[150x222]
[604x389]В последнее время в нашем обществе все популярнее становятся обращения к теории заговора для объяснений тех событий, которые стремительно разворачиваются в современном мире. Эта тема выплеснулась на широкие экраны, чему примером бесконечный сериал «Секретные материалы», а также замечательный фильм «Теория заговора».
Немецкий юрист и философ Карл Шмитт говорил о существовании в современном обществе двух типов власти - власть прямая (potestas directa) и власть косвенная (potestas indirecta). Вот эта «косвенная власть», опирающаяся на неформализованные группы, клубы, неправительственные общества и фонды, а также лоббистские структуры и особенно СМИ, и становится объектом пристального, подчас чрезмерного, внимания конспирологов. Конечно, основные решения принимаются главами государств, правительствами, парламентами, судебными инстанциями. Но где готовятся эти решения?
Кто вырабатывает стратегию крупных держав на многие десятилетия, а то и столетия? Откуда берутся основные элементы этих стратегий?
Все это, как правило, довольно трудно однозначно выяснить, и внимание аналитиков само собой постепенно перемещается на неформальные клубы, группы влияния, а также в область спецслужб. Тайные общества и специальные службы в английском языке звучат очень похоже - secret secrvice и secret society.
Идеи имеют значение
После нападения Саакашвили на Цхинвал конспирологические построения ворвались и в российскую действительность. Для объяснения происшедшего стали привлекаться самые различные теории заговора. И что показательно, даже премьер Путин дал понять, что, по его представлению, «за нападением на Цхинвал стоит не просто Вашингтон, а определенная группа влияния в американском истеблишменте, заинтересованная в проведении в президенты республиканского кандидата Маккейна». Путин явно имел в виду группу неоконсерваторов, неоконов, которые стали превращаться во влиятельную силу с 1980-х, а вместе с Бушем-младшим начали напрямую определять политику США.
Но кто такие неоконы? Это не партия, не парламентская группа, не часть правительства, не судебная инстанция. С точки зрения «прямой власти» их не существует. Это неформальная группа единомышленников, представленная интеллектуалами, учеными, бизнесменами, журналистами, отдельными политическими и общественными деятелями. Это клуб, кружок. А если угодно, это заговор. Как бы мы ни называли это явление, мы имеем дело с «косвенной властью», не имеющей никакой однозначной политической и государственной институционализации.
Неоконы, говоря о самих себе и своей программе, неустанно подчеркивают: Тhe ideas do matter - «Идеи имеют значение». В этой формуле скрыто чрезвычайно много. Идея не имеет политической и правовой институционализации, более того, она предшествует всякой политике. Поэтому бессмысленны попытки загнать сферу идей в легальные и правовые рамки - это разные уровни реальности. Но если работа с идеями ведется адекватно, последовательно и настойчиво, то, стартуя с любой позиции, даже с самой маргинальной и периферийной, она может дать внушительный результат, подчинив своей логике гигантские политические и государственные массивы.
Кстати, сами неоконы в 1970-х годах представляли собой жалкую кучку ультрамаргиналов-троцкистов, группировавшихся вокруг журналиста Нормана Подгоретца и не имевших ровным счетом никакого влияния в США. Но они занимались идеями и только идеями, и это дало результаты. В 1970-х они успешно интегрировались в левый фланг Демократической партии, сумев сохранить свою идеологическую идентичность, а в 1980-х двинулись на захват Республиканской партии, пока наконец не вытеснили оттуда старых правых