---

ВИ КЪ:
"Советую прочитать Сергея Алексеева всего, с ним вы точно время не убьёте. Про руны он открытым текстам не говорит, он говорит, что на земле настало такое время, когда пчёлка передала свои знания Человеку. Вот и подумайте, что пчёлка могла передать и самое главное как? Узнаете как, пойдёте дальше. В скандинавской мифологии Одину с дерева палочки упали и уложились определённым образом. Форма! А пчёлка? Это лежит на поверхности. Цвет и нота-звук напрямую к рунам отношения не имеют. Подземный мир лишён света. А руны и там работают. Звук и руны работают только через человека."

Сегодня предлагаю вам поговорить о том, что подарила пчёлка человеку -
 

О СОТЕ.

Читать далее

---

 

---

ЛИГАТУ'РА, ы, ж. [латин. ligatura — связь]-
соединенное написание двух или большего числа букв одним письменным знаком, вязь (филол.).


ВИ КЪ:

"Руны (буквы) разделялись на три. Первые руны Рода (33+2)– нынешние буквы. Вторые руны Макаши (2178)- называются нынче лигатуры, из них иероглифы слагаются. Третьи руны Мары (72) – они тайна и поныне.
Руны Рода не пользовали, это сейчас заново ума разума набираются. Руны Макаши пользовали по надобности. Руны Мары Вещие пользовать имели право. Тайна эта украдена была, отсюда и горе на Земле случилось. Поныне ироды пользуют эту тайну, и беда нескончаема от этого.
Земля живая и говорить с ней можно, только язык особенный, резы она понимает - резы особенные. Знание резов этих ни к чему простому. Простой украл и силу получил. Знание даётся Землёй чтобы её беречь, а не себя возвеличивать.

Основа русского языка слоговая, а простые (основные) слоги две буквы имеют, одна из которых поётся – гласная зовётся.
Слов было мало, все слова были выверенные и ни одного пустого. Каждый слог, являющийся отдельным словом, каждая группа слогов объединённые в слово имело на самом деле широчайший образный аналог"

ГО РЪ:

"Структуры в которых проявляются лигатурные руны или структура для проявления рун Рода основополагающие, так как являются элементарной структурированной ячейкой пространства. Как следствие в них отражаются в виде наборов рез известный нам мир. Что-то надуманно нами, а что-то является основополагающим, не зависимое от нашего творческого подхода к начертанию рез и образов полученных из наборов этих рез. Основополагающими является половина соты (состоящий из трёх равносторонних треугольников) и объект первого уровня сложности это две половинки соты в разной комбинации соответствующие Солнцу и Земле. Поэтому и было сказано, что сами руны Рода особого значения не имеют, так же как Женщина одна по себе на Земле или Мужчина в таких же условиях одиночества проявить/дать новое не могут. Проявление происходит путём пересечения путей, в точке пересечения происходит объединение и проявляется новое. Если понимать под лигатурной руной – объект первой сложности, то это и есть результат проявления. Появляется новое.

В предыдущем сообщении мы узнали об одиночных рунах Рода. Сегодня узнаем о принципе формирования лигатурных рун Макаши. Уже само название этих рун говорит о переплетении, о свитии. А вот что говорят современные учёные о переплетении:

"Переплетение – это ключевое свойство, которое помогало бы придавать энергию квантовому компьютеру”, - говорит ведущий исследователь Альберт М. Чанг, адьюнкт-профессор физики Школы Науки Пердью. “Поскольку каждая система существует в смешанной низ-верх конфигурации, это позволяет создавать переключатели, которые включены и выключены одновременно. Именно этого не могут делать переключатели нынешнего компьютера. "

Итак поговорим о переплетении рун, именно оно порождает новое - поговорим о

ЛИГАТУРНЫХ РУНАХ МАКАШИ.Читать далее

---

---

Хочу познакомить вас с тем, что делает мой жизненный путь и путь моих друзей интересным и насыщенным

- с РУНАМИ РУССКОГО РОДА.

Эти руны были открыты нам на форуме С.Алексеева летом 2008 года пользователем с ником Vic и его правнуком ГО РЪ по решению их рода. В наших сердцах много тёплых слов в адрес этих людей, которые хотелось бы сказать им и всем поддерживающим нас, в благодарность за данное, за веру, за открытие Пути.

Тех, кого заинтересует данный материал, мы приглашаем почитать к нам на форум http://prarod.forum2x2.ru/forum
Приступим?
 

Итак, Руны Руского Рода :

1. Имеют в своей основе матрицу, состоящую из 7 резов, трёх горизонтальных и четырёх наклонных. Эти 7 резов связаны между собой пятью узлами и представляют на плоскости полусоту.

[показать]

2. Каждая Руна Русского Рода состоит из четырёх резов, размещённых в данной матрице.
Всего вариантов размещения четырёх резов без разрывов - 33.
Рун Русского Рода, соответствующих звукам Русского Алфавита также 33.
Человеческий позвоночник состоит из 33 позвонков.

Также имеются две разрывные Руны Русского Рода, которые соответствуют числам двоичной системы счисления 0 и 1. Хочу вам напомнить, что все наши компьютеры работают на
двоичной системе счисления.

