![]() | Человек - это странник с рожденья. Он родится на судне, под которым волнуется Время; изумлён, осчастливлен, раскрывает он солнцу объятья, озирает он Времени реку. Человек размышлять начинает... <...> И всегда человеческий разум - это мир отмелькавших брегов... <...> Никогда никому не увидеть красоты первозданной потока, не вкусить даже капли покоя. Но, что было до нас, мы не знаем и не знаем того, что грядёт. Может быть, полноводное Время, растекаясь за грани пространства, удаляя мерцанье и блики заодно с городами всё дальше, возвратит если не первозданность снежно-белых утёсов ущелья, то хотя бы бессуетность, гордость. И на глади безбрежной потока, в обезлюдевшем, смолкшем пространстве, освежённом могучим дыханьем Океана, покой, может быть, в человека вселится; В безмерном растает пустое, уплывут берега в неоглядность, выйдут звёзды, и ветер прохладный понесёт человеку навстречу вздох и запах предвечного Моря... © Мэтью Арнольд (1822-1888) |
В целом ничего не изменилось, ты всё так же просыпаешься по утрам, моешься, завариваешь кофе, лениво морщишься на свой завтрак, только с каждым днём за окном всё темнее. И однажды твой будильник прозвонит, ты откроешь глаза и увидишь ночь. А это значит, что в твоём городе осень. Осень похожа на изысканную болезнь: сначала ты любуешься сменой красок, хватаешь руками листопады, но уже начинаешь чувствовать какую-то нездешнюю печаль и проникаешься тихой нежностью к любимым и близким, словно бы завтра с последним упавшим на асфальт листом исчезнут и они. Но время идёт, и поэтический флёр спадает с осени, обнажая голые деревья, холод, пасмурную слякоть и первый мокрый снег, быстро превращающийся в грязь под ногами простуженных людей с угрюмыми лицами. Но чем холоднее и беспросветнее темнота снаружи, тем уютнее кажется тёплый мягкий свет в квартире. И если лето - это время убегать из дома навстречу несбыточным мечтам подростковой души, то поздняя осень - время возвращаться... |
С возрастом я узнал: радость кратка, проходяща, часто обманчива, печаль вечна, благотворна, неизменна. Радость сверкнёт зарницей, нет, молнией скорее и укатится с перекатным громыханьем. Печаль светит тихо, как неугаданная звезда, но свет этот не меркнет ни ночью, ни днём, рождает думы о ближних, тоску по любви, мечты о чём-то неведомом, то ли о прошлом, всегда томительно-сладком, то ли о заманчивом и от неясности пугающе-притягательном будущем. Мудра, взросла печаль - ей миллионы лет, радость же всегда в детском возрасте, в детском обличье, ибо всяким сердцем она рождается, и чем дальше в жизнь, тем меньше её, ну вот как цветов - чем гуще тайга, тем они реже... © Виктор Астафьев, "Капля" |