Начинаются публикации из книги "Бабушкины рассказы".

                      Издание книги ожидается в изд-ве Сатис в этом году.

 

 

                                          

                                            ЩЕНКИ

 

      Однажды летом все взрослые и дети отправились в гости к знакомым на именины.

Взрослым было там весело. Пришли ещё другие гости. Все, кто помоложе, танцевали, старшие

игра­ли на рояле, пели. А других детей там не было. Мама увидела, что нашим детям скучно, и

говорит:

— Пойдите, погуляйте в саду.

Дети вышли, пошли по аллее. Там с обеих сторон скамейки стоят, всё трава да трава. 

Ну, есть кое-где цветочки

Читать далее...

                                   

Начинаются публикации из книги "Бабушкины рассказы".                       Издание книги ожидается в изд-ве Сатис в этом году.

   

                                        

                                              НОВАЯ НЯНЯ

 

   У бабушки заболела сестра. И она взяла к себе нашу няню, чтобы та ухаживала за больной.

Мы, де­ти, огорчились, потому что очень любили нашу доб­рую няню. Вместо  неё  бабушка

прислала нам дру­гую. Эта няня нам сразу не очень понравилась: с на­ми разговаривала каким-то

неласковым голосом, а иногда даже грубым. Но особенно обижался ма­ленький Лёша — за то,

Читать далее...

  

 

 

 

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Из сборника "МОЗАИКА ПРОШЛОГО".

Утром он сидел на палубе на свернутых канатах, ничего не понимая в действиях матросов и словах команды. Какая-то пассивность завладела его существом, и ему было жаль покидать корабль. Его вдруг окликнули по имени, от чего он почти отвык. Это был, конечно, капитан. «Оставайтесь, пожалуйста, в моей видимости», - сказал и тотчас ушел. Николай подчинился приказу: «Приятно, что мы сойдем вместе».
Мимо сновал народ, не замечая его. Он отвернулся от людей, вдруг ставших ему чужими, от их непонятной суетливой деятельности. Глазами он искал океан, но уже не находил его, заслоненного судами. «Вот это и есть одиночество, - подумал он. - В чужой стране, без всяких связей, оторванный от родного гнезда, в полной неизвестности ... Но тревоги нет. Может быть от сознания чужой воли над собой? Странное состояние». Сколько он так простоял, не меняя положения, он не знал (часов-то нет).
Его окликнул боцман: «Бодлер(в последний раз он услышал это имя), тебя вызывает капитан». Николай поплелся за боцманом.
Капитан давал последние распоряжения помощнику. «Все будет в порядке, будьте покойны», - повторял тот. Они пожали друг другу руки, как настоящие товарищи, связанные общей заботой о корабле. Николаю стало даже завидно: «Есть ли у меня такой друг?» Капитан повернулся к нему: «Пошли», - опять вполне дружелюбно.

Они покинули корабль и быстро зашагали по пирсу, мимо причалов других кораблей, мимо служебных построек. Все это мало отличалось от Марселя.
Наконец, вошли в город с высоченными домами, потоками автомобилей, сверкающими кафе и магазинами и деловито снующими людьми. Что ж удивительного? - портовый город, но Петербург - тоже портовый, но какой сонный в сравнении с этим! Да и Марсель - такой уютный со своими пляжами, ласковым солнцем. «Смотрите, смотрите, капитан, сколько негров. Вы не находите, что лик все-таки должен быть светлым? Я бы не решился заговорить с негром ... » - Николай вновь обрел легкость говорить, балагурить. Этому способствовала их быстрая ходьба в ногу, единый ритм, дававший иллюзию общего душевного состояния. Он не замечал, что капитан был озабочен своими мыслями и шагал, глядя перед собой, упрятав нос в воротник шинели (накрапывал дождь). «А он вовсе и не думает о предстоящем, вся ответственность за него - на мне», - молча удивлялся капитан, слушая и нe слушая наблюдения своего спутника.

Наконец, капитан остановился: «Зайдем сюда, надо согреться, выпьем кофе.
Не возражаете?» Николай растерялся: «Но у меня нет здешних денег ... надо обменять», - засуетился он, роясь в кармане. «Не беспокойтесь», - сказал капитан, улыбнувшись, и взял его за локоть покровительственно.
Они сидели в почти пустом кафе (был ранний час), было тепло, не только физически, но и душевно, что еще больше развязало Николаю язык. «Нет, вы должны непременно побывать в России, - продолжал он разговор. - Вы же так много о ней, о нас знаете». И, почувствовав вдруг ностальгию, стал говорить о родном с таким теплом, как никогда не думал, будучи дома. Капитан слушал его с грустью и тревогой. Наконец, резко встал: «Посидите здесь, а ваши документы дайте мне, я попробую ... словом, подождите ... это близко». И ушел.
«Странно, - думал Николай, - что он затеял?» Ему стало стыдно: этот серьезный, ответственный человек слушал его болтовню и оказался вынужден сопроводить его в полицию. Неподалеку на двери виднелось «Роliсе».

Долго сидел Николай за пустым столиком. Кафе стало наполняться людьми. Они его не интересовали. Подошла к нему робко рыжая кошка, села, уставив на него просящие зеленые глаза. Он угостил ее кусочком оставшейся. на тарелке колбасы. «Ты понимаешь по-русски, киса?» - обратился он к ней. Проглотив жадно, кошка мяукнула. «Не стоит благодарности. Exusez du реu (извините за малость)», - ответил он, улыбнувшись.
Человек, обслуживающий соседний столик, удивленно на него посмотрел и спросил: «Сударь что-нибудь закажет?» Николай отказался. Тот отошел и потихоньку сказал несколько слов бармену, стоявшему за стойкой. Тот ответил: «Глупости, этот иностранец пришел вместе с капитаном "Марселя", которого я хорошо знаю, он часто бывает у нас». Николай это услышал и заметил косые взгляды: «И тут подозрение». От нечего делать он стал разглядывать публику, частенько посматривая на дверь.

Наконец, дверь энергично распахнулась, и вошел моряк, которого он узнал только по форме, лицо же было совсем иным: светлая широкая улыбка обнажала белые зубы под тонкими усиками, глаза блестели. Он торопливо приблизился к Николаю: «Я все устроил. Вы свободны. Пришлось заплатить небольшой штраф (он назвал цифру). Если вы найдете нужным и возможным ... Вот мой адрес. Я всегда останавливаюсь в этой гостинице. Когда получите от родных, мы встретимся. Воп compte fait bеаuх amis (точный счет делает людей друзьями), не так ли?» - закончил он. «Боже мой, Боже мой! - лепетал растерявшийся Николай. - Вы необыкновенный человек ... Чем я могу?. .. Ничто не сравнится с вашим Читать далее...

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Из сборника "МОЗАИКА ПРОШЛОГО".


Начался третий этап эпопеи.
В кубрик Николай доплелся, еле передвигая ноги. Приняли его хмуро. Только улыбка Жака подбодрила чужака. «Вот твоя койка, Бодлер», - с ехидством подчеркнул боцман его фальшивое имя. Николай тяжело рухнул на койку с еле слышным «мерси»,теряя реальность ...
Только утром он вспомнил о своих вещах. Мешок лежал в углу, перерытый, не хватало нескольких плиток шоколада и ... карманных часов. «Жаль, подарок деда. Наверно, упали, когда волокли за борт», - старался он не подозревать людей, как воспитывали с детства. Вынул оставшиеся плитки шоколада и отправился служить. «Простите, проспал. Вот нельзя ли из этого сделать напиток? Вкусный будет, правда?» - протянул он коку неопределенной формы пакет. Тот одобрил, говоря, что в кают-компании будут рады редкому напитку. «Нет, для нашего брата, в камбуз», - ответил Николай, что было воспринято с удивлением и приязнью.
В кубрике вечером напиток распили с удовольствием. Только одно слово, сказанное пожилым матросом на ухо соседу, но услышанное, резануло ухо: «Подлизывается». Николай изменился в лице, но парировал: «А я в трюме к свиньям тоже подлизывался - их тоже шоколадом угощал ... Ничего, ели ... и хрюкали доброжелательно», - подчеркнул он последнее слово. Многие рассмеялись, а Жак обидчику резко: «Что? Съел? Хуже свиньи ты!» Больше никто словом не обмолвился. А у Николая неприятным холодком заныла мысль: «Какая глупость, неужели меня действительно принимают за шпиона? Ну, хорошо, здесь все из простого народа, неграмотные. Но неужели и капитан подозревает? Допрос его был пристрастным, а я отвечал в полуобморочном состоянии. Надо припомнить, что говорил ... »

В кубрике царило молчание. Одни подремывали, другие курили. Кто - то в углу лениво и неумело бренчал на инструменте, похожем на мандолину. Стало тоскливо. Николай лег, надо думать ...
«Нет, чушь какая-то, чушь! Не ездят же шпионы без билета! Ерунда!» Решительно вскочил, подошел к перебиравшему струны: «Дай-ка мне попробовать, может сумею?» Начал потихоньку нащупывать, напевая мычанием песенку. Пошло, стал играть и подпевать громче «Каде Руссель», почти забытую. Мало помнил французских, перешел на русские песенки. И вот уже зазвучали полным голосом и с переводом «Шумит ночной Марсель» и «Из Нью-Йорка в Лиссабон». На душе стало спокойнее.