Итого четырёхрезовых рун, которые могут разместиться в матрице 33+2=35


[показать]

Читать далее

---

Лечь спать в четыре – прекрасный способ выспаться к половине одиннадцатого и проснуться даже раньше будильника. Но как раз тогда, когда начинался третий и последний день конференции, на которую я уже вряд ли бы смогла себя сподвигнуть, но надеюсь, мне простится. Проверив афишу, я выяснила, что загодя присмотренный мною сеанс не на час, а на половину второго, так что у меня ещё было немного свободного времени дома на насущные дела. Затем я поехала до Арбатской, но не в Художественный, а в Октябрь; как я и ожидала, мне снова надо было идти от кассы, купив билет, в 11й зал с заднего входа в здание. Билеты никто и не думал проверять, я устроилась поудобнее в четвёртом ряду, и после короткой рекламы – началось.
Называть работы Сильвена Шоме «мультиками» вряд ли у кого поднимется рука. Вот и новый его анимационный фильм прорисован настолько роскошно, что захватывает дух, особенно от пейзажей, и хочется остановить каждый кадр, чтобы насладиться деталями. Он совершенно серьёзен и при этом наполнен удачным юмором, от него получат удовольствие взрослые, но не заскучают и дети. Показывается без субтитров, но моих скромных познаний в английском и более чем скромных – во французском вполне хватает, чтобы понимать суть редких реплик, простых и коротких. Там действительно нет диалогов и тем паче гэгов – пространство заполняет прекрасная музыка самого Шоме и неторопливая, как в артхаусе, жизнь двух персонажей. Интеллигентный немолодой иллюзионист, на афише которого значится «Tatisheff» (настоящая фамилия Жака Тати, автора сценария), с перекормленным кусачим кроликом для шляпы перебирается из Парижа в Лондон, поскольку его искусство всё менее и менее востребовано. Но нигде он не выдерживает конкуренции – ни с декадентскими певичками, ни с молодыми блюз-бойз-бендами, ни с оперными дивами. Выступая на некоем загородном корпоративе, он встречает горячую поддержку пьяного шотландца, лучащегося оптимизмом и энтузиазмом, который приглашает его в богами забытую деревушку на побережье Шотландии. Местная неизбалованная публика встречает его доброжелательно, особенно Алиса, девочка на побегушках из паба, где он останавливается и показывает фокусы. Ничтоже сумняшеся наш герой «прикормил» юную поклонницу, купив ей новые туфли и сделав вид, что достал их из воздуха. Когда он отбывает, она тайно увязывается за ним и подбивает обосноваться в столице, в мотеле для таких же никому не нужных циркачей: братов-акробатов, спивающегося клоуна, чревовещателя, спасающегося от одиночества в компании куклы-двойника. Пока иллюзионист еле сводит концы с концами, Алиса свято верит в магию и все случайные явления приписывает его влиянию: если в кране нет воды – он виноват, в буквальном смысле. Она не понимает, что дорогие подарки даются ему не магией, а за деньги, которые приходится искать подработкой, - запросы же тем временем растут: Алиса готовит суп на всех обитателей мотеля и хочет выглядеть как леди с обложки. Чтобы исполнять все её желания, он доходит до рекламы – манипулирует сумочками, лифчиками, флаконами духов в витрине женского магазина, опрокидывает рюмку за рюмкой в магазине виски. Работа занимает у него всё больше времени, Алиса скучает одна и в конце концов предпочитает ему живущего по соседству мачо. Всё нормально, дети выросли, фокусник отпускает кролика на волю и снова садится в поезд – искать нового пристанища. Басенный сюжет, вместе с моралью могущий быть переданным в нескольких строках, неожиданно звучит то забавным, то лиричным, то трогательным, то немного сказочным. А уж не влюбиться в дневной и ночной Эдинбург, словно созданный для чудес, после просмотра «Иллюзиониста» просто невозможно. Конечно же, этот фильм не о неблагодарности и несправедливости, а о том, что каждому из нас больше всего нужно, чтобы в нас кто-то верил.
После кино – домой. Теперь – готовить билеты. Завтра – первый день сессии и, что самое малоприятное, зачёты будут перемежаться никуда не девшимися обычными парами. Пожелайте мне удачи)
[388x197]

