Все, у нас уже НАЧАЛОСЬ. А так как мы живем непосредственно под крышей, то это просто АТАС как жарко. Пока что 25-27 максимум, поэтому дышать дома можно, но окна/ставни я в 10 утра уже закрываю, чтобы совсем с ума не сойти... К счастью, с воскресенья будут снова нормальные +15 в среднем и это будет прекрасно. Потому что я все еще не уверена, что хочу сюда покупать мобильный кондиционер... Вдруг после переезда (а нам бы желательно переехать, чтобы у сына была отдельная своя комната) кондиционер вообще не понадобиться? Да и в целом 200-400 евро есть куда еще потратить, так как Данилу снимают в конце мая брекеты и надо будет ретейнеры делать, а это 472 евро. Спасибо, что их можно хоть за 2 раза оплатить, а не сразу)
Короче, я еще думаю на счет кондиционера. Хочется, но колется. Можно, конечно, охлаждающий вентилятор попробовать, но они тоже в среднем нормальные от 100 евро не думаю, что это прям сильно поможет...

Никогда не понимал, зачем Дубровского изучать в ШЕСТОМ! классе?
- Проверь, папа, сочинение - попросила дочь. Проверил. Со смаком, вслух,
вчитываясь в каждое слово. Отрыдав, позавидовал учителям литературы, у них такого добра много.-)

СОЧИНЕНИЕ

ВЛАДИМИР ДУБРОВСКИЙ И МАША ТРОЕКУРОВА

Когда Дефорж стал учителем в доме Кирилла Петровича, Маша не обращала никакого внимания на молодого француза. Но, после того как Дефорж застрелил медведя, ее отношение к Дубровскому (Дефоржу) стало неравнодушным...
Маша даже не догадывалась о том, что Дефорж - Дубровский. К Кириллу Петровичу приехал Антон Пафнутьич. Он опоздал на званый ужин Троекурова. Все гости стали слушать разные истории, а к вечеру все легли спать.
Дефоржа и Антона Пафнутьича поместили в одну комнату, а позже они оба начали переодеваться. Дубровский потушил свечу. Спицин был этим не доволен. Спицин проснулся и увидел перед собой Дефоржа. Он держал в одной руке пистолет, а другой рукой отстегивал сумочку Антона Пафнутьича.
- Кесь ке се, мусье, кесь ке се? - произнес Спицин.
- Молчать или вы пропали. Я - Дубровский! - сказал Дефорж.
После этого случая Мария Кирилловна нашла у себя в комнате записку от Дефоржа: "Будьте сегодня в семь часов в беседке у ручья". Ее любопытство было сильно возбуждено. Когда она подошла к месту назначения, перед ней оказалась фигура Дубровского. Он объяснил ей, что он - Дубровский. Она была в шоке. Дубровский сказал Маше, что он должен оставить этот дом, этого требуют обстоятельства...
Когда Маша пришла домой, Троекуров завел с ней разговор про Дефоржа...
В тридцати верстах от Кирилы Петровича находилось богатое поместье князя Верейского. Машу хотели выдать за него замуж, но Маша этого не хотела, так как князь был слишком старый и некрасивый. Она плакала, но Троекуров говорил, что это слезы счастья. Мария побежала в свою комнату и нашла там письмо от Дубровского: "Вечером в 10 часов на прежнем месте".
Дубровский и Маша встретились. Они разговаривали о замужестве Маши.
- Я надеюсь затронуть князя моими слезами. - сказала Маша.
- А если это не сработает?
- Тогда, тогда делать нечего, явитесь за мною, я буду вашей женою, больше вариантов нет!
Дубровский побледнел.Читать далее...

Автор Кристиан_Бэд,


Вагончик дёрнулся, и Леся взглянула в окно. Так и есть, они миновали поле и углубились в лес, наверное, заяц попал под колёса. Хорошо, что Сол ещё спит. Маленькое Сол-нышко. Леся свернула рабочий стол и прошлась взад-вперед. Её муж Бьёрн сидел в наушниках, глубоко погрузившись в работу. Леся знала, что отвлекать его нельзя. Если она зарабатывала написанием статей, то Бьёрн, по сути, находился сейчас в своём офисе в Осло. На его рабочем столе светились «окошечки» с именами сотрудников, в наушниках звучали их голоса. Он был на совещании.