Услышав его пение, доносившееся из кубрика, капитан думал: «Все же основная его черта - легкомыслие», но вспомнив некоторые его глубокие высказывания, решил иначе: «Нет, не легкомыслие, а легкость, удивительная легкость ... А легкомысленный, должно быть, я сам, что так быстро принял его за невинного чудака. Ведь кто его знает, зачем он терпит все эти невзгоды?» Он решил поговорить со своим помощником - умным человеком, с другими офицерами и вызвать русского в кают-компанию. Но под каким предлогом? Случай подыграл.

Один из офицеров попросил его перевести на английский письмо для передачи в Нью-Йорке. Капитан, покривив душой, сказал, что ему трудно: «Обратитесь к русскому, он, кажется, хорошо знает язык, да, кстати присмотритесь к нему».
Боцман вызвал Николая: «Приведи себя в порядок, вечером пойдешь в кают-компанию. Штурман вызывает». Вымылся наш герой, побрился, надел чистую рубашку под костюм, словом, заметно преобразился, вызвав одобрение боцмана: «Ишь какой франт!»
Поднимаясь в кают-компанию, Николай усмехался над собой: «Я заметно прогрессирую: из компании свиней - в компанию низшего состава (не без свинства), отсюда - в компанию высшего состава, глядишь, и до капитанской рубки дойду. А так хочется дохнуть океана на верхней палубе!»
В кают-компании собрался весь цвет общества парохода «Марсель», чтоб познакомиться с русским, как его называли на корабле - кроме кубрика, где эта кличка еще не полностью вытеснила презрительное «шпион».
Русский аристократ, как отметил острый глаз капитана, произвел приятное впечатление своим «не притязанием на успех» и элегантностью, даже в своем не глаженом костюме. Его пригласили к столу. Капитан прервал неловкое молчание: «У Нас к вам небольшое дело: среди нас нет хорошо знающих английский язык. Не могли бы вы перевести два письма? Сейчас их принесут, а пока разделите с нами ужин». «Спасибо, не откажусь в уютной компании», - ответил Николай.
К ужину принесли овощи, аппетитно поданные под соусом. Увидев их, Николай, чтоб начать разговор, обратился к соседу, молодому офицеру: «Вот, кстати, попробуйте мое изготовление. Я теперь переключился на соусы. Это, знаете, что-то творческое, к тому же соус - важная вещь, можно иневкусное подсунуть ... под соусом-то». За столом засмеялись. Принялись за еду с заметным удовольствием. «Очень вкусно, - заметил доктор, - к тому же и питательно». - «Спасибо. Ваш отзыв особенно ценен. А, кстати, как поживают мои друзья и спутники - свинки? Простите, может это неуместно за столом, но они - славный народ. Я с ними подружился», ¬продолжал балагурить Николай. «Мне кажется, судя по веселым песням, Читать далее...

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Из сборника "МОЗАИКА ПРОШЛОГО".


Обживание нового жилища не было особенно трудным, благодаря продуманному вчера плану расположения багажа. Сложнее было овладение ритмом необычной жизни. И скоро он привык «встречать» посетителей исчезновением «подобно таракану» в щели. Но это бывало два раза в сутки при кормлении животных и уборке. А со свиньями он подружился, особенно его занимало наблюдение за поросятами. Была у него любимица Хромоножка (жертва небрежности при погрузке), с которой он даже занялся привитием условного рефлекса по примеру опытов его друга тимирязевца с кошками. Но так как закрепление рефлекса происходило шоколадом, то это скоро нанесло урон рациону. Пришлось прекратить.

Шли дни. Николай привыкал к грохоту машин, к жаре, к одиночеству,
к безделью. Наконец, из разговоров уборщиков он узнал, что их судно вошло в Гибралтар, а еще через сутки - в открытый океан. «Свободной водой идем!» - торжествовал младший работник. - «Рано еще радоваться, вот что океан нам задаст, с ветерком-то», - ворчливо отозвался старший. «Каркаешь!» - обиделся молодой.
А шторм обрушился внезапно на третий день после «карканья» старика. Судно вдруг содрогнулось, будто от выстрела тяжелого орудия - это опрокинулась на него громадная масса воды, и сразу нарушился равномерный пульс машинного отделения. Весь корпус корабля поколебался. И началась страшная качка, сопровождаемая все опрокидывающей болтанкой. Удары падающих волн усиливались. Судно оказалось во власти разъяренной стихии, швырявшей его, как щепку ...
Николай слег, успев подложить под себя мешки от свиней; Он прислушивался к своему организму. Там происходило то же, что с кораблем: болтанка, головокружение, взлеты в неведомую высоту и опрокидывания в бездну. Потрясенный организм извергал все, что в нем было. А так как было там мало (диета скудная), то мучение скоро стало невыносимым. К тому же свет погас, день и ночь смешались, что усугубляло ощущение бесконечности происходящего.

Продолжительность шторма была действительно необычна для этих широт. «Чудом судно осталось на плаву», - говорили потом опытные моряки. Повреждения корабля были ясны и для уха простого пассажира: слышались какие-то дополнительные лязгающие звуки.
Но нрав океана изменчив: удары волн становились реже, слабее сотрясения судна, шторм пошел на убыль, утихала и качка. Мрак погружал Николая в сон, то он вновь с тревогой пробуждался от непонятных звуков - или это была слуховая галлюцинация?

Пить - первое желание, вызванное пробуждением к жизни организма.
Но встать он не мог - страшная слабость приковала его к месту. Да и недостаточно изучил он помещение, чтобы ощупью найти бочку с водой. Ждал спасительного света, забываясь в тяжелом сне.
Наконец, свет! И тут же шумные шаги многих ног по трапу. Неясные разговоры в отсеке, где находились животные, не прояснили, каково было состояние свиней. А вот удаляющиеся шаги показались ему необычайно тяжелыми, словно люди были натружены чем-то увесистым. С трудом Николай встал, поплелся к бочке напиться, потом с тревогой - к своим спутникам и друзьям Их было меньше, не стало и Хромоножки. А некоторые находились на грани издыхания.
Не успел Николай перехватить съестное, как опять услыхал шаги. Из щели, куда юркнул, он смог уловить разговор. Голос хозяина свиней был взволнован: «Как же я отчитываться буду, коли вы их за борт побросали! Хоть бы головы поотрезали. К тому же свиное сало на мыло идет. Не слыхал что ли?» - Смущенный голос отвечал: «Да уж так положено, мертвых за борт ... » «А как другие-то?» - спросил первый, и, по-видимому, занялся осмотром слабо похрюкивающих свиней. И вдруг: «Доктора скорей!» Долго длился осмотр и, видимо, были приняты меры. Уходя, хозяин обратился к кому-то постарше чином: «Вы уж распорядитесь, чтоб не выбрасывали, если что случиться. Ведь по головам считают». - «Есть, не выбрасывать», - ¬ответил недовольный голос.

Трудная жизнь началась у Николая. Посещение свиней участилось. «Хоть бы меня, свинью, подлечили!» - не терял он юмора. А он и на самом деле был плох. Убирая за собой после извержения во время бури, он заметил следы крови. Вот до какого состояния довел первый же шторм его, уверенного в своей устойчивости против качки. Его рацион не был хорошим средством лечения и питания ... К тому же запасы шоколада истощились. «Дурак! Тратил на условный рефлекс!» - ворчал он на себя. Не лучше чувствовал себя и боров, с которым много возились ... Медленно поправлялся наш герой. И случилась неожиданность, которая еще ухудшила его состояние.

Пришедший кормить животных обнаружил борова мертвым. На сей раз он вызвал хозяина свиней и доктора. Мертвеца решено было оставить в отсеке рядом с карцером (этого еще не хватало!), по мере возможности обработав труп для сохранности. Настроение Николая резко упало: он не верил в радикальность принятых мер при жаре в трюме.
Через три дня опасения оправдались. Уборщики с трудом выдержали полчаса в помещении. Что говорить о постоянном Читать далее...

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Из сборника "МОЗАИКА ПРОШЛОГО".