[256x243]
До Мне предстоял беспрецедентный опыт – три спектакля подряд по два с половиной часа каждый, с двумя часовыми перерывами, так что я захватила нетбук, чтобы записывать мелочи, могущие забыться, и еду. В первом антракте я погрызла шоколадку, с которой меня выгнали из зала, а первый перерыв длился явно меньше часа из-за задержек – я даже об одном действии еле успела законспектировать. Во втором антракте я дописала и вышла съесть банан, а второй перерыв вышел поистине длинным – я и построчила, и оладьи свои поела, и сушки, и подремала на диване в холле. Ну да начнём лучше об увиденном.
«Путешествие» начинается в тридцатые годы XIX века: обсуждают гибель Пушкина, читают Гоголя, ставят Кукольника. В подмосковной усадьбе Прямухино бездельничает молодой Михаил Бакунин (Морозов), бросивший армейскую службу ради увлечения немецкой идеалистической философией. Легкомысленный и самоуверенный, он не сомневается, что за ним будущее отечественной мысли, а окружающие должны только не стеснять его свободу и поддерживать деньгами. Отец, владелец пятисот душ Александр Бакунин (Цымбал), из последних сил пытается образумить просвещённого отпрыска и наставить его на истинный путь сельского хозяйства, а сёстры, так или иначе, прислушиваются к брату и гостящим у него друзьям. Вареньку (Ковалёва) он убеждает порвать с мужем-кавалеристом Дьяковым (Пахомов) и остаться с маленьким ребёнком на руках, невинная и наивная Любовь (Таранник), начитавшись романов Жорж Санд, караулит на скамейке красавца Станкевича (Доронин), а в наиболее близкую к нему Татьяну (Семёнова) влюблён сам Михаил и ревниво оберегает её как от брака с графом Соллогубом, так и от нервного, издёрганного Белинского (Редько), который ей интересен. Барышни, похожие друг на друга, так и мельтешат по сцене, публика с удовольствием смеётся над сентенциями, понадёрганными из контекста у Канта, Шеллинга, Фихте, Гегеля. Массовка выходит переставлять меблировку в виде крестьянского хора, с народными песнями, - казалось бы, царит сущая идиллия, Аркадия, да простят мне случайное напоминание о другом произведении Стоппарда. В конце первого действия четвёртая сестра, Саша (Морозова), качается на качелях с романтичным Тургеневым (Устюгов), но говорят они в этой пасторальной обстановке о смерти: Варя уехала в Европу, и на её руках в Италии от туберкулёза умер Станкевич, от той же болезни сгорела Люба, с которой он был уже фактически помолвлен. Во втором действии события развиваются параллельно с событиями первого, только в Москве, где дамы и кавалеры катаются на катке, а массовка превращается в расторопных официантов. Бакунин, ещё артиллерист, знакомится в доме госпожи Беер (Галибина) со Станкевичем, который вовлекает его в свой философский кружок, формально собравшийся вокруг дочери хозяйки, Натали (Рыщенкова), как своеобразный аристократический салон. Пока юные философы занимаются демагогией, погружаясь в мир абстракций и фантазий и меняя кумиров, как перчатки, а Натали играет чувствами Станкевича и Бакунина попеременно, будущие революционеры от пишущей машинки сражаются с цензурой: вокруг Герцена (Исаев) собирается кружок, закрывают журнал Полевого (Хотченков) «Московский Телеграф» и «Телескоп» - за публикацию «Писем» Чаадаева (Маслов). Белинский, всё более принципиальный, вдохновенный и социально ангажированный, работает не покладая рук в своей каморке над кузницей. В финале Бакунин, одолжившись у Герцена, уезжает в Берлин, где «открывает для себя революцию». Татьяна, заняв у Тургенева, следует за ним, и со старым, слепнущим отцом остаётся одна Саша. Россия, которую вот-вот покинут многие заинтересованные в её судьбе, кружится в карнавале, где появляется некая зловещая маска – Рыжий (Красный?) кот (Степенский), «Молох, пожирающий своих детей», метафора грядущего бунта, бессмысленного и беспощадного в представлении авторов. Читать про остальные две части