Вагончик притормозил, а потом колёса снова застучали по рельсам. Миллионы таких вагончиков бежали сейчас по всей земле, повинуясь каждый своей программе. Кто-то ехал в гости, кто-то — путешествовал. Жить в одном сплошном путешествии было обычной практикой в мире, где рухнули границы. Люди хотели каждый день видеть новые страны и города.

Сол проснулась и спустила ноги с кровати.

— Доброе утро, милая! — Леся уже хотела было сесть к своему рабочему экрану, но увидела, как дочка снова гладит воздух рядом с одеялом.

Ох уж этот её новый невидимый друг Мася. Из-за него Сол совсем отбилась от рук! А ведь была такая тихая, воспитанная. С двух лет играла одна, никому не мешала.

— Сол, сейчас же включи электроняню! — крикнула Леся, усаживаясь за работу.

Детские сады-вагончики были им не по пути. Пришлось полностью довериться киберняньке, но Сол игнорировала её последние дни. Сначала липла к Лесе и мешала писать, а теперь вот «завела» Масю. Рассказывала ему о чём-то. Доверяла свои детские тайны. Леся волновалась немного, но у неё совершенно не было времени заниматься с Сол. Днём она работала в сети, а вечером нужно было заехать в магазин, приготовить ужин, ну и хоть немного поболтать с другими мамашами. И сериал бы...

— Мама! — звонко крикнула Сол. — Мася зовёт меня гулять!

Леся вздохнула и демонстративно надела наушники. Сол уже 5 лет, может и потерпеть с глупостями. Все дети прекрасно играют в одиночестве.



Она не видела, как Сол подошла к Бьёрну, умевшему удачно изображать отца, даже сидя к дочке спиной.

— Папа, можно мне погулять с Масей? — Сол подёргала отца за рукав.

Бьёрн вздрогнул и, не поворачиваясь, закивал.

Сол была воспитанной девочкой. Она сказала: «Спасибо, папочка» и протянула тонкую руку прямо в воздух. Рука растворилась примерно по локоть, и Сол вежливо помахала родителям другой рукой, которая была ещё в «их» мире.

— Пока-пока?


https://author.today/work/2196

Автор Валера_Столыпин



Вместо соли дождинку грусти,
Клок бедовой дурман-травы,
Можжевеловый пряный кустик,
Горсть безоблачной синевы,
Гущину озорного града,
Запеченную в неба плюш,
Плюс задумчивость листопада
Под ледовою гладью луж,
Подъядрить огоньком валежным,
Настругать звездопада хмель
И тебе с поцелуем нежным
Это утро подать в постель…
Александр Кунин


Геннадий спешил домой: гнал по пустынной ночной трассе, подпевая группе “Наутилус Помпилиус”, – я хочу быть с тобой… я хочу быть с тобой, я так хочу быть с тобой, я хочу быть с тобой, и я буду с тобой.
Музыка была фоном для размышлений. Он не вдумывался, о чём в ней поётся, потому, что в жизни, в его жизни, было кое-что гораздо более важное. Геннадий определённо хотел быть и именно с ней, вот уже почти восемнадцать лет грезил этим.
Неизменно, днём и ночью его мысли согревал один единственный родной до боли необъяснимо притягательный женский образ, воплощённый в облике жены.
Он был довольно стеснителен и застенчив в общении, что не характерно для поведения мужчины. Слово “люблю” постоянно вводило Геннадия в краску. Когда жена, дурачась, приставала к нему с просьбой озвучить свои чувства, облечь их в словесные кружева, он впадал в ступор.
Сомневаться в его привязанности и обожании не было повода, однако, любимая с видимым удовольствием вызывала у него смущение. Ей нравилось убеждаться в наличии слабости у этого сильного мужчины.
Фары выдёргивали из стены черноты очередной огрызок шоссе. Навстречу пролетали, заглушая на мгновение музыку, машины, о которых тут же забываешь, потому, что кроме них есть, о чём помнить.
Три дня Гена был в командировке, три долгих дня не видел свою Ларису – милую, любимую до колик в животе и судорог в мозгах женщину, жену и мать подросшей шестнадцатилетней Машеньки.
Мужчина соскучился, в том числе по тактильным ощущениям и чарующему букету интимных запахов, от которых буквально сходил с ума. Ни одна женщина на свете не могла его возбудить, пусть даже изысканным флиртом или наготой молодого упругого тела, сильнее, чем супруга.
Именно по запаху он некогда и определил, что Лариса – именно та женщина, которую можно и нужно любить. Некоторые ведутся в личном выборе на внешний вид, очаровываются рассеянным или томным взглядом, острым умом, освежающим обаянием молодости, а Генка поплыл, ощутив исходящей от незнакомки пьянящий дурман, вскруживший голову, пленивший в одно единственное мгновение – сразу и навсегда.
“Я хочу быть с тобой! Хочу, хочу, хочу!”
Читать далее...

