Это был самый жаркий день и самая теплая ночь пятницы. Нужно было на следующий день рано вставать. И вдруг часов в 10 вечера пришла идея ехать! Мы долго не могли определиться на чем же ехать на мопедке или мотоцикле и к часам 11 решились сесть на мот. Я даже думала одеть платье, но страх асфальта оказался сильнее этого желания. В итоге одела футболку, джинсовку и кроссовки, хочу сказать это настоящая роскошь позволить себе так одеться для мота, но погода соблаговолила насладиться этой легкостью. Проехались по центру, посмотрели на раскрытие дворцового моста и решили двинуться в сторону дома.
Сам момент предстоящего столкновения я помню и плохо и хорошо. В эти минуты время будто остановилось! Обзор зрения сузился на моменте удара. Я что-то кричала- что конкретно не помню, тк в голове крутилась стратегия падения. Знаю, что ничего конкретного я так и не смогла придумать, все уходило в то, что мою ногу либо зажмет машиной, либо мы отправимся в свободное падение, с той самой легкостью и беззащитностью, которой только что наслаждались. Странно, что угол обзора тоже как то изменился, я до сих пор не пойму как я так могла увидеть мотоцикл сбоку. В этот же момент я увидела лицо водителя старенького, зеленого шевролет. Он нас увидел и оттормозился, ура. А дальше была четкая ясная мысль, как итог жизни что ли: "Господи.Все." Иии... мой муж смог вырулить в край машины и остановиться. Мы чуть не разбились. Просто по какому то чуду этого не произошло, я толком и не поняла как удалось избежать столкновения.
Этот парень не вышел из машины, сказал мол торопится. Ну и дальше началась погоня за ним, я пыталась успокоить Л.,но он меня не слышал. Ехал и пинал машину этого чела.Что опасно и не разумно, но это мы потом обсудили. Тогда это было состояние аффекта. Этот парень просил его не бить и после извинений все закончилось. Вроде и живы остались и с этим поговорили они, дальше из глубины души прорывался идиотский смех, который мы сдерживали (наверное после такого и поплакать хорошо). Но мы молча доехали до дома и без слов легли спать. Даже на следующий день я все еще находилась в какой то прострации и только после обеда ,после шуточной цитаты "Мужик, ты че?Че ты хочешь, мужик.Не надо" меня прорвало.

Чешется все кроме рук. Хочется всего, но только не писать. Хочется говорить, брать интервью, давать советы, плакать и смеяться изо всех сил. Хочется прыгнуть в прорубь, хочется забежать на рассвете в холодное море. Хочется бежать что есть силы далеко и без оглядки. Хочется ехать в неизвестном направлении неизвестно сколько часов. Но не хочется писать. Не хочется даже брать чернильную ручку в руку. Хочется бездумно делать глупости, бегать ночью по спящему городу, хочется на последнем поезде ехать в ночи. Хочется убежать в лес, спрятаться ото всех. Но не хочется писать. Хочется бежать, бежать далеко, долго, пока не убежишь от самой себя. Но ни единой строчки. Ни единого слова.

Сегодня бы моей бабуле могло исполниться 93 года. Но не исполнится. Уже не исполняется почти 9 лет. Моих девять лент жизни. Жизни без бабушкиных советов, без ее улыбок, первого, второго и дессерта. Без ее "ты у меня самая лучшая и любимая внучка", "ты моя внучечка любимая", без ее звонков на домашний телефон в поисках общения. Без ее радостных возгласов, когда мы все заходили к ней домой на праздники или просо навестить. Без ее рассказов, как они всю жизнь жили рука об руку с дедушкой и только лишь один раз в их совместной жизни поругались. Как в конце концов это оказалась никакой не ссорой, а дедушка разнервничался и остро отреагировал на бабушкину просьбу, потому что его разозлило что-то в новостях о политике. Без утренних оладушек с домашним вареньем. Без расспросов о мужчинах моей жизни. Без чтения книг на ночь. Без рассказов, как во время бега у нее открывалось второе дыхание. Без поездок каждый день летом на море, без бутербродов, ненарезанных помидоров и огурцов, без стаканчика мороженного на пути домой, которое мне так не нравилось, но на большее бабушка никогда не решалась, потому что всегда пыталась жить очень скромно. Без прогулок через санатории после моря. Без тех знойных утренних подъемов, когда маме надо было рано уезжать в командировку, а бабушка приезжала на первом раннем троллейбусе к нам, будила всех, мешала маме, спрашивала, что мы будем с братом завтракать и чем будем сегодня заниматься. Без ее погонями за уезжающим троллейбусом. Без наших прогулок на стадион, без игр в домино, без порицаний, что в карты играть плохо. Без оправданий родительских ссор, что у них просто такой период, и что совместным парам ни в коем случае нельзя разводиться при любом малейшем конфликте. Без бабушкиных утверждений, что за мужчинами нельзя бегать и им нельзя давать спуску. Без ее истории, как дедушка опоздал на их первое свидание, а бабуля развернулась и ушла, его не дожидаясь (моя героиня). Без ее готовности в любой момент сорваться и поехать в другую часть города забрать внука из садика, которого якобы родители забыли забрать (а внук на самом деле просто пошутил). Без ее самого первого за весь день звонка на день рождения. Без ее поздравительных открыток на каждый праздник. Без ее связанных из колючих ниток свитеров на дни рождения, которые никто из нас без силы не носил, ведь они колючие. Без ее очаровательных костюмов-троек летом, без гадкого майонеза "Провансаль" в каждом салате, без грустных 20 гривен и губной помады в маленькой серо-красном кошелечке, без бублика на голове, без ее сада с подснежниками перед окнами, без ее кладовки с миллионом чемоданов, забитыми одеждой, без ее консервированных помидорок, без ее "Мишки на Севере" и клюквенного торта, без ежегодных сборов у бабушки с дедушкой дома после Нового Года всей семьей, без ее елки, что она почти всегда тащила с базара сама домой, без зажигающихся фонариков в этот же вечер, чтоб порадовать всех маленьких внуков. Без ее журналов "Бурда" и всегда лежащих спиц с нитками у кровати, без ее опять " в четыре утра проснулась и больше не могла уснуть, вот и вязала". Без нашей Бадечки.
Я знаю, что у каждого из нас, у каждого из двоих правнуков, из семи внуков, у каждого из трех детей, у каждого зятя и у каждой невестки, у каждой подруги и у каждой соседки (тетя Галя не в счет) были с бабулечкой свои отношения. Но у всех нас были две общие вещи: это наша бадечка и ее любовь, размеры которой были неосягаемы. И я по сей день не могу понять, как в таком маленьком человечке могло помещаться столько этой неограниченной доброты ко всему, что было у нее в жизни.
Я очень скучаю по тебе.