16.12.2010 Опаздывать на историю русского театра стало у меня малоприятной кармой. Вот и вчера после звонка будильника я заснула обратно почти сразу же, а поскольку дома ещё всё спали, заметили это не сразу, и я опоздала минут на 15, хотя Наталья Сергеевна всё равно начала позже. Мы начали обсуждать ленкомовский «Вишнёвый сад» и Сашину работу по нему; я запамятовала распечатать свои замечания и только кратко высказалась о спектакле. После зарубежной литературы я наконец-то донесла до Ольги Альбертовны давно обещанные стихи – избранную полудюжину от разных лет, три самых свежих (Сокола, Гамлета, Чеширского) она успела прочитать. Сказала, что ассоциируюсь у неё с «нежным» Ходасевичем. Потом – что Чеширский её «добил», я признала, что стихи на «кошачью» тему мне самой кажутся самыми удачными. И услышала, что я «скорее птица, чем кошка». Сообщила, что я уже много лет как Феникс, на что Чуйкова на прощание ответила, что «для птицы кошка – всегда самое опасное и самое притягательное». Зацепило, потому что раньше мне эта, на первый взгляд очевидная, вещь никогда в голову не приходила. На последней паре мы продолжили говорить о «Саде», а потом я пошла домой разбираться с делами. Афиша, где я не была со времён конца NETа, неожиданно не захотела меня пускать – и до сих пор не хочет. Видимо, глюк, вот только мой или всеобщий? Что с этим делать, пока не знаю.
17.12.2010 Ура, я выспалась! И поехала в ГИТИС на десятую международную студенческую конференцию Volume, посвящённую современному фестивальному движению. Вообще, классная мысль – устраивать её накануне сессии, занимая читальный зал, для многих – единственное место подготовки к оной. Собравшись к без четверти 11 утра, мы понатаскали из актёрской аудитории дополнительных стульев в читалку; я устроилась с краю подковообразного ряда, поближе к столу для дорогих гостей. Сначала между Пивоваровой и Мелик-Пашаевой появился Серебренников, поговорил, ответил на вопросы. После него объявили первый получасовой перерыв, я спустилась с Сашей и Алиной в буфет, съела свой соевый йогурт, поняла, что мне этого мало, и встала в очередь, чтобы купить сухариков с помидорко. Когда вернулась, никого уже не было; пока поела – опоздала на показ фильма двух наших студенток про NET. Пока пообсуждали, появился припоздавший из-за пробок Должанский, тоже поговорил и без вопросов сбежал на какой-то спектакль. Во втором перерыве я осталась в читалке и залезла в сеть. Третьей частью конференции были доклады белорусских и наших студентов – сначала две презентации: о фестивале кукольных театров в Минске и о московском фестивале Особого театра (театра людей с ограниченными физическими и психическими возможностями), потом – просто чтения по тексту: ликбез по белорусской фестивальной ситуации, пламенная речь об отсутствии дискуссии в ихнем же театре. Макс прочитал доклад о дегероизации современного театра – изящный и остроумный, хотя весьма спорный, но меня к этому времени уже тошнило от голода и всё, что хотелось – домой к маме, посему я не стала ничего говорить и ограничилась мыслительной активностью. На последнем докладе Жени о слове, звучащем ныне в пустом пространстве, я уже к вящему своему стыду задрёмывала. В общем и целом, конференция получилась интересной, во многом благодаря всему, что срывало смех и аплодисменты – потому что ничего особо нового не прозвучало: в провинции всё плохо, в столице плохо, зритель плохой, но его надо привлекать, государство плохое, но с этим приходится мириться, лёгких решений быть не может, сложные ещё не придумали – всё как в первом номере нового «Театра». По окончании в районе половины седьмого (!) самые стойкие остались на чаепитие и продолжение дискуссии на факультете, я сбежала домой. Конференция длится три дня, но завтра меня на ней не будет из-за театра, а о послезавтра подумаю – если хватит сил, приду, но чую, что занятое конференцией воскресенье убьёт мне ощущение выходного перед и без того нелёгкой зачётной неделей. До завтра, дорогие)

[262x266]
До Миндаугас Карбаускис поставил роман Ицхокаса Мераса, не понаслышке знающего жизнь еврейского гетто в оккупированной Литве, где – как в универсальной модели мира вообще – и происходит действие. Фашистскую власть там олицетворяет комендант Шогер (Гришин) – кожаная куртка, красная нашивка со свастикой, лоснящиеся напомаженные волосы, ложечка стучит по стенкам чашки с чаем. И никакого демонизма: непонятно, где некоторые рецензенты углядели привлекательность и обаяние в этом персонаже, который, чем больше старается вести себя «по-человечески», тем больше отталкивает. Он не отдаёт приказы резким голосом, не сверлит пронзительным взглядом, как злодеи из блокбастеров – двигается небрежно, смотрит ласково, говорит запанибрата, хлыстом изящно фехтует и дирижирует. Но от его улыбки не становится теплее, от шуток не смешно, а «мирные» повадки могут ввести в заблуждение только наивных: этот «честный трудяга», на первый взгляд не задумывающийся о том, что творит, оказывается хитрым, изобретательным и безжалостным убийцей, упивающимся своей безнаказанностью. В жизни злодеи всегда такие: не блещущие харизмой и запредельным IQ, артистизмом и остроумием, а незаметные, но упорные пиявки – и такие же ничтожные и омерзительные. Противостоять ему будет Авраам Липман (Исаев) – простой портной, многодетный отец, не произносящий громких речей, не поднимающий бунта, а просто не снимающий шляпу перед комендантом, потому что – не позволяет человеческая гордость унижаться перед паразитом. В жизни герои всегда такие: тоже незаметные, но сила их духа настолько велика, что силе насилия и тягаться с ней бесполезно. Авраам потеряет всех своих детей, одного за другим, но не сломается, не сдастся, потому что своим примером воспитал из них таких же сильных, гордых и самоотверженных борцов не против чего-либо, а за свою жизнь, не держащих в руках оружия. На фоне штакетников для магнитных досок, на которых разворачиваются шахматные партии, вокруг столиков и стульев для игроков совершаются подвиги – незаметные, но огромные, способные поколебать до основания глиняные ноги коричневого колосса. Вот Инна Липман (Семёнова) приносит в гетто партитуру оперы Галеви «Жидовка», чтобы сыграть труппой, где у каждого есть дублёр – на случай выбывания. Попадается Шогеру, тот «съедает» белую пешку: запрещённый текст карается расстрелом, но партитура попадёт в руки дублёрши Инны, подающей надежды молодой певице. А вот её сестра Рахиль (Искандер) радуется разрешённому рождению сына – несмотря на то, что её первенца увезли «на прививки», муж убит, а у младенца светлые волосы и брови. И только узнав от соседки Лизы (Семёнова), что им искусственно ввели чужое семя для экспериментов, она душит двух одинаковых, как близнецы, отродий науки рейха: на доске происходит обмен фигурами. Касриэл Липман (Доронин) боится выдать тайники рабочих, принёсших со склада детали оружия, потому что Шогер отрезает ему пальцы. И тогда отец сам настаивает на его самоубийстве, и молодой философ, считающий себя «сверхчеловеком», покоряется. Самого младшего ребёнка в семье – девятилетнюю Тайбеле – повесят на площади вместе с бездетной парой, укрывавшей её вне гетто как собственную дочь. А когда Авраам придёт к Шогеру просить, чтобы детей больше не увозили из гетто, тот захочет сыграть на них в шахматы со своим постоянным партнёром – последним сыном Липмана, Исааком (Кривощапов). Каждый из братьев и сестёр играл против Шогера, но их с Исааком партия проходит через весь спектакль. Правила таковы: в случае своего выигрыша Исаак спасает детей, но погибает сам, в случае проигрыша детей увозят, а он остаётся жить. А жизнь так сладко есть с самого лезвия, когда нечего терять! Читать рецензию дальше