Придя на пирс с рюкзаком за плечами, Николай заметил у входа небольшой фургон с поклажей и оживление стоящих вокруг. «Значит погрузка не закончена?» - удивился он.
Громкий спор шел между тем же хозяином свиней, что шумел вчера, и боцманом (судя по форме). «Не могу принять я весь ваш товар, так как трюм переполнен», - кричал он. «Позвольте, но была договоренность с капитаном: не может же скот остаться без корма. Вот смотрите, - тыкал пальцем в бумагу хозяин груза. - Тут стоит четко - 20 мешков корма и 3 бочки». - «Но поймите и меня: перегрузка трюма недопустима», - гремел боцман. Вокруг собрался народ, наблюдая сцену. «Да я и грузчиков отпустил, - продолжал боцман. - КTO грузить будет?»

На шум вышел капитан, и хозяин свиней бросился к нему с бумагами.
Капитан, без удовольствия занялся конфликтом, но, выслушав жалобщика, обратился к боцману: «Как может быть заполнен весь трюм? Может быть Вы приняли дополнительный груз? » Он попал в точку, боцман покраснел, стал оправдываться. Капитан резко бросил: «Потрудитесь принять товар» и ушел рассерженный. «Да как же, грузчиков-то нет ... » - растерялся боцман.
А тут уж надвигался народ, предлагая свои услуги. Это были оборванцы (теперь сказали бы «бомжи»). Они давно с интересом наблюдали сцену спора и теперь стояли в очереди записываться в грузчики. «Вот и выручка, - обрадовался хозяин груза, - народ все молодой, живо справится». «Сволочь это, а не грузчики», - проворчал боцман. Но делать нечего, до отправки парохода оставалось два часа, приходилось выполнять распоряжение ...
И Николай, следивший за событиями, решил использовать ситуацию и занял место среди желающих грузить. «Вот посмотрел бы на меня Поль в этой компании», - подумал он, невольно прячась за спинами стоящих в очереди.

Люди стали подходить к спешно установленному столику записываться. Боцман был осторожен в выборе, многих отвергал. Мало, у кого были документы, но он руководствовался больше чутьем. «А ну, дыхни!» - иногда требовал он и часто отшатывался: «Не годен!»
Николай подошел к столу вразвалку, надвинув картуз пониже на глаза, и неожиданно для всех заявил: «Я свиней люблю, жалею и' хочу им послужить. Платы за работу мне не надо». Боцман удивленно вылупил на него глаза: «Что так?» - принял он смешливый тон. «Во-первых, документа со мной нет, во-вторых, я тоже свинья. Не замечаете сходства?» - ¬продолжал он балагурить и скорчил такую рожу, по -свинячьи сощурив глаза и хрюкнув, что все покатились со смеху.
Вопрос был решен. «А как записать?» - поинтересовался помощник боцмана. - «Николя Бодлер», - не моргнув, ответил ему новичок. Так он и был занесен в список допущенных к работе.

Весело побежали счастливчики к подводе. Николай спрятал в укромном месте свой рюкзак и отправился следом за другими. Выбрал себе тюк поменьше. Со вторым остановился в трюме, где матросы, следившие за погрузкой, заставляли носильщиков сдвигать ящики, чтобы освободить больше места. Часто возникал спор. Николай вмешался и дал дельный совет. Скоро вся расстановка оказалась в его руках. А он соображал: «Доступ к свиньям желателен: единственные "собеседники". Нужна щель, чтобы скрываться при неожиданных визитах. Свободен должен быть путь из карцера в гальюн. Поближе к лампочке надо выстроить "столовую" для жизни в дневные часы». Решив это, он стал незаметно управлять грузчиками в роли хозяина трюма. Он так увлекся этим, что забыл о своем ложном положении.

Скоро матросы вышли, осталось хитро выгнать из трюма сотоварищей ... и вдруг вспомнил о своем рюкзаке. Пришлось возвращаться наверх. И тут наступил момент, чуть не опрокинувший все построение. Только он нашел (не без труда) свои вещи, как раздался голос боцмана: «Эй там, закройте люк в трюм!». Николай схватил свой мешок и опрометью бросился к трапу. Его стремительность обратила на себя внимание: «Бодлер, ты куда?» - крикнул боцман. «Я забыл одну вещь», - не обдумывая ответа, крикнул Николай. У него была одна мысль: «Успею ли?». К счастью выполнение приказа не было молниеносным, и матрос, закрывая люк, не заметил юркого беглеца, прошмыгнувшего в последнюю минуту.

Звук захлопнувшегося люка заставил содрогнуться нашего героя: «Вот чего я так упорно добивался». И он почувствовал себя узником.
Начался новый этап эпопеи. Он ознаменовался грохотом запущенных машин и нагнетанием жары в помещении.

* * *

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Из сборника "МОЗАИКА ПРОШЛОГО".

Страшный шум с руганью прервал его мысли. Группа матросов с хохотом заставляла пить сопротивлявшегося хилого, совсем еще мальчика матросика-новичка. Тот уже совсем раскис и заплетающимся языком пытался освободиться от насильников: «Не привык я ... не надо, мне нельзя ... В 10 часов явиться должен… ... Мадлен не велела пить ... » - «Ха-ха-ха, он уже девчонку завел ... да не слушай ее! Пей!! Боевое крещение!» - вталкивали мучители ему в рот стакан.

Вдруг появились две женщины. Одна довольно потрепанная толкала перед собой молодую, красивую, испуганную девушку: «Вот гляди, нализался твой, на ногах не стоит - матрос называется ... в первый рейс пойдет пьяным ... » Девушка с плачем бросилась к бедолаге. Матросы отступили. Только один запротестовал: «Так надо же обмыть первый рейс». Николай кинулся на подмогу несчастному, растолкал матросов и стал спокойно расспрашивать более пожилых о новичке - куда ему нужно явиться, где он живет, и предложил его свести. «Нельзя ему домой, отец убьет», - заявила старшая из женщин, по - видимому сестра той, что теперь тихо плакала и гладила голову юнцу, ткнувшемуся лицом в стол.

Николай узнал, что к ночи матросику надо явиться на торговое судно, отплывающее через 2 дня ... в Нью- Йорк. Как молния поразило услышанное Николая. Мысль заработала: «А что если использовать этот случай?. и пробраться ... вместе с этим мальчишкой ... осмотреть». Словом - он был снова захвачен прежней навязчивой идеей!
И он взялся доставить морячка на корабль.

Путь к грузовой пристани был долог и труден. Николай то неумело волочил матроса, то взваливал его на спину, как куль. В нескольких шагах за ними, кутаясь в платок, следовала Мадлен. Когда Николай останавливался, чтобы перехватить свой живой груз поудобней, она подбегала и с мольбой смотрела в глаза Николаю. «Не покидайте его», - шептала она, виновато улыбаясь. А неожиданный их спаситель был охвачен противоречивыми чувствами и мыслями - то жалостью к юноше, то досадой на его безволие: «Шляпа, ну старайся переступать, держись как-нибудь, мне ж тяжело». А тот только горестно мычал. Все же чувством основным Николая было недовольство собой: «Ну что я связался с чужим жалким мальчишкой! Зачем это мне надо?» Он боялся встретить Поля: холодный человек и сноб, вот кто 'поиздевается над его филантропией! Скажет: «Хорошенькое занятие для дворянина - разводить по местам пьяных матросов».

Наконец добрались кое-как до пропускного пункта. И тут матросик неожиданно для Николая вдруг взял себя в руки и даже сделал (с отчаяния?) несколько шагов навстречу своей участи.
Постовой матрос взглянул и ахнул: «Жак, ты с ума сошел! Где так надрызгался? Быстро в карцер, пока боцман не пришел!» - «А вы куда?» - остановил он Николая, подхватившего Жака. «Да он на ногах не стоит. Отведу и сейчас же вернусь: я знаю правила», - важно ответил тот.
Пост пройден, ура! «А где карцер, знаешь?» - Николай не надеялся на ответ. Жак с усилием, но мог указать путь. Николай почти на руках быстро понес его вниз по крутому трапу.

Громадное помещение трюма было еще пусто. Шаги гудели в пространстве. Вот и запертая на засов дверь карцера. Николай сбросил Жака на соломенный мешок, служивший постелью. Прикрыв, уходя, дверь карцера, он сразу выкинул из головы своего подопечного.
Теперь - все осмотреть ... Быстрей, пока его не хватились ... Где можно укрыться? .. Отсеков много ... Есть ли вода? .. Вот кран ... Гальюн? .. Вот и он ... Холодно ... Но это пока стоят машины, потом будет и жарко. Его лихорадочные мысли прервали гулкие шаги и окрик: «Эй, кто там? Давай на
выход! Живо!»
Николай покинул пароход полный новых радостных забот. Нет, не зря он промучился с мальчишкой.