Автор Борис Богданов bbg,

Часть третья. Тайна
Год 3069-й
Глава 16. «Крылья тайпанга» и их хозяйка


Альбула «Все демоны суши» бросила якорь у внешнего обода города учёных Талау в семнадцатый день месяца Моря. В числе прочих с неё сошли трое выпускников Академии Круга Железа, получивших персональные приглашения от самого Махи Руновы. Звали их Махи Колери, Махи Бардус и Махи Лойя, и были они неразлучными друзьями последние три года, с первого учебного дня. Лойя и Колери были близнецами. Оба невысокие, коренастые, круглолицые, с одинаково всклокоченными волосами. Даже когда они стояли рядом, их путали хорошие знакомые, если же Лойя и Колери пребывали порознь, то решительно никто не мог сказать, кто перед ним, Колери или Лойя.
Никто, кроме Бардуса.
Высокий, нескладный, большерукий и большеногий, с волосами, похожими на выцветший мох, Бардус различал близнецов сразу, с первого взгляда, в любых обстоятельствах. С первой встречи братья приняли его в свой узкий мирок. Не иначе, для того, чтобы не путаться самим.
– Молодые господа желают переправиться?
Эти слова произнёс загорелый туземец с веслом на плече. Шагах в пятидесяти, на внутренней дуге обода, в ряду прочих была привязана его лодка.
– Возьмём? – спросил Бардус.
Близнецы переглянулись. Конечная их цель, канцелярия Махи Руновы, находилась на другой стороне обода. Три мили по прямой, то есть почти пять миль обходного пути. Внутри обода размещалось множество искусственных островков, приютивших лаборатории, харчевни, лабазы, жильё, мастерские. Островки соединяла паутина подвесных и плавучих мостов, но оставалось немало и чистой воды, по которой в разных направлениях сновали лодки и лодчонки, развозя людей и грузы.
– Куда нам торопиться? – сказал Лойя.
– Да, куда нам торопиться? – согласно кивнул Колери.
– Мы пойдём пешком, – ответил туземцу Бардус.
– Как пожелают молодые господа. А если надумаете, то спрашивайте Гуржо, меня здесь все знают. Много не возьму, малёк за поездку, три малька час. Ну так что, а? – Не дождавшись ответа, лодочник пожал плечами и не спеша отправился к своему судёнышку. Гребцы с соседних лодок, до того внимательно ловившие обрывки разговора, мгновенно потеряли к молодым людям интерес.
– За малёк я сам здесь куда угодно довезу, – пробормотал Бардус. – Если лодкой разживусь...
Студиозусы поскучнели. Слова лодочника напомнили, что с подъёмными родная Академия поскупилась, и когда новые монеты заведутся в карманах, неизвестно.
Читать далее...

История шестнадцатая

Сова и Зу

- Может, ты ужин?

