилу? Библиотека конгресса? Или он видит себя покорителем космоса? Или ему сняться толпы голых дебилок?
       Я редко помню сны. Хотя знаю, что вижу их постоянно. О чем это говорит?
       Я не знаю.

.