Идя в гостиницу, он намечал дальнейшие действия. «Написать отцу ... но как? Сказать всю правду? Невозможно, поднимут панику ... Ну, это потом ... Позаботиться о питании не менее, чем дней на 20-25. Рацион - сухари и шоколад. Сменить одежду на рабочую робу, костюм с собой. Все
это сделать за один день, а завтра - проникновение обратно в трюм. Как?
Сегодня повезло с мальчишкой и то, что в проходной был его друг. Другой не пропустил бы. Одна надежда, что с дисциплиной на грузовом судне плохо». Наметил время: смена караула, утром ...
Удивительно, но ни разу не приходила ему в голову мысль бросить затею, как еще утром. Наоборот , он не простит себе, если отступится!

Ночь без сна, но голова удивительно ясна...
Наблюдения за пароходом с раннего утра обнаружили, что началась погрузка груза, сначала больших ящиков. Николай вдруг заметил оживление среди грузчиков и даже раскаты смеха. С фургона начали сгружать живой товар - упакованных в мешки свиней. Визг раздавался при этом страшнейший!
«Осторожно, осторожно! - кричал ответственный за живность. - Это вам не бревна, а живые существа! Сразу выпустить в трюме из мешков! Слышите? Вы за это отвечаете!» «Лучшего общества я не заслужил свинским поведением в отношении родных», - Читать далее...

Из сборника "МОЗАИКА ПРОШЛОГО".


Это не вопль потенциального эмигранта последнего потока и не призыв агрессора к нападению. Это просто реплика из мирного диалога, происходившего в давние времена между двумя студентами - одного из Тимирязевской Академии (мой дядя), и его друга Николая из Московского Университета. Оба из интеллигентных дворянских семей среднего достатка.
Учебный год заканчивался, когда сошлись они в доме одного из них.
Поспорив, как оно было обыкновением в начале хх века, о крахе царского режима - один горячо, даже запальчиво, другой - умеренно, они перешли к более насущному бытовому вопросу, что делать летом.

«Ты-то известно ... как поют студенты "Под ногтями чернозем, это значит агроном", поедешь в имение к матушке и будешь обучать неграмотных белорусских мужичков управлять новоприобретенным трактором ... Уж лучше привез бы из той же Англии опытного мастера ... мотор у тебя и не портился бы так часто от неумелых рук. - «Будто я об этом не думал ... Да кишка тонка, и так издержался». Друзья помолчали. «Да», - начал опять первый, - « Уж эта мне "кишка тонка". Вздумал я, брат, в Америку съездить, хочется побывать в этой замечательной стране, да и диплом связан с экономикой Америки. А вот - шиш с маслом!» - горестно вздохнул мечтатель. «А с папой не говорил?» - «То-то и дело, что говорил, не может он мне ассигновать такую сумму. Что-то скупится нынче». - «Да не скупится он, просто расходов, видно, много», - защищал его отца приятель. «Ах, оставь ... А я все равно в Америке побываю, чего бы это мне ни стоило ... » - вдруг приободрился мечтатель. «Стоит-то это, брат, дорого», - заключил тимирязевец.


[698x410]
Дядя справа


На этом друзья расстались. Через месяц стало известно, что мысль о поездке в Америку не покидала Николая. Он только и говорил, что об Америке, и как будто даже обиделся на отца, чего раньше никогда не бывало. В семье считали, что его идея приняла маниакальный характер.
И вдруг все изменилось: он объявил, что едет в Марсель повидать своего приятеля, с которым сошелся, недолго учась в Париже. Все успокоились, отец выручил деньгами. Уехал. Но вот в семье опять тревога: о Николае ни слуху, ни духу. «Второй месяц не пишет», - жалуется отец. Его успокаивали: «Такой уж он у вас!» .
А что же Николай? - У него свое на уме.
Разыскав с трудом в запутанном Марселе своего давнишнего знакомого, он сразу удивил его неожиданным планом: «Я должен побывать в Америке, во что бы то ни стало, но денег у меня на поездку не хватает. Ты, я знаю, работаешь в портовой таможне. Не узнаешь ли про пароходы, отходящие в Америку? Я хочу наняться на судно хоть полы мыть, если нельзя чистую работу, могу переводчиком (говорю по-английски) или связистом - знаю азбуку Морзе». Приятель рассмеялся: «Вот что задумал!
2
Да тебя, русского, никто не примет. Любителей путешествовать из французов много найдется. Держу пари, эта затея тебе не удастся». - «А я уверен, что удастся», - раззадорился Николай. - «Пари, так пари! На две бутылки
шампанского!» - «Идет?» Пари было тут же заключено. ,
Француз не воспринял затею Николая серьезно, но о пароходах узнал - в основном о грузовых: «Тут какой-то шанс есть».
Через две недели хождения по кораблям и унизительных разговоров с капитанами, Николай убедился, что его марсельский приятель прав: он везде получал отказ. Отчаявшись, он стал бродить по городу и частенько захаживал по вечерам в портовые кафе и знакомился с моряками, сам четко
не осознавая, зачем. Начал он с приличных мест, но заметив, что деньги
быстро уплывают (он нередко угощал собеседников), перешел на скромные, а то и вовсе сомнительные заведения, доступные простому матросу. Будучи общительным, он и тут и там входил в компании, развлекая своим балагурством любителей выпить. Частенько брал у кого-нибудь гитару и пел душещипательные романсы на морскую тематику, вроде «Шумит ночной Марсель, в притоне трех бродяг ... » или «Из Нью-Йорка в Лиссабон / пароход в сто тысяч тонн / шел волнам на перерез / и на риф налез ... » Он ловко переводил по ходу пения, что забавляло наивных матросов: «Русский, а как по-нашему болтает».
Однако скоро все это стало ему надоедать. Настоящей дружбы с Полем (как звали марсельца) не получалось. Поля удивляло его сближение с «матросней».
Но скоро один случай доказал, что Николай не зря искал интуитивно этого сближения.

В тот вечер Николай был особенно мрачен, с ужасом осознав свою непригодность ни к чему, что требовало изобретательности и изворотливости в достижении цели. А еще хуже, что сама цель показалась ему не стоящей игры. Бродя с опустошенной душой, недовольный собой, он зашел в захолустное кафе, почти притон, где не могло быть знакомых: «Напьюсь, чтобы выкинуть свою затею из головы, и уеду домой», - думал он. Про пари он забыл.
Сквозь дым плохого табака, Читать далее...

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Увиденное при посещении родных мест на станции Академическая в
1961 году меня ничем не удивило. Я убедилась лишний раз, что «красою вечною» сияет природа, смягчая разрушительную силу рук человеческих; убедилась, что судьба имений и зданий после гибельных лет революции и войн так же разнообразны, как судьбы людей. Одним повезло, другим - нет.
Больше всех повезло дому имения Тупиковых - «Валентиновке». Как сказано выше, имение не развернулось в полную силу до революции и не вызывало, видимо, разрушительной зависти, как богатые старые усадьбы. А дом хорошей сохранности в стиле модерн, выгодно расположенный на озере, доступном связи пароходом по реке Мсте с Вышним-Волочком, привлек внимание советских руководителей города - там был устроен Дом отдыха.
Мы посетили его одновременно с экскурсией, прибывшей пароходом из Волочка. Выслушав экскурсовода, рассказывавшего в основном об успехах колхозов, я спросила, почему дом называется Валентиновка, и получила небрежный ответ: «Неизвестно». Я не стала ей пояснять, что дочь владельца звали Валентиной. Это было время, когда еще никто не интересовался людьми «из бывших».
Случай свел нас по счастливому совпадению с женщинами, приютившими нас для ночевки, которые работали в юности у Тупиковых в саду, очищая дорожки от сорняков. Приятно мне было слышать лестные слова в адрес «молодого барина», т. е. Андрея: «А уж красавец был! И ласковый - мимо не пройдет, не поздоровавшись и не пошутив с нами, девушками. А старый-то хозяин хмурый был, и не поглядит ... »
Повезло и дому Ширинских-Шихматовых, - там мы увидели детдомовских ребятишек, хорошо ухоженных, бледненьких, но весело нас встретивших. Для них был приведен в порядок остаток березового парка, примыкающего к дому. Комнат в доме узнать я, конечно, не могла, кроме двусветного зала, в котором была устроена столовая.


[700x491]

А вот следов Зябловского «Дымка», как называлось имение, мы не обнаружили, - он был, как мне сказали, сожжен ...
Боровно Волковых привело нас в уныние. Колхоз с тем же названием не сохранил ни парка, ни даже прекрасных служб - скотного двора, конюшен. Карикатурно по сравнению со старыми, выглядели новые служебные постройки.
Дом, вернее, остов его без флигеля и, главное, без балкона когда-то в виде полукружья, как объятия, приглашающие вас в уютные хоромы, теперь скорее отталкивал. Бросалась в глаза забитая досками дверь, ведущая в никуда ...
Мы вошли в столовку, оборудованную в первом этаже (когда-то «людскую»). Сидя за столиком в ожидании заказанного обеда, я сказала, указывая наверх: «Вон там, во втором этаже была столовая, я обедала последний раз с Мамой в году, кажется ... » Меня перебила подавальщица, принесшая заказанный суп: «И никогда там столовой не было, гражданка. Я работаю здесь уже 16 лет, и все здесь знаю» ... Мы рассмеялись. Что тут скажешь?!
Пообедав, мы заторопились к поезду, дачному, чтобы вернуться до темна в гостиницу в Вышнем-Волочке. Знакомых там у меня не было.

