Тему нашел, директор одобрил. Сделаю доклад "Влияние различных типов мозга беспозвоночных на Tinctura Ratio". Там таких тем не будет, знаю точно.

А.Д. просил принести текст доклада, когда будет готов, прочитать, чтобы он его завизировал. Следы моего "особого положения". Германцам, конечно, начихать на то, кем я был. У них, говорят, со своими злыми магами проблем было предостаточно. Но наши орлы из Мин. Маг. из страны меня не выпустят, если не соблюсти все формальности.

Хорошо бы, кстати, привезти и образцы Tinc. R., пригодятся. Значит, надо пройтись по коридорам, отловить провинившихся, чтобы засадить их за приготовление сырья. Вот поневоле добрым словом вспомнишь Д.А. Если бы не ее правила, сейчас бы я никого не нашел.

Из Герм. пришло предложение участвовать в Межд. симпозиуме по вопросам современного зельеварения. Это интересно. Я там уже дважды принимал участие, и там было много полезного. Современное зельеварение это постоянно развивающаяся область магии.

Надо подготовить доклад (подумать, на какую тему), и написать заявление директору с просьбой предоставить мне две недели за свой счет после рождества.

Странно, что, хотя моей главной рабочей мечтой по-прежнему остается Защита, но к зельеварению я очень прикипел душой. Удивительно интересная вещь. Позволяет большой простор изобретательству и научному творчеству.

Ну наконец-то финал. На сегодня все. Почти все, конечно. Еще надо будет поговорить со старостами и дать им кое-какие задания, но это уже другое дело. Главное, лекции на сегодня завершены.

Не могу понять, каким образом сейчас воспитывают детей, что они не в состоянии держать нож в руках? Или борьба за чистоту крови и суверенность магического мира дошла до того, что даже маленькие дети приучаются действовать исключительно палочкой? Уже который раз сталкиваюсь с тем, что перво- и второкурсники не могут нарезать ингредиенты. Не умеют! Они режут себе пальцы, отхватывают ногти, роняют ножи вместо того, чтобы настругать кору Cipr. или накрошить кожу Sal. Неужели я должен все готовить им сам? А ведь некоторые родители так и считают.

В позапрошлом году был у меня случай, когда одна красавица (с Гр., кстати) не могла грамотно обращаться с ножом из-за маникюра. Между прочим, четвертый курс. Порезалась, сломала ноготь под корень (вот где была главная трагедия). Палец ей мад. Пом. залечила быстро, но мать красавицы потом жаловалась на меня директору, дескать, я даю детям непосильные задания. Что я уродую их. Что я вынуждаю приносить в жертву занятиям красоту. Если когти в пять дюймов это красота, то красивее всех будут гарпии!

Словом, миссис требовала, чтобы в школьные правила внесли непременные уточнения, что все ингредиенты должен готовить заранее преподаватель. Я представляю, сколько бушелей корня asf. я настрогаю за год! Это у меня не должно быть выходных в принципе, я только и буду что сидеть и крошить, резать и измельчать. Благодарю Мерлина, директор очень грамотно успокоил разгневанную миссис, воззвав к уважению традиций школы. Если бы с ней говорил я, я бы так нагрубил, что она написала бы еще одну жалобу, но уже в Мин. =)

Сегодняшний туман едва ли не самый сильный из всех за годы, проведенные в Хогв. Астрон. башню видно только до середины, башен противоположной стороны не видно уже несколько часов. Даже двор в тумане, его дальний конец не просматривается вовсе. То-то Арг. Ф. проблемы. Бедняга находится в состоянии психического обострения; ему опять мерещатся заговоры и засады. Только и бегает по двору, ища затаившихся нарушителей порядка.

Однажды как-то Сиб. Тр. предположила, что в душе Арг. Ф. сидит какая-то неупокоенная личность из тех, что раньше населяли Хогв. Ведь за тысячу лет он видел все, и убийства, и внезапные смерти, и даже войны. Вот она и сказала, что, возможно, в душе у завхоза сидит какой-то пришелец из потусторонних миров, который и дарит ему беспокойные сны и заставляет смотреть на мир другими глазами. Интересно, надо подумать.