Это цитата сообщения DONNA_FLORA Оригинальное сообщение

... ЖИЗНЬ - ЭТО МНОГОМЕРНЫЙ СТРУКТУРИРОВАННЫЙ ТАНЕЦ...

[400x334]Мы совершенно правы, когда
Рассматриваем не только жизнь, но
И всю Вселенную как танец

Х. Эллис

Хороводы – одно из древнейших обрядовых действий, связанных с культом Солнца, с течением времени приобретают отчасти обрядовый, отчасти развлекательно-игровой характер. Именно в таком качестве они и сохраняются на долгое время в народной традиции. Хороводы известны с древних времен, они существуют у всех народов, они имеют магическую силу, сплачивая людей, гармонизируют отношения с миром, приносят радость.

Хоровод известен людям уже с эпохи палеолита (его восстанавливают по наскальным рисункам, по сохранившимся на глине, внутри пещер отпечаткам босых ног).

Существуют два вида хоровода - орнаментальные и игровые. Рисунок хороводов часто напоминает замысловатые узоры русских кружев, участники двигаются цепью, змейкой, встречается построение в два ряда.

[650x500]

Обрядовые Х. во всех нац. культурах являются древнейшими. Им свойственны игровой эл-т, медленное круговое движение "по солнцу" под пение архаич. песен, инструмент. сопровождение встречается редко. Необрядовые отличаются б. развитой хореографией, сопровождаются либо песнями, либо инструмент, ансамблем, иногда песней и инструмент. музыкой одноврем. Х. устраивались в лугах и полях, на берегу рек и озер, на улицах и погостах; участники, взявшись за руки, плавно, в медл. темпе двигались по кругу (рядами, парами, извивающейся цепочкой и др.) иногда выстраиваются в линии друг против друга.

Затевали “веревочку”: все участники, взявшись за руки, водили хоровод сложными петлеобразными фигурами под различные песни. “Веревочка” выкатывалась в сени, возвращалась в избу, вилась и вилась, а песни сменяли одна другую.


Наши пращуры очень любили как-нибудь в летний вечерок собраться на околице деревни и под протяжные напевы станцевать ... свастику. Аналог символа был и в русской танцевальной культуре - танец "Коловрат".


Различие между народными и сакральными танцами
Народные танцы:
• групповые танцы, передаваемые из поколения в поколение с древних времен, основаны на языческих обычаях, традициях.
• особое понимание жизни, а не только развлечение.
• с появлением церкви запрещены, сохранились лишь некоторые рисунки движений.
Сакральные танцы:
• всегда носят характер поклонения или сообщения с чем-то высшим,
• попытка наладить контакт со своим глубинным Я, ответить на вопросы «Кто Я? Для чего я здесь?..»


Сакральный танец - основа ритуальной и духовной жизни наших далеких предков. Эти движения являются проводниками во внутренний мир для поколений людей на протяжении тысячелетий.

Роль женского сакрального танца была наиболее сильной в культурах, почитающих богинь, где женщины справляли обряды и богослужения, что наблюдалось в культурах всего мира.
Именно с почитания богини начинается путь сакрального танца в мире.
Космическая Мать-Богиня символизирует силу и гармонию самой жизни. Женщины резонируют с образом богини как женского аспекта божественного – вне зависимости от их национальной или религиозной принадлежности.

[398x298]
Хоровод планет Солнечной системы располагается вблизи плоскости, проходящей через солнечный экватор, и кружит вокруг Солнца в одном и том же направлении - с запада на восток

Горит солнечный костер, а вокруг него хоровод планет.

Иногда планеты выстраиваются в ряд.


[650x420]

 

Жизнь, - это священный танец

деятеля ,облаченного в физическую оболочку,

являющую собой прекрасное человеческое тело .