Но была на местном кладбище могила моего отца, он скончался во 1912 годy в одной из дач Ширинского-Шихматова на станции Академическая.
Могилу и покосившийся крест на памятнике мы привели в порядок.

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

[287x533]
Мы, дети, не наблюдали судьбу парков, по-своему отразивших поведение их владельцев. К нашему времени природа милостиво
преобразила их в особую красу заброшенности и тем самым таинственности, что привлекало наши души не менее, чем образцовый английский порядок парков в Боровне у Волковых. И непонятна нам была грусть в словах Мамы, когда она, стоя на шатком, горбатеньком мостике через протоку, соединяющем заросший пруд с озером, сказала: «Какая тут была красота!» «Да и теперь красиво» - возражали мы, дети.
А парков было три: березовый, в котором, по словам няни, «хотелось веселиться», сосновый, где «надо молиться», и еловый, «где можно удавиться». Соответственно этим няниным представлениям, мы чаще всего гуляли в березовом (да и грибов там было много). Сохранилась там и протока, над которой мостик отделяет березовый парк от соснового. Величественные сосны росли на трех курганах. И здесь можно было видеть следы деятельности неугомонного князя. В самом высоком из курганов были им заподозрены древние захоронения, и глубокая шахта зияла еще в наше время, привлекая детское внимание. С трепетом заглядывая в ее недра, мы обнаруживали какие-то черепки, трудно различимые среди осыпи и хлама. Труд исследователей не был ничем вознагражден.
Сохранившаяся скамеечка стояла на месте, откуда не совсем заросшая просека открывала замечательный вид на озеро. Все еще чувствовалась искусная рука устроителя парка, А соловьи! Они радовались запущенности парка и пели, пели ...

Спустившись с курганов, попадаешь во владения хозяина-охотника. Вот просматривается в чаще старый замшелыи тир-о-пижон( голубятня для тренировки стрельбы по вылетающим птицам "pigeoп" - голубь, (фр.)..
А рядом таинственного вида домик без окон - там держали звериный молодняк: волчат, медвежат, лисиц. Еще недавно сторож выводил молодняк, рассказывала няня, медвежат купаться в запруде, и один поцарапал спину маминой младшей сестренке, заигрывая с ней. «Проходите, проходите!» - торопила нас няня. Место это казалось мне жутким ...

Не очень нравился нам и еловый парк, разбитый, по-видимому, на насыпном холме, что было в старину модно - «Олимп». На вершину вел серпантин. По сторонам дорожки виднелись пьедесталы статуй, не сохранившихся, и лишь на вершинке, освещенной солнцем, сохранилась
копия античной скульптуры, которую должен был обливать, но высох, бьющий фонтан. Отдохнув от угрюмых елей и вдохнув солнечного света на вершине, мы весело бежим по дорожке-змейке домой ...

[400x537]Третье из известных нам имений - Валентиновка Тупиковых - не развернулось при нас в полную силу, но обещало быть достойным соперником двум древним. Владелец его из богатых нового интеллигентного типа купцов тянулся за своими почтенными соседями и имел достаточно вкуса, бывал за границей, его дети учились наравне с дворянами: дочери - в институте, сыновья - в Императорском училище правоведения. Доход хозяин получал от громадного дома в Петербурге, хорошо сохранившегося до сей поры на углу Литейного и Пантелеймоновской.
Сам хозяин, Сергей Александрович Тупиков с женой, проводя лето на даче, не бывали в домах у соседей, но их можно было видеть приезжающими в воскресенье в местную церковь в коляске, запряженной парой вороных. Их место в церкви было отмечено ковриком, видимо, Тупиковы денежно поддерживали пышное убранство церкви, а может быть, он был старостой - не знаю.

Сыновья охотно дружили с соседями и с дачниками. Старший, Андрей, зачастил к нам на дачу, гарцуя на своем прекрасном скакуне в военизированной форме правоведа. Блестяще играя в теннис, он стал успешным соперником Сережи Волкова и не только в теннис, но и возле маминой сводной сестры, Елизаветы Ниловны Путятиной. Все это кончилось, к огорчению всех Волковых, в 1917 году поспешной и скромной свадьбой нашей красавицы Лили Путятиной с Андреем Тупиковым в гимназической церкви, где Сережа был шафером.
[421x699]
Лиля Путятина

Да, не помогли ему ни дивные розы из оранжереи, присылаемые нарочным, или самим привозимые, ни даже Мамины уговоры Лили: обратить внимание на неоспоримые достоинства Сережи Волкова, обещающего ученого.
И кто знает ... может быть её судьба была не так жестока, прислушайся она не только к своему сердцу ... В 1938 году Андрея и Лилю постигла участь общая многих - они были арестованы и погибли в концлагере ...
Сережа Волков так и не женился, но стал успешно преподавать в нашей вышнее-волоцкой школе и, вернувшись в Ленинград, читал на Курсах иностранных языков курс истории английской Читать далее...

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Да, уж Ширинский не будет пассивно наблюдать природу - ему нужна деятельность всех его окружающих. Тормошить гостей, заставлять всех двигаться - вот его стихия. Готовый всегда на выдумки, он менял свою деятельность, ни на чем не останавливаясь. Пожалуй, самым длительным его увлечением была охота. Золотой жетончик в петличке свидетельствовал о его таланте в области стрельбы. С ужасом слушали мы рассказ Мамы, как князь, хвастаясь меткостью в стрельбе, выстрелил в карту, которую на вытянутой руке держала его дочь. «Бедная княгиня стояла, закрыв лицо руками. Какой - то сумасшедший Вильгельм Телль!» - закончила Мама свой рассказ.

Да, англоманом его не назовешь! Физически могучий, «плечи - косая сажень», и при этом грузном теле легкая походка, сквозь усы и бороду широкая улыбка - даже при небрежности в одежде его наружность покоряла собеседника с первой встречи. Обладая неоспоримыми способностями, он находился в постоянном как бы опьянении своей энергией.
[494x307]
князь Андрей Александрович Ширинский - Шихматов

Неудержимой была его расточительность, недаром Надежда Филаретовна фон Мек в письме Чайковскому пишет, что не ждет ничего хорошего от брака дочери с «этим ненадежным человеком». Прекрасное имение, перешедшее от нее в руки князя, было скоро приведено В.запустение и частично заложено. Деревни в ужасном виде.
Времяпрепровождение его друзей и знакомых зависело от неожиданных фантазий и быстро меняющихся настроений его мысли. Одно лето он был увлечен духовной музыкой, купил небольшой орган, и все должны были слушать псалмы и молитвы. На следующее лето все изменилось, орган исчез, звучали только цыганские романсы и народные песни в плохом исполнении хора местных крестьян. Отдавая должное влиянию, исходящему от художников, он занялся было живописью и увлекся иконописью. Построил церковь и расписал ее сам под руководсхвом московских художников (перед войной 14 года она была уже закрыта). И это увлечение прошло ...

Что же дети, которые всегда по-своему отражают поведение родителей.
Младших мы видели всегда отдельно от взрослых, с гувернанткой, в
отдаленной части парка. Они были лишены естественной детской живости и веселой радости. Совместных игр с ними затеять мы даже и не пытались.

[700x540]

А судьба старших была трагична: сын покончил с собой, запутавшись в неудачном романе. Дочь, красивая в отца, попытав тоже неудачно судьбу, ушла в монастырь.
Постреволюционная судьба этой семьи нашим старшим осталась неизвестной. Ходили слухи, что князь после печальных событий в семье ушел в монастырь и писал там философские сочинения религиозного направления. Все может быть - он был непредсказуем ...

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Сравнивая обе эти семьи, понимаешь, что их сближение было невозможно. Некоторая характеристика их личностей и жизненного уклада сделает, надеюсь, понятным это утверждение.