Автор Maxfactor72,

Глава 9. Беглая принцесса

Вот что значит генетическая память: управление душем Эвелина освоила быстро. Все остальные принадлежности санузла у нее тоже не вызвали вопросов. Она только сетовала, что внутри танка нельзя выпрямиться в полный рост. Да, это не большая экспедиционная машина – та вмещает двадцать человек. Вместе с оружием, оборудованием и приборами.
Пока Эвелина плескалась, я взял пропахшую пылью и потом одежду, засунул в регенератор и безжалостно уничтожил. Потом изготовил новую: точно такие же рубашку, куртку, штаны и короткую юбку. Только из сверхпрочной, непробиваемой ткани. Высокие походные сапоги постигла та же участь.
Я немного подумал, и приказал аппарату создать синий халат со звездами и домашние тапочки.
- Вот что, рыцарь, - заявила нагая принцесса, едва вышла из душевой. – Тебе нужно оружие.
Я выдал ей халат и тапочки:
- Попрошу меня не соблазнять. Я все-таки мужчина. Могу не выдержать.
- А может, мне и надо, чтобы ты не выдержал… - Эвелина покатилась со смеху, но все же оделась. – Давай разок для здоровья.
- Если что-то между нами и произойдет, так только когда того захочу я.
Зря я это сказал. Эвелина тут же доказала мне мою неправоту. Она села ко мне на колени, взяла за руку и сунула ее себе за пазуху. Ее тело пылало страстью. Несколько секунд я демонстративно крутил носом, а потом набросился на девушку… Вернее, на молодую женщину – девственность Эвелина потеряла уже давно.
Принимать душ нам пришлось еще три раза.
- А ты ничего так, - хмыкнула царственная любовница, разглядывая меня при электрическом свете. – Наверное, у тебя давно девушки не было. Не переживай, я тоже давно одна. Если не считать погибшую подругу.
- Давай лучше помолчим, - недовольно буркнул я.
- Нет. Тебе нужно оружие. Ты забыл?
Я достал из кармана разрядник. Он умещался на ладони и был совсем не похож на грозное оружие. Просто устройство с кнопками, выключателем и встроенным фонарем.
- У меня его полно. Эта штука за секунду превратит человека в обугленный скелет:
Эвелина подала мне мушкетон:
- Это не то. Бландербасс подойдет. Но желательно, чтобы у тебя был меч. Или копье.
Она сказала «была мечь», но я уже привык к ее диалекту.
Вместо ответа я взял ее оружие, сунул в регенератор и приказал скопировать предмет. Аппарат зашипел и щелкнул. Я открыл дверцу и вытащил два меча. Они были абсолютно одинаковыми – вплоть до мельчайших царапинок на драгоценных камнях.
Эвелина захлопала глазами:
- А эта штука может скопировать все, что угодно?
- Все, в пределах объема рабочей каме… этого ящика.
Я не стал уточнять, что должен быть еще запас сырой массы.
- А меня может?
- Нет. Получится труп. Говоря языком древних – копируется тело, но не душа. Может, оно и к лучшему.
- Наверное, да…
Читать далее...

   В зоопарке расположены автоматы по продаже корма для животных.

А ещё можно купить монетки с изображением коалы.

Читать далее...

Автор Svetlana_K123,



А вот случилась со мной однажды такая штука. Шел я из магазина нашего сельского, нес в авоське бутылочку беленькой да банку соленых огурчиков – все, значится, что деревенскому мужику в моем лице надобно.

Иду, никого не трогаю, на солнышко мартовское щурюсь, и на душе у меня так сладко и радостно, что хоть песни пой. И ведь нужно ж было этому Сидорчуку, черту рыжему, меня с пути верного сбить и за рукав дернуть. А повод-то, повод какой выдумал!

- Сень, - говорит, - помоги колесо у прицепа поменять. Работы всего на час, а я ж один не сдюжу.

Да, у Васьки Сидорчука права менты еще при советской власти отобрали. А может, и сам посеял по пьяни где-то. И прицепа у него отродясь не было.

Однако захожу. Я ж по простоте душевной думал, он мне сейчас стакан нальет, мол, выпить ему не с кем. А Васька меня прямехонько в избу тащит.

Я опешил, головой верчу. Баба-то у Сидорчука на руку тяжелая и ростом не обижена. Меня в прошлом разе вообще обещала со свету сжить, если с ее мужиком хоть раз еще застукает за распитием.

Ну, мы, не будь дураки какие-нибудь, всегда в сарае запиралися, вроде как по столярному делу. Баба к нам не совалась. Она с крылечка слышит, что пила вжичет, ну и уверена, работаем. Эх, дуры они бабы-то. У Васьки внук – не пацан, а золото. Привез магнитофон из городу, а на кассетке вжик пилы под аккомпанемент Антонова. Вот мы и врубаем ее потихонечку.

А что? Мы сидим. Антонов песни горланит. Пила по деревяшкам жужжит. И баба к нам не суется. Одно слово – песня.
- Василич, - говорю, - а, может, лучше в сарай пойдем? Уж слишком твоя Нюрка больно бьется.
- Потом, - а сам рукой машет да в комнату тянет. – Ты авоську в сенях оставь, а-то действительно: мало ли что.

Ну, думаю, совсем у Сидорчука крыша съехала. Однако ж и любопытство гложет. Повесил, значится, я авоську на гвоздь, да и прошел в комнатку. Гляжу, стоит на столе коробочка тонюсенькая, как от конфет «Ассорти» бывает. Вот только та разрисованная вся, красочная и с цветочками всякими, а эта серая да неприметная.

Все, думаю, допился наш Васенька, в детство впадать начал. А как иначе, если он меня из-за коробки конфет с улицы вытянул, так еще и ведет себя будто подговорщик какой?

- Ты, хоть бы чайник поставил, прежде чем конфетами баловать, - намекаю, значить.
Смеется.
- А чего каркаешь? - спрашиваю. – Седая твоя головушка, совсем ведь дурной под старость лет стал.

А Васька меня за рукав хвать, и за стол.

Гляжу, а и не конфеты это, а вообще черт-те чего: экранчик, как в телевизоре, кнопочки какие-то, и строчечки скачут.

- Это че? – прям так и спрашиваю.
- Эх, ты, дурень, - отвечает Сидорчук, - это ж Тырнет.

Я на «дурня» не обиделся, заинтересовался.

- Вот это, - показывает на строчечки, - те, кто с нами разговаривает. А вот это, - тычет внизу экрана. – Мы говорим.

Рядом с тем, что «мы говорим», светилась бледно-розовым «Послать», и я даже немного огорчился:

- Это ж всяк нас посылать может?
- Кто, всяк? – заволновался Сидорчук. – Мы ж не пузеры!
Читать далее...

[252x230]
Автор Марат_Валеев,


Эта невероятная история случилась в семидесятые годы в одном из совхозов на северо-востоке Казахстане. Деда Репку, беспросветно пьющего, нашли однажды дома посиневшим и бесчувственным. Он лежал ничком на кровати, а на полу валялись склянка с остатками какой-то вонючей жидкости.

Репку спешно доставили в совхозную амбулаторию. Повозившись с ним, местный врач Селиванов бессильно развел руками:
- Я сделал все, что мог. Его бы сразу в реанимацию…

Репку спешно повезли в районную больницу. Вернулся оттуда шофер Усольцев мрачным и подавленным.

- Ну, что? – увидев его, спросил председатель профкома Булыгин.
Усольцев безнадежно махнул рукой, хлопнул дверцей и укатил в поле – он работал на обслуживании бригады.

Булыгин пошел к заместителю директора по хозчасти Бейсембаеву.
- Слушай, Талгат Нугманович. Репка-то наш тю-тю! Приказал долго жить.

- Что, не откачали? Эх, люди, люди, что вы с собой делаете, - осуждающе покачал головой Бейсембаев, стараясь дышать в сторону.

- Так это, у него же никого нет, у Репки-то, - скорбно молвил Булыгин. - Значит, все расходы на похороны совхоз должен взять на себя.

- Надо так надо, - согласился зампохоз. – Ну да, пьяница был покойный, но все же жил и работал у нас долго. Даже, помнится, однажды благодарность получил. Что, Николай, Иванович, помянем деда?

И полез в шкаф, где у него стоял заветный графинчик…
Как водится, о покойном или ничего, или только хорошее. Последнего в жизни Репкина Ильи Васильевича было, откровенно говоря, до обидного мало. И всему виной – его пристрастие к «горькой».
Из-за постоянных волнений, нервных потрясений раньше времени угасла жена Репкина, тихая и работящая женщина. Дети давно вылетели из родного гнезда, изрядно опостылевшего им из-за бесконечных скандалов, дебошей, регулярно устраиваемых папашей.

Уйдя на пенсию, Репка (так со временем малопочтительно стали именовать Илью Васильевича односельчане) жил один как сыч, пропивая и пенсию, и случайные приработки к ней. В свое время его множество раз обсуждали на разных собраниях, отправляли на лечение. Но ничто не помогало.

И на Репку махнули рукой: живи как знаешь. Последовал печальный финал: с пьяных глаз дед хватанул какой-то дряни и отравился. И вот теперь ждали, когда его привезут, чтобы предать грешное тело земле.
Совхоз выделил деньги. Для Репки купили недорогой, но симпатичный костюм, белоснежную сорочку, туфли – то, в чем Репку увезли в больницу, составляло весь его гардероб и было до невозможности замызганным.

На краю села, в столярке, ширкал рубанком Ефим Федосеев, тщательно изготовляя последнее пристанище для своего непутевого односельчанина. А в это время на дороге, пролегающей неподалеку от столярки, остановилась машина. Из нее вылез мужчина в полосатой пижаме, шароварах и тапочках, махнул рукой водителю грузовика и побрел к столярке.
Читать далее...