Забывший свое прошлое не имеет ,

в этом танце своего будущего ,

т.к. ему неведомо предназначение

сакрального танца богов, переданного человеку чтобы тот помнил дорогу домой ...

http://sergejs-navcuks.livejournal.com/9883.html

Хвастаюсь Казалось бы, «The Doors: When you’re strange» - просто познавательная «датская» документалка, исключающая любое авторское ИМХО в пику Оливеру Стоуну. Чёткий голос Джонни Деппа за кадром читает краткую биографию легендарной группы: время действия – место действия – события, комментируя видеоряд. Фотографии, ранее неизвестные записи с концертов и репетиций, фрагменты студенческого фильма Моррисона, любимые песни и стихи и ни грамма современности – конечно, прекрасное зрелище для неравнодушных, стоящее того, чтобы на информацию, известную наизусть и даже полнее, чем в фильме, не обращать большого внимания. Но должно быть ещё что-то, кроме классической истории о том, как несколько симпатичных парней-профанов, собравшись вместе, оказались если не гениями, то хотя бы весьма одарёнными и неординарными людьми, верящими в свою звезду и готовыми преодолевать всё ради достижения цели, и как выдающаяся личность во главе коллектива привела его в топы чартов и покинула мир сей. И это что-то, точнее, кто-то, есть: харизмы Джима Моррисона в кадре настолько много, что основной темой фильма становится сам факт его существования, поданный с таким глубинным смыслом, что поневоле начинаешь верить, будто этому человеку было предопределено родиться для того, чтобы стать кумиром поколений. Интеллектуал и философ, эротичный до крайности, искренний до невинности, он был в первую очередь естественным, как все подлинные поэты – ни единой фальшивой ноты, ни единой маски, без комплексов, без условностей, без обязательств перед окружающим миром. Свободный человек, должный появиться в каждой несвободной эпохе – и вот ещё один плюс: шестидесятые во всех своих противоречиях предстают не фоном, но мощным катализатором творчества группы и неотделимой частью его содержания. The Doors манили в миры бессознательного, но не закрывали глаза на реальность, не призывали к протесту и насилию, но чутко отзывались на всё происходящее, выражая одинаково адекватно и боль и скорбь, и разгульное веселье и отказ от табу. Годы, отмеченные резнёй во Вьетнаме, убийствами копами демонстрантов, радикальным консерватизмом и обострённой борьбой за права человека, движениями, стремящимися к объединению и противопоставлению, попытками вырваться за пределы обыденного при помощи наркотиков, порождающими гениев и безумцев как вместе, так и по отдельности, - всё это умещается в жизнь, прогорающую быстро и ярко, как спичка. Невозможно вырваться, когда вокруг тебя двойное кольцо: снаружи – столкновения призывов к войне с призывами к миру, внутри – массовая истерика фанатов, требующих не искусства, заставляющего задуматься, а зрелища, помогающего забыться. Кого не уничтожит толпа, тот уничтожит себя сам, не выдержав напряжения, с молчаливого согласия своей паствы, жаждущей канонизировать свежую жертву. Брайан Джонс, Джимми Хендрикс, Дженис Джоплин – «клуб» умерших в возрасте 27 лет, но успевших больше, чем некоторые предшественники – за всю карьеру. Джим Моррисон последует за ними. Позже – ближе к концу века – будут ещё Башлачёв, Кобейн… Фигуру своего героя ДиЧилло превратил в одинокого титана без семьи, друзей, дорогих и близких, каковым Моррисон, наверное, и был, и остался. Goodbye, Jim, we miss you.
После фильма я перешла через дорогу в театр на Покровке, приобрела себе на январь билет на последнюю премьеру и потопала обратно к Курской, оттуда уже поехала по прямой до родной Молодёги. Теперь отдыхаю, потом буду отсыпаться, завтра – снова в инст. Не скучайте, вряд ли придётся долго ждать новых культурных событий)
[310x175]

Библиотека Семь женщин в балетных пачках, с отнюдь не балетными фигурами, в чёрных чулках и перчатках, кидают красные дротики в одного мужчину, танцующего с круглой мишенью для дартса, гипнотизирующей мельканием чёрных и белых полос. Вонзающиеся в цель маленькие стрелы выглядят неожиданно эротично. Так задаются три цвета и центральная тема хореографического спектакля Мишина «Гибралтар». Название вырвано из монологов Молли Блум, Пенелопы Джойса, которыми разговаривают эти женщины – разговаривают о мужчинах. Но атмосфера – скорее горячая испанская, нежели ирландская, продуваемая, как и Итака, солёными морскими ветрами: мужчина отвечает им стихами Гарсии Лорки. Как бык на арене, он снова и снова падает с торчащими из груди дротиками, как оперёнными пиками, декламируя: «Трудно, ах, как это трудно – Любить тебя и не плакать!» - строки, едва ли посвящённые женщине. А они не сдаются, мелкими шажочками перебегают по сцене, поправляют что-то под пачками, таскают обшарпанный бюст-манекен, чехол от гитары, сладострастно льнут к пианино, говорят, говорят – и наколдовывают, вызывают мужчину словно прямо со страниц книжек в алых обложках. Рассаживаются наблюдать за горячей любовной сценой, где материализованная страсть вырывается алым полотнищем из-под рубахи и накрывает с головой, происходящей не то наяву, не то в воображении. В конце стиха его герой-цыган уходит навсегда, оставив обманувшей его любовнице ларец на память, - на сцене же он растягивается, изнеможённый, загнанный, а женщина садится на него, как на диван. Всё, связанное с женщиной, эстетизируется, становится частью культа, одновременно и возвышающего, и принижающего её, в котором мужчина – жрец, прикасающийся к неизведанному. Кумачовые флаги, не только цветом, но и звуком напоминающие об огне, трепещущие, как красный плащ матадора, - всего лишь окровавленная тряпка, которую старательно пытаются отстирать. Женщины при помощи мужчины не то создают, не то изучают, не то уничтожают в притягательно-пугающем ритуале богиню-мать – с огромными деревянными прищепками в спутанных волосах, с лопаткой в одной руке и кувшином в другой, восседающую в кастрюле, и хтонические элементы, огонь и вода, при этом появляются и смешиваются неопосредованно. Запелёнатые в простыни, как младенцы, пра-женщины – кто ползает по полу, кто делает первые неуверенные шаги – уже поют хоралы Генделя и делятся впечатлениями от секса с одинаковой естественностью для своей двойственной природы, замешанной на простом природном инстинкте. Мужчина, читая стихи о Нарциссе, заигрывает с собственным отражением в зеркале, а они окружают его стайкой нимф на коньках, снова увлекают в свой танец, балансирующей на тонкой грани острого лезвия. Всё это раз за разом напоминает охоту, поединок, - женщине приходится выследить, подчинить дикую, непокорную, непредсказуемую и опасную стихию мужского; женщина, а не мужчина здесь применяет силу и смелость, чтобы добиться любви. Женщине, а не мужчине – «всё равно, он или другой», любая добыча вызывает восхищение и желание, каждому можно сказать «да» и не соврать никому. Но анализировать этот спектакль рационально не получается, сколько бы фрейдистских и мифологических (что, в принципе, одно и то же) ассоциаций не вызывали его образы. Пластика, музыка, свет, звуки живого пианино, хаотично разбросанные по пустой сцене предметы складываются в полуторачасовое синтетическое полотно, воздействующее в первую очередь на эмоции. Как любую абстракцию, её каждый воспримет по-своему, но вряд ли кто-то останется равнодушным.
Спектакль подошёл к концу, я поскользила по гололёду к метро и тем же извращённым маршрутом по трём разным веткам добралась до дома. Теперь, казалось бы, высыпайся сколько влезет, но на завтра у меня будильник заведён… ждите с рецензией ;)
[290x210]

liveinternet.ru/users/ivano...143640910/

В последнее время часто читаешь строки о том, "что делать"? Есть понимание, что надо что-то делать. Есть желание что-то делать. А что? Наверное, начинать с того, что посмотреть вокруг. Посмотреть , найти дело и начинать. Неважно, что. Пу...

До В «историческом фильме» по первой повести госпожи де Лафайет нет даже той доли исторических событий, как в наших «Дворцовых переворотах». Тем не менее апеллирует эта костюмированная мелодрама к эпохе, непопулярной у европейских мастеров жанра, заездивших темы куртуазии, интриг и фаворитизма. Середина XVI века во Франции, католики и гугеноты старательно истребляют друг друга, за немощного Карла IX правит королева-мать Екатерина. Случайно убив беременную женщину, обнищавший граф Франсуа де Шабанн (Ламбер Уилсон) дезертирует из армии реформатов принца Конде (благо его фамилия связана с домом честных протестантов де Колиньи), удачно сталкивается со своим учеником, молодым принцем (в фильме он уже носит титул герцога де Монпансье, что реально будет возможно только после смерти его отца) Франсуа Бурбоном (Лепренс-Ренге), и остаётся при нём в услужении. Принца вызвал к себе отец: он уговорил маркиза де Мезьера отказать в руке своей дочери Марии (Мелани Тьерри) герцогу Шарлю де Майенну, младшему брату герцога Анри де Гиза (Гаспар Улье), с которым у неё был роман, и выдать её за его сына. Не успевает молодая жена устроиться на новом месте, как принц снова спешит на войну, а опального де Шабанна оставляет в качестве учителя для своей супруги – и тот, естественно, влюбляется в неё. После заключения мира бравый вояка Анри (прозвище «Меченый» за шрамы на лице он получит позже, нежели в фильме) заезжает к возлюбленной в гости вместе со своим тёзкой и военачальником герцогом Анжуйским (Рафаэль Персонас), который тоже не прочь поухаживать за красавицей. Когда принцесса де Монпансье прибывает в Париж ко двору, мужское соперничество достигает апогея: де Гиз без особого труда добивается Мари, в которой ещё не остыли чувства юности, обаянием, Анжу пытается воспрепятствовать их связи хитростью и властью, муж остаётся в дураках, сама виновница торжества страдает от его ревности. Охотничьим азартом обладания не охвачен один только де Шабанн, отлично понимающий, что ему ничего не светит, и остающийся поверенным сердечных тайн принцессы. Устроив ей свидание с де Гизом в ночь перед тем, как принц, отчаянно пытающийся удержать утекающее сквозь пальцы, вышлет её обратно в родовое гнездо Шампиньи, он принимает огонь ревности на себя и изгнанником пишет возлюбленной письмо из трактира. В Варфоломеевскую ночь де Шабанн героически гибнет, защищая женщину, а принц, сняв письмо с его тела и узнав из него (раньше он мог только догадываться, да-да) о шашнях жены с де Гизом, скачет предъявить ей ультиматум из серии «или он, или я». Мария бросается в Блуа, где де Гиз уже готовится к свадьбе с Екатериной Клевской, и любовник, само собой, идёт на попятную. Дальнейшая судьба принцессы (которую и принцессой-то не назовёшь – шансы на престол у супруги наследника боковой ветви Бурбонов никакущие) мне неизвестна, повести Лафайет я тоже не читала, но из фильма можно подумать, что бедняжка ушла в монастырь. Зато будущее второстепенных персонажей потянуло бы на фильм не менее, а то и более, интересный: Анри Анжу, побыв королём Польши, затем станет французским королём Генрихом III Валуа, а Луи Бурбон, герцог де Монпансье, отец Франсуа, женится на Екатерине де Гиз, сестре Меченого, которого убьют по приказу Генриха, когда он будет в двух шагах от захвата трона. Уже запутались? Дочитать!
[381x162]