Не удержусь от искушения рассказать удивительную историю замужества старшей и всеми особо уважаемой хозяйки дома Александры Ивановны Манзей. Она была одна из шести дочерей у отца, владельца нескольких имений. По непонятному капризу отец распорядился в завещании после своей смерти ввести во владение этими поместьями только замужних дочерей. Несчастный умер скоропостижно, раньше чем которая-нибудь из девушек вышла замуж. Положение для семьи безвыходное - имения не закреплялись за девицами. Прокурор, к которому обратилась в панике вдова, отказался помочь семье решить вопрос на свое усмотрение. Дело перешло к губернатору, тот тоже не взял на себя ответственности за решение вопроса. Мать, женщина энергичная, обратилась к Царю Николаю I. Пикантная ситуация заинтриговала царя: здесь можно поразвлечься. Он распорядился с девицами так: пригласить их всех на дворцовые балы и созвать холостых офицеров, балы устраивать до тех пор, пока все девушки не будут разобраны. Самая хорошенькая сразу же приглянулась скромному офицеру из прибалтийских немцев Николя Манзей. Предложение его было благосклонно принято, сыграли свадьбу, и молодые получили в приданое самое богатое поместье «Боровно».

В описываемое время (на моей памяти 1913-1917 годы) семья Волковых-Манзей постепенно нарочито избавлялась от довеска Манзей (неуместного во время войны и тем более при надвигающейся революции); состояла из очень уже пожилой хозяйки Александры Ивановны Манзей, ее дочери, уже тоже вдовы Софии Николаевны Волковой - Манзей и сына Софии Николаевны - Сергея Михайловича Волкова, заканчивающего Петроградский университет экстерном.

[550x547]
София Николаевна Волкова - Манзей с сыном Сергеем.

Юношеское образование он получил домашнее, у прекрасных преподавателей и, раз он числился экстерном, значит, домашнее его обучение продолжалось и в студенческом возрасте. Один из преподавателей, видимо, и воспитатель Сережи, жил неотлучно в их доме и мог тоже считаться членом семьи. Это всеми уважаемый эрудит во всех областях Антонин Леонидович Меглицкий, который никогда не появлялся в обществе у Волковых, что удивляло наших старших, но которого мы узнали в деловой обстановке (наша Бабушка княгиня, считая неуместным после революции 17 года оставаться начальницей гимназии в Вышнем-Волочке, пригласила его принять должность директора гимназии). Тогда-то мы оценили его такт, педагогический талант и обширную образованность.
Имение Волковых было уже экспроприировано и вся семья, включая Меглицкого, переехала в Волочок. И с каким же молчаливым достоинством приняли они всю эту катастрофу - потерю своего уютного гнезда и всего богатства! (Судьба их петербургского дома мне неизвестна.)

Бабушка наша перешла на должность завуча учебной части, что власти терпели до 1922 года, когда все «непригодные» были изгнаны, в том числе и Меглицкий, но позднее.
Последние годы перед Первой войной имение Волковых особенно выделялось своей красотой, расцветом всех сторон хозяйственной жизни и налаженностью почти европейского уклада. Основы этого порядка были заложены хозяином имения Манзеем.

[381x369]
Имение Волковых - Манзей ("Боровно").


Немецкий дух сказывался во всем порядке, да и многие служащие, говорили, были из немцев: управляющий имением, садовник, повар и др. Сами хозяева (говорившие обычно по-английски) уезжали осенью за границу, оставляя старушку-хозяйку на попечение родных и прислуги в Петрограде.

Их англоманство исчезало, когда появлялись в доме гости. Общество, в основном, исключительно русское (соседи-дачники) и очень обширное, английская речь не умолкала. Более того, мое детское ухо уловило однажды забавно звучащее на фоне только что замолкшей английской речи обращение Софии Николаевны к лакею: «Петр, ты куды ж чайник ставишь?» Это «куды» проскальзывало и у нашей Ба6ушки, - видимо, отголосок няниного влияния в детстве (общее у обеих подруг), неразлучных и в Волочке (после революции), и потом до самой трагической смерти почти одновременно в блокадном Ленинграде.
Простота обращения - характерная черта поведения людей подобного типа дворянских семей. Особенно заметная черта у самой старшей, перед которой мы, девочки, приседали в реверансе особенно глубоко. Живая речь и ласковое обращение к детям нас пленяло: «Ребятки, садитесь поближе, плохо слышу. Сережа, ты сводишь их в малинник? Или ягоды еще не поспели?» - это к нам и к внуку. И тут же к Бабушке: «Ну что на фронте?» - идет война.

А у детей от увиденного Читать далее...

В издательстве АЛЕТЕЙЯ выпущена книга "Мозаика прошлого"
Е.И.Вощинина, В.И.Пызин.

Предлагаю читателям познакомиться с некоторыми новыми рассказами,
опубликованными в этом сборнике.


ДАЧНЫЕ МЕСТА МОЕГО ДЕТСТВА И ИХ ОБИТАТЕЛИ.


П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.


Имение Колзаковых не было красиво обустроено. Хозяин не отличался широким размахом, был скорее прижимистым, что выражалось даже в скудном угощении на приемах, над чем посмеивалась молодежь: «Сережа, вы хорошо дома подзаправились?» - спрашивала главная насмешница Лиля Путятина, садясь в уютную коляску Волковых, заехавших за нами, чтобы отправиться на именинный обед к Колзаковым. (Ей, конечно, попало.) Единственным увлечением хозяев было разведение породистых собак, которые с оглушительным разноголосым лаем встречали приезжающих гостей. «Не бойтесь! Не бойтесь! Они не кусаются!» - с трудом можно было услышать сквозь собачий лай приветствие хозяйки. Дети со страхом спешили скрыться за дверьми балкона. Мама рассказывала, что наша Бабушка (А. Ф. Путятина), начальница Мариинской гимназии в Волочке, тем не менее, обращалась частенько к предводителю за матерьяльной помощью (обещанной им когда-то), выходя из бюджета, увлеченная своей деятельностью: то расширяя помещения школы, то устраивая спектакли гимназисткам или балы, что требовало помещений и столичных режиссеров. «Княгиня расточительна», - слышал кто-то жалобу губернатора. Бабушку это не смущало.

[450x679]Недалеко от дачи художников находилось имение Тупиковых - «Валентиновка», самое молодое из всех. В новом стиле построенный дом привлекал внимание и споры многих любителей архитектуры. Старшие представители семьи не общались с соседями. их можно было встретить в церкви, где место их было отмечено ковриком, по-видимому, глава семьи много помогал убранству церкви или был старостой ( Ниже читатель узнает, что судьба связала нас родственными узами с этой мало общительной семьей и вскоре разлучила)...

В своих обширных владениях помещики понастроили дачи. И только теперь понимаешь, как остроумна была эта затея: не говоря уже о доходе, получаемом от них. Владельцы обеспечивали себе надежных соседей и интересное общество на лето. Переговоры о снятии дачи велись, конечно, с управляющим имением, но лишь по указанию владельцев на желательных съемщиков. И какое же прекрасное общество и для взрослых, и для детей собиралось на «Академических дачах», как они назывались! На моей памяти: семья Владимира Ипполитовича Липского, в то время, кажется, директора ботанического сада в Петербурге, издателя журнала «Императорский ботанический сад», его дети и многочисленные внуки, сверстники всем возрастам, семья Григория Ефимовича Грум-Гржимайло с детьми - известного путешественника, исследователя Тибета, Монголии, Азии: снимал поблизости и часто захаживал к нам на обед одинокий и уже прихварывающий скульптор Владимир Александрович Беклемишев, заканчивавший в эти годы памятник императрицы Марии Федоровны, жены Павла I, ныне стоящий в Павловском парке у Театральных ворот. Да всех и не упомнишь!

Интересно, что владельцы имений, по нашим наблюдениям, общались охотнее с дачниками (выбирая их по собственному вкусу), чем с хозяевами соседних имений. Возможно, причину нужно искать в некоем соперничестве в области благоустройства земель. Ссор между ними не было, но не было и дружбы. Решающую роль в неприятии друг друга играло различие жизненных укладов и направления мыслей основных членов семей. И здесь в большой степени сказывалось характерное для XIX и начала ХХ: века противостояние двух течений: в конечном счете - западников и славянофилов. Это в нашем случае не выражалось в философствовании и спорах, а в укладе всей жизни и в благоустройстве имений. Примером могут
служить две семьи: с одной стороны Волковы-Манзей - друзья нашей Бабушки, с другой - семья кн. Ширинского- Шихматова - больше друзья Дедушки Путятина (второй брак Бабушки).

[699x487]
Нил Сергеевич Путятин с дочерью Лилей.

В издательстве АЛЕТЕЙЯ выпущена книга "Мозаика прошлого"
Е.И.Вощинина, В.И.Пызин.

Предлагаю читателям познакомиться с некоторыми новыми рассказами,
опубликованными в этом сборнике.


ДАЧНЫЕ МЕСТА МОЕГО ДЕТСТВА И ИХ ОБИТАТЕЛИ.


На дачу мы ехали из Вышнего-Волочка на тихоходном поезде до станции Академической (в давние времена Заречье-Академическое). Это незаметный полустанок между В.-Волочком и Бологим, в описываемое время еще по Николаевской железной дороге. Скорые поезда уже в ту пору, в начале хх века, мчали, не останавливаясь не только на Академической, но и мимо оживленного в то время еще В.-Волочка.
Почему станция называется Академическая, нам было понятно уже с малых лет, - там находилась (наверно, и теперь существует) дача Академии художеств ( «На 286 версте от Москвы Николаевский путь достигает станции Заречье Академическое. В верстах 15 на Ю.-В. Заречья, при выходе из озера Мстино реки Мсты поднимается над озером значительная возвышенность. Местность здесь очень красивая, воды и зелени много, и у самого выхода Мсты устроен величественный шлюз, одетый гранитом. На возвышенности сооружен еще < ... > дом, в котором во время прорытия каналов живал Петр 1. В конце XVIII века дом этот возобновлен Екатериной II и служил местом пребывания начальника дистанции Вышневолоцкой системы. Когда же вследствие упадка Вышневолоцкой системы, дом оказался ненужен, он был превращен в приют Академии художеств». (См.: Россия: Полное географическое описание нашего отечества. Т.l: Московская промыmленная область в Верхнем Поволжье. СПб., 1899. С. 243-244.), где молодые студенты Академии могли писать пейзажи на пленере даже в плохую погоду, т. к. здание дачи построено в виде звезды, лучи которой были оформлены как маленькие мастерские. Мы, дети, часто проходили мимо во время прогулки на живописном «мысе Куинджи». «Значит, и-знаменитый Куинджи писал здесь свои пейзажи!» - радовались мы значительности наших мест. Куинджи видеть мы не могли, но с удовольствием обнаруживали то здесь, то там - у озера в камышах, на пригорке возле церкви, в поле у перелеска - пестрые зонтики-парасоли молодых художников с мольбертами. Подкрадемся бывало незаметно, и под окрик Мамы: «Только не мешайте!» - затаив дыхание, смотрим, как рождается пейзаж на полотне.

Место для Академической дачи выбрано хорошо: целая система озер определяет красивый ландшафт. Озера связаны между собой уютными протоками, тоже нам хорошо известными: поездки на лодках целыми компаниями, организуемыми старшими, одно из лучших развлечений. Участие в них детей поощрялось: «Надо приучать детей к гребле отличный вид спорта», - заявляли, нам на радость, родители. Иногда, правда, преодолеваешь боль мозолей на руках из-за недостаточно еще цепкой хватки не по силам тяжелых весел. Грести разрешалось детям только на привольной воде, в протоках управление лодкой переходило, конечно, взрослым. Волнующее удовольствие особое: в протоке видишь каждый камушек на дне и колыхающиеся водоросли, как волосы русалки. Они коварно цепляются за весла. Тут же приходится кормчему просто отталкиваться веслом. Вот раздается скрежет днища лодки о камни - это плохо, - позор для кормчего сесть на мель. Волнение выражается в спорах и советах пассажиров: «Руль лучше снять - сломается». «Толкай вправо! Что ты! Там совсем застрянем!» - И уж полный позор, если приходится кому-нибудь снимать обувь и вылезать, чтобы вытаскивать лодку вручную под издевательский смех впереди благополучно прошедшей «пороги» компании.

Сколько радости от контакта с озером! Вот идем по мосту, на сей раз перекинутому через протоку, отделяющую одно озеро от другого.

[550x361]
Наталья Платоновна Вощинина (урож.Бойль).


Вот кто-то увидел через щель между ущербными досками моста что-то интересное: «Смотри! Смотри!» Присев на корточки, можно рассмотреть трепещущую в полумраке в струях воды тень. Это на мелкой воде отдыхает или дремлет щука. «Сбегай за удочкой!» - наивная затея! Но и маленькая рыбешка, попавшаяся на червячок, тоже доставляет удовольствие.
у моста на отмели купаются крестьянские ребятишки. Вот им завидуешь - шалят, брызгаются, уже посинели от холода, а весело! Нам так нельзя - нас ведут в купальню, отгороженную от светлого, солнечного мира. Обучение плаванию начинается с противных скользких ступеней сразу в глубокую воду, держишься за мамину руку, которая может, коварно отпустить: «Плыви, не бойся, я рядом». А дух захватывает от «бездонной» глубины.

Вон возвышаются (видные в окно проходящего поезда) «курганы» князя Ширинского-Шихматова Андрея Александровича, получившего имение «Островки» в свое владение, женившись на дочери Надежды Филаретовны Мек.

[500x342]

Верстах в трех от Островков раскинулось Читать далее...

" ОФИЦЕРЫ РОССИЙСКОГО ФЛОТА,СВЯЗАННЫЕ РОДСТВОМ"
Е.Вощинина, В. Попов

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Начало "морской" традиции в династии положил Николай Матвеевич Мазуров (род. в 1829 г.) - воспитанник Инженерного и артиллерийского училища морского ведомства. На действительную службу поступил в 1848 г. Участвовал в сооружении Кронштадтской батареи (форт Николай I), работал по перестройке каналов и доков петровского времени. В 1879 г. назначен членом строительного отделения Морского строительного комитета. Участвовал в постройке броненосных кораблей "Екатерина II", "Чесма", "Синоп" и в севастопольских доках. Во время войны 1853-56 гг. участвовал в охранении побережья Кронштадта. В 1891 г. вышел в отставку в чине генерал-лейтенанта. Награжден орденами: Св. Анны 1 степени, Св. Станислава 1 степени, Св. Владимира 3 степени, Св. Станислава 2 степени с императорской короной.

Его сын Георгий Николаевич Мазуров родился 18 мая 1867 г.
В 1887 окончил Морской корпус. В Японской войне участвовал как вахтенный начальник на броненосном крейсере "Адмирал Нахимов", который в Цусимском сражении получил серьезные повреждения и был затоплен экипажем. Георгия Николаевича спасли японцы, и до конца войны он находился в плену в очень гуманных условиях, как и все пленные офицеры. После возвращения из плена Г.Н. Мазуров и другие офицеры были отправлены Николаем II на отдых в Крым. Дальнейшие испытания, были связаны с Февральской революцией, когда он в чине генерал-майора служил помощником командира Балтийского флотского экипажа. Матросы-анархисты, которые зверски расправились с адмиралом Непениным, искали Мазурова, чтобы покончить и с ним, но матросы экипажа его защитили.

Самое страшное было впереди.

Уже оставив военную службу, будучи сотрудником гражданского учреждения, летом 1918 г. он, как и другие бывшие офицеры, был арестован и посажен в Петропавловскую крепость. Схваченные без всякого обвинения, офицеры были объявлены заложниками, и когда был убит руководитель петроградского ЧК Моисей Урицкий, они оказались обречены. Еженедельник сообщал, что в этот день в Петрограде было расстреляно 500 человек. Но с братьями Мазуровыми, вице-адмиралом Гирсом и многими другими офицерами палачи расправились иначе: их погрузили на баржу, которую потопили в Финском заливе.

[500x335]
Семья Мазуровых.

Страшный парадокс: враги-японцы спасали русских моряков, лечили их, в плену разрешали офицерам носить холодное оружие, провожали их на родину с подарками, а российские матросы живьем топили своих офицеров!

Николай Георгиевич Мазуров, сын погибшего, родился в 1893 г. Окончил Морской корпус. С 1914 г. как гардемарин отправлен в Кронштадт. Последняя точка в его короткой жизни - участие в Кронштадтском восстании 1921 г. В этот момент он был старшим артиллеристом на линкоре "Севастополь". На расстрел моряки шли под звуки флотского оркестра, игравшего "Гибель Варяга"... Так Николай Георгиевич оказался расстрелянным через 3 года после расправы над отцом.

Больше моряков в семье Мазуровых не было , но тяга к морю выразилась в том, что сын Надежды Георгиевны (сестры Николая) в замужестве Поповой - соавтор данной статьи, Вадим Дмитриевич Попов стал крупным инженером судостроения и плавал при испытании и сдаче судов. Он провел целый ряд сдаточных ходовых испытаний. Участвовал в экспедициях в Атлантический и Тихий океаны. В первые два десятилетия своей деятельности ему пришлось побывать на верфях Николаева, Севастополя, Мурманска, Таллинна, Риги, Калининграда, Баку, Владивостока, Южно-Сахалинска. Кандидат технических наук, он написал 5 книг по своей специальности.
Напряженная жизнь привела его к ранней и внезапной кончине. Он скончался в Петербурге 28 ноября 2001 года. На похороны приехали его потомки, живущие в Германии.

Эта статья посвящается его светлой памяти.

" ОФИЦЕРЫ РОССИЙСКОГО ФЛОТА,СВЯЗАННЫЕ РОДСТВОМ"
Е.Вощинина, В. Попов

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.