Хотя вообще у Ф. сейчас заботы достаточно. Д.А.оказалась просто поразительно плодовита на всяческие указы и правила, так что теперь бедняга Арг. практически каждый божий день несет в стене объявлений очередное дополнение или уточнение, а потом изо всех сил следит за его выполнением. Ну ладно, это все видимость деятельности. Мы с директором разработали особый план, который поможет внести кое-какую ясность в ситуацию.

Как сказал бы Иг. Карк., вот не было печали. Только что сова принесла послание - от кого бы? От Д.А.! То есть она настолько высоко себя ценит, что даже в пределах Хогв. рассылает сов. Сегодня вечером экстренное совещание. В кабинете директора.

Интересно, директор об этом знает? Или она уже не считает нужным предупреждать его, когда распоряжается его территорией?

Хогв. неуклонно и очень быстро превращается в натуральный Бедлам.

Вернулся сюда, и как не бывало поездки: снова все то же самое, что и неделю, и месяц, и год назад. Привычная обстановка чаще всего действует успокаивающе, хотя иногда и производит угнетающее впечатление.

А вчера все было по-другому. Я, увлеченный своими мыслями о маглах и соотношении их с магами, долго бродил по Лондону; разумеется, по его магловской части. Повинуясь странному, внезапно возникшему желанию, зашел в их парикмахерскую. Так как это была достаточно фешенебельная часть города, то и заведение оказалось соответствующим. Денег у меня хватало: "Гринготс" вовсю развивает новую услугу по обмену денег на валюту любой магловской страны.

Мной занялась чудесная девушка. Типичная англичанка: белая, полупрозрачная кожа рук и лица, даже на взгляд она казалась прохладной. Я не стал предпринимать никаких экстравагантных решений, чтобы назавтра весь Хогвартс не бегал от меня с воплями ужаса, а просто попросил привести волосы в порядок и подровнять. Судя по всему, маглы позволяют себе вполне экзотические прически: рядом сидел джентльмен старше меня, а на его голове было волос значительно больше, чем положено. Девушка работала молча и сосредоточенно, а я любовался ее серьезным лицом. Пару раз она задела меня частью руки ниже локтя – за шею и за щеку. Изумительное ощущение нежной кожи. Тонкие, едва заметные духи. Запах настолько слабый, что, если бы не мое профессиональное обоняние зельевара, я бы ничего и не почувствовал. Да и вообще, присутствие привлекательной женщины, которая при этом не является ни ученицей, ни коллегой, удивительно тонизирует. Уж на что я недоверчив к чужим людям, а из кресла встал обновленным.

Хотел бы я пригласить эту маленькую мисс, скажем, в бар. Но не стал. Все-таки жизнь маглов я знаю плохо, еще скажу какую-нибудь нелепость. Не хочется ни выглядеть глупо, ни в родной стране выдавать себя за иностранца. Еще один плюс противникам изоляционизма.

Лондон все тот же. Неизменен в своей подвижности. Магловские улицы постоянно преподносят что-то новое, а наши не меняются годами. Или даже, подозреваю, веками. Приезжаю я сюда относительно редко, верней сказать, с перерывами, так что перемены или их отсутствие заметны весьма.

Нет, я не люблю маглов, по крайней мере, недолюбливаю. Мало у меня с ними общих точек соприкосновения. Но не могу не заметить, что они постоянно развиваются, вносят нечто новое в свою жизнь. А мы держимся за старые основы так, как будто боимся выпустить из рук доску, на которой плывем по бурному морю. Ведь были же времена, когда маги смело экспериментировали, изменяли свою жизнь и жизнь своего общества. Если бы такого не было, никогда не появилось бы самой идеи основания магических школ, ведь полторы тысячи лет назад их не было в принципе. Отдельные маги имели отдельные кружки воспитанников, и не более. Но появились смелые люди, которые не побоялись внести изменения в общую жизнь. Тогда контакт магов и маглов был куда более плотным. Мы вели официальную жизнь, не прятались, принимали активное участие в жизни страны, занимали государственные должности. Тогда даже на браки между теми и другими смотрели куда более снисходительно, это было в порядке вещей.