liveinternet.ru/users/paul_...143492371/

Фотопрогулка по Швейцарии Подборка фотографий от 'Corel Photo' по Швейцарии (Switzerland). Schloss Thun above the town square The clock tower on the Kramgasse Bernese Alps and view of Zinkenstock Lake Collegiate Church at Neuchatel J...

 

Читать далее...

 

Читать далее...

Страничка о топографическом кретинизме «Тесный мир» - это не тот, где все знакомы через полдюжины рукопожатий. Это – сказочный город N, где происходят маловероятные, почти нереальные и совсем уж фантастические вещи, а мы смотрим на это как на не менее естественные признаки человеческого быта, нежели, чтобы далеко за примерами не ходить, поход в театр. Сюжеты, друг с другом содержательно не связанные, формально воспринимаются совершенно органично – не как сборник микроисторий, а как взгляд на одно и то же явление «обманутого ожидания» под разными углами зрения. Ситуации на первый взгляд хрестоматийны: вот добропорядочная семейная чета, обаятельная Машенька (Казеева) и типичный очкарик-ботаник Иннокентий (Богданов) скромно справляют день рождения последнего, а к ним в гости заявляется… киллер. Честный малый настойчиво хочет вернуть «натурой» должок: Иннокентий не выдал его когда-то в день неудавшегося «дебюта»; отказываясь от услуг должника, наши герои по простоте душевной случайно «заказывают» своего надоедливого приятеля. А вот жена Настенька (Маракулина) пытается убедить супруга Григория (Милосердов) в том, что прячет в шкафу писателя, сбежавшего из вытрезвителя, но тот не верит – и напрасно: заявившийся краснобай-милиционер принимает скептика за замаскированного беглеца и уводит, тогда как в шкафу действительно обнаруживается чудак, декламирующий белые стихи. И, наконец, грустный рассказ о состарившемся и обнищавшем Иване-царевиче (Пискунов), содержащем в трёхлитровой банке свою самую обычную лягушку – напоминание о другой пьесе Носова, «Табу, актёр!», мною на днях также посмотренной в Старом театре, где в похожем одиночестве существовал Буратино Ковальского. Четвёртый анекдот проходит сквозь спектакль, дробясь на три части: по газетным объявлениям Ирина (Казеева) и Владимир (Ковальский) договариваются о свидании, а другие Ирина (Маракулина) и Владимир (Богданов) – о сделке с недвижимостью. Само собой, перепутываются, назначив общее место встречи: строгая бизнес-леди требует от романтика с букетиком описать метраж квартиры, а жизнерадостная болтушка сталкивается с дёрганым типчиком, зацикленном на покупке апартаментов в центре. Анекдотично? Конечно. Предсказуемо? Ещё как! Но назвать этот чертовски смешной полуторачасовой спектакль комедией в привычном смысле сего жанра не получится, какие бы эпитеты вроде «высокая, интеллектуальная, абсурдная, чёрная» ни приставляй. Здесь никто не занят нарочитым, показным комикованием, здесь вообще не оглядываются на зрителей и не заискивают – напротив, чем серьёзнее звучат реплики, тем быстрее они располагают к себе и тем легче вызывают дружный хохот публики, а ничуть не педалированные мимика, жесты, пластика подчас «звучат» выразительнее любых слов. Да, наиболее яркие черты персонажей преувеличенны, без этого никуда, но населяют «Тесный мир» всё же не плоские карикатуры, а лёгкие шаржи, сохраняющие жизнеподобие, объём и, главное, симпатичность. В них узнаёшь знакомых людей, им сопереживаешь, увлекаешься их диалогами-поединками, с удовольствием нащупывая ту смысловую «ниточку», которая известна всем в зале и никому – на сцене, отчего и рождается удачный юмор. Виртуозность актёрских перевоплощений, чувство меры и вкуса в каждом из труппы достойны отдельных похвал: не наспех нарисованные жирными красками, а психологически обоснованные образы запоминаются всерьёз и надолго, чего не скажешь об одинаковых с лица наборах «муж-жена-любовник/ца (нужное подчеркнуть)» антрепризного пошиба. И не будем забывать, что в каждой шутке есть лишь доля шутки, а всё остальное правда: под занавес герои соберутся вместе, и в каждом из них почувствуются своя личная драма и свой оптимистический свет. Не верить в банальное «всё у них будет хорошо» после этого просто невозможно.
После
[271x164]

Нарисовано за вчерашний вечер.

[544x699]