Перейдем теперь к судьбам моряков более близким к нам по времени и тем самым еще более трагическим. Речь пойдет о двою­родных братьях моего отца (И.К. Вощинина) - Викторе и Валентине Эмме. Для ясности привожу выдержку из родословной, составленной сыном Виктора Эмме (к сожалению, без указания даты рождения и смерти).


[614x500]


Виктор Евгеньевич Эмме родился в 1889 г. в Новгородской губернии. Окончив гимназию, поступил в Морской корпус в Петербурге и направлен в Кронштадт в специальный минный класс. В 1909 г. приказом Начальника первой минной дивизии N 423 был произведен в корабельные гардемарины на первую минную дивизию Балтийского моря на эскадренный миноносец "Внимательный", затем на миноносец "Сибирский стрелок". В 1913 г. произведен в лейтенанты. В 1914 г. назначен минером на эсминец "Генерал Кондратенко". В том же 1914 г. проявил себя как доблестный офицер.

В качестве печатного материала могу сослаться на маленькую книжку М. Карсунского "У берегов Эстонии". (изд. Ээсти Раамат. Таллинн, 1978), где рассказано "об одном из подвигов" минного офицера В.Е. Эмме, когда он спас от гибели миноносец эсминец "Генерал Кондратенко". Это произошло, когда ставились мины в Балтийском море: выпавшая из якоря мина зацепила за срез фальшборта и оказалась в струе корабля - гибель миноносца была неизбежной. Офицер Эмме отправил всех матросов на нос корабля, а сам, оставшись вдвоем с кондуктором, стал перерезать проволоку минтроса. После невероятных усилий им это удалось... Взрыв произошел далеко за кормой. Спасителей судна, отброшенных взрывом с кормы, сильно ранило. Оба были награждены. Эмме - орденом Св. Анны 3 степени. В 1915 г. он награжден орденом Св. Анны 4 степени с мечами и бантом, затем орденом Станислава 2 степени. В 1915 г. зачислен циркуляром Морского Штаба минным офицером первого разряда. В1916 г. назначен наблюдающим по минной части за постройкой миноносца "Изяслав". На следующий год - старшим офицером с исполнением обязанности минера. В 1917 г. комитет эскадронного миноносца " Изяслав" (затем "Карл Маркс") выбирает Эмме своим командиром.

Вскоре ему предстояло снова проявить подлинный героизм, о котором позднее восторженно отозвался адмирал Исаков, считавший, что только такой специалист минно-торпедного дела,
как Эмме, смог без единой аварии провести суда из Ревеля через заминированные воды Балтики во время, так называемого Ледового похода 1918 г. Причем личного состава на миноносце было всего 70 человек, вместо необходимых 160. Сам Исаков был тогда помощником командира Эмме.

В период стратегического обследования северных берегов (назначение Морской Академии) В. Эмме в должности помощника командира совершил на подводной лодке " Коммунар" переход из Архангельска в Кемь.
По ложному доносу Виктор Евгеньевич не раз подвергался арестам и заключению. В 1931 г. он был отправлен на 10 лет в концлагерь на Медвежьей горе. Однако срок пребывания там был внезапно сокращен до двух лет. Оказывается, понадобился специалист для руководства Минно-торпедным отделом, учрежденным в Адмиралтействе. Единственно достойным на эту должность был Виктор Эмме. (Так в Древней Руси вызволяли из темницы богатырей во время бедствий!)

Казалось бы, конец мытарствам, в чем заверял вызволенного из лагерного ада сам Калинин. Как бы не так! В 1937 г. - новый арест. И вновь вспомнили о "богатыре", когда началась война 1941 г. Но на тот раз спохватились поздно: героический моряк был расстрелян в 1938 г.

Военный инженер 1 ранга Виктор Евгеньевич Эмме был посмертно реабилитирован в 1957 г. при содействии генерала Исакова, которому энергично помогала дочь убитого, Кира Викторовна Эмме, унаследовавшая от отца сильный, волевой характер. Кроме дочери, В. Е. Эмме оставил после себя и сына. Но среди их потомства моряков нет.


[450x624]

Судьба Валентина Евгеньевича Эмме - более благополучна.

Он родился в 1892 г. В Новгородской губернии. Окончив гимназию, поступил в Отдельные гардемаринские классы, которые закрылись в 1918 г. Поступил во флот в 1920 г. И стал помощником капитана заградителя "Шексна", затем помощником капитана эсминца "Деятельный", эсминца "Сторожевой". Участвовал в Карабогазской экспедиции в Каспийском море. Вернувшись в Ленинград, 2 года работает преподавателем в школе подводного плавания, пройдя ускоренные курсы комсостава флота. Затем учится на специальных курсах комсостава. В1929 г. -командир эсминца "Рыков". В 1934 назначен Калининым командиром корабля "Аврора". В 1936 г. получает звание капитана IIранга.
Арестованный по Читать далее...

" ОФИЦЕРЫ РОССИЙСКОГО ФЛОТА,СВЯЗАННЫЕ РОДСТВОМ"
Е.Вощинина, В. Попов

П Р О Д О Л Ж Е Н И Е.

Несмотря на, казалось бы, обидную для представителя рода Огильви развязку конфликта, тяга в семье на морскую службу в Россию продолжалась. Так из английского флота в русский перешел в 1783 г. племянник фельдмаршала Александр Александрович Огильви (род. в 1765г.) Сначала он был зачислен мичманом в Астрахань. Его продвижение по службе шло стремительно. Уже лейтенантом он зачислен в Петербург, и в 1788 г. на корабле "Всеслав" он участвует в Готландском сражении. Затем командует корветом "Нептун". На фрегате "Святой Марк" сражается со шведами в Березунском проходе, за что получает за доблесть орден Св. Георгия 4 степени. С 1790 г. командует фрегатом "Ярославль".
В Петербурге он обосновался в 1800 г., где и женился, как показано в родословной Бойлей на Саре Платоновне Бойль. (Так осуществилась первая связь семей). К своему 50-летию А.А. Огильви произведен в контр-адмиралы. В 1824 г. в чине вице-адмирала назначен флотским начальником Кронштадта, оставаясь на этом посту до 1830 г. Чин полного адмирала и орден Белого Орла он получает в 1844 г. С 1847 г. является членом Адмиралтейств-совета. Скончался в 1847 г.

Известен еще один морской офицер Огильви - Георгий Георгиевич (сын Георга Александровича) (1867-1917). В сведениях об этом Огильви лишь то, что в чине контр-адмирала он командовал Амурской флотилией.
Упоминание о нем неожиданно встретилось в статье морского офицера П. Панаева "К десятилетию Амурской речной флотилии" (Петроград, тип. Морского Министерства, 1917), где читаем: "Государственный переворот (1917г. - Е.В.) прошел во флоте всяких эксцессов. Сменился лишь начальник флотилии вице - адмирал Баженов, вместо которого командующим над брейд-вымпелом был утвержден начальник штаба капитан 1 ранга Георгий Георгиевич Огильви, и флотилия свое десятилетие справляет под брейд-вымпелом".

В отличие от Бойлей, Огильви оставили потомство и в России, и Америке. Но морских офицеров в дальнейшем в семье не было, поэтому мы не будем приводить родословную, добросовестно составленную одной из продолжательниц рода Натальей Александровной Огильви. Скажем лишь, что и в послереволюционные времена потомки Бойль - уже под именем Вощининых (см. родословную) - сохраняли близость с родственной семьей Огильви. Напомним, что Наталья Платоновна Вощинина (урожд. Бойль) была двоюродной сестрой и сверстницей Натальи Романовны Огильви (урожд. Бойль). В последний раз кузины повидались еще в благополучном для Огильви 1931 году.
Отметим, что уже давно в обеих семьях принято было считать вое происхождение английским.
Интересно, что, утратив в ходе 20 века связь с морской профессией (как почти все старинные семьи),
Огильви выработали новую традицию: три поколения этой семьи стали бальнеологами.

Родоначальником этой традиции явился Александр Николаевич Огильви - муж только что упомянутой Наталии Романовны. Медик по образованию, рано получивший звание профессора, он был направлен в Пятигорск, где возглавил Бальнеологический центр, ведавший минеральными водами округа. Его деятельность, обеспечившая образцовый порядок всех источников близ Пятигорска, обратила на себя внимание властей. На его беду правительство направило его на Международный конгресс бальнеологов в Англию с докладом о постановке дела в Минеральных водах. Доклад имел успех. Понятно, что это его и сгубило: в 1938 г. А. Н. Огильви был репрессирован и погиб в сталинских лагерях.
Его профессиональное дело продолжили два сына - Николай и Александр, а также жена Николая и их сын Александр. Род Огильви в Москве продолжается и держит связь с американскими представителями семьи. Но это уже другая тема, далекая от нашей...


[429x698]


Дополнение к напечатанному на сайте

http://kortic.borda.ru/?1-5-60-00000043-000-30-0
 пост 160