А потом, лет семьсот назад, появилась эта политика отчуждения, к которой постепенно примкнули все тогдашние маги Европы. Процесс этот был долгим, занял лет двести, потому что большинство магов живет гораздо дольше, нежели средний маггл, но уже к XVI веку маги ушли в настоящее подполье. Отсюда и начинается эта позорная история маскировки самих себя, сознательной изоляции и постоянного притворства. Мощнейшие заклинания тратятся на то, чтобы поддерживать иллюзию нашего несуществования. Но постоянно то здесь, то там эта маскировочная сетка рвется, и специальным отделам Министерства (которых, замечу, становится все больше) приходится тратить время и человеческие ресурсы на заметание следов.

Я прекрасно знаю, что сейчас уже ничего не переделаешь. И маги, и маглы не в состоянии изменить существующий порядок вещей. Надо было бы сразу не уходить в изоляцию.
[680x499]

Отправиться в столицу вчера так и не удалось, слишком многое нужно было сделать. Этот дебил Нев. Лонг. уронил на пол бутыль с уже готовым зельем, бутыль взорвалась, всех и вся забрызгало. Долго читал очищающие заклинания, прежде чем можно было выпускать учеников из подземелий. Вот как раз на такой случай мудрый С.С. и разместил в замке обустроенные подземелья. Наши стены все выдержат.

А Лонг. вечером пришел на отработку. Как же на него противно смотреть, черт побери. За неполные три года обучения он один перепортил мне аппаратуры, ингредиентов и пособий больше, чем весь курс Райв. Мне уже надоело писать докладные директору с просьбой пополнить материально-техническую базу кабинета Зельеварения, или составлять заявку на учебный котел нужного образца. Наши поставщики, наверное, думают, что уже третий год в Хогвартсе учится втрое больше студентов, столько я заказываю ингредиентов в последнее время. А все из-за того, что один криворукий дебил не умеет ни отмерить нужную порцию, ни обработать ее, ни последить за временем!

Словом, Лонг. отправился на отработку. Я постарался дать ему наиболее простое дело, где сложно что-то напортить. Ему нужно было истолочь в ступке два фунта сушеного корня полыни, отцедить уже готовый настой (примерно полтора галлона), а выжимки от настоя переложить на лист для просушки. Ну и, разумеется, привести затем рабочее место в порядок. Так это чудовище в человеческом обличии чуть было не разлило настой! В наказание я заставил его дополнительно измельчить скорлупу нескольких крупных жуков (пригодится). Ученики считают, как я слышал, что я специально даю им какие-то неаппетитные задания, чтобы было противней. Вот олухи. Не станешь же им объяснять, что своими заданиями я даю им возможность исправить тот вред, что они нанесли. Испортил ингредиенты – будь любезен приготовить новые. Разбил аппаратуру – почисти другую.

Забавно. От Хогвартса и Лонгботтома меня отделяют уже многие мили, а мыслями я все еще там. Да, Хогв. умеет привязывать к себе. А вообще – странно было бы, если бы, много лет живя интересами школы, я не принял бы их внутрь своей души.

Ладно, хотел записать совершенно другое, но вот что-то понесло меня на Н.Л. Зато хоть на сердце легче стало, после рассказа. А те, другие мысли, в следующий раз запишу. Дорога еще долгая.

Завтра поеду в Лондон. Или даже сегодня вечером, если получится. Дел накопилось за последний месяц, надо разбираться, а кроме меня никто этого не сделает.

Вчера вечером снова дементоры подбирались подозрительно близко к замку. В конце концов, это уже безобразие, причем со стороны Мин. К чему понадобилось вообще их привлекать? Что, неужели – С.Б. настолько перепугается этих созданий, что не посмеет вообще подойти? Я тоже сидел в Азк., тоже знаю, что они из себя представляют. Н если бы мне очень понадобилось куда-то пробраться, я бы сделал это, несмотря ни на каких дементоров. Сделает и Блэк – если, разумеется, это не байка, что он хочет уничтожить Поттера. Ведь, в принципе, то, что так охраняется Хогв., – все это зиждется на одном недоказанном предположении, что Бл. вернется закончить дело, не доделаннное тринадцать лет назад.

Впрочем, если это предположение верное, то, быть может, разумней было бы использовать Г.П. как приманку, и никаких дементоров не выставлять. Блэк сунулся бы – его бы и схватили. И все, довольные, пошли бы по домам.

Просто поразительно, что могут творить совокупные природа и волшебство. Возле замка практически не осталось снега; может быть, только где-то в оврагах в Запретном Лесу, да в горах, но это уже не рядом с замком. Того и гляди, начнет пробиваться трава.

Вчера вечером мне из Германии прибыла посылка с ингредиентами. Общество зельеваров имени Теофраста Парацельсиуса, почетным членом которого я являюсь, прислало мне набор редких ингредиентов. Среди них и кусок бумсланговой шкуры. Теперь уж я буду хранить ее лучше, чем в прошлом году. Вообще ингредиентов настолько много, они настолько разнообразные, что у меня в буквальном смысле разбежались глаза. Обожаю возиться с ними, раскладывать по местам, надписывать коробки и банки. В этом есть что-то невероятно успокаивающе.

Почему-то вещи слушаются меня идеально. Ни одна пробирка или колба не разобьются в моих руках, ни один самый легкий порошок не взлетит от неосторожного дыхания. Или это я уже так с ними сжился, что понимаю их?

"Волосы баньши, хранить в состоянии звукоизоляции"
"Кора дриад, на проростки"
"Арктический мох"
"Желчь морского дракона"
"Плавательные перья морских русалок"

И еще много другого. Теперь смогу попробовать сделать несколько очень сложных составов. Раньше не приступал к ним из-за того, что ингредиентов было мало, в случае потери их бы не оставалось в запасе. А теперь можно.

Только вот проведу еще три лекции: одну у второго курса, две у первого. Потом индивидуальные занятия с отстающими (Слизерин, конечно), и свободен. А пока ингредиенты будут проходить предварительную обработку, успею проверить свитки, сданные с утра пятым и седьмым курсами.

Приехал из Лондона Фил. Флит., он отправлялся по делам, и заодно заезжал в св. М. к Г. Л. Говорит, тот вполне неплохо выглядит, память потихоньку возвращается. По крайней мере, он уже остановил свой взгляд на профессоре и неуверенно, но внятно выговорил: "Филиус, дружище?" Когда только они дружищами стали.

Правда, врачи говорят, что папмять вернется к нему частями: какие-то фрагменты, особенно связанные с тем происшествием, что и послужило причиной потери, так и не восстановятся. Ну, думаю, невеликая потеря, если Л. забудет о том, как устраивал здесь, в Хогв., театр одного актера. Но, Моргана и Луг, неужели через пару лет директор снова пригласит этого вертихвоста преподавать?!

И ведь если это случится, то Локх. непременно будет преподавать Защиту. Кто угодно, но только не я.


Очень интересно, между прочим, чем же они его лечили, что память все-таки решила вернуться. Вначале ведь говорили, что дело практически безнадежное, и на личности по имени Гилдерой Локхарт смело можно ставить крест. Надо съездить в св. М., поговорить со специалистами.

Итак согласно этому тесту, по своему мировоззрению вы-

Англичанин!

Пройти тест

Этот тест я взял у своих добрых знакомых, двух чрезвычайно милых леди.

Началась новая неделя, а с ней и новые проблемы. Ну, в общем, как у нас и бывает всегда. Если какая-то неделя пройдет без того, что Хог. окажется под угрозой уничтожения, или с кем-то из учеников не произойдет нечто невероятное – я подумаю, наверное, что мне все мнится.

Р.Л. притащил откуда-то невероятное существо, обитателя африканскихлуж или болот, я уже не помню. Правильней всего было бы отдать это создание (не Л., конечно... хотя... стоит подумать) Хагриду, так как тот у нас занимается уходом за магическими существами. Но этот африканский "буга-буга" является представителем столь всех пугающих темных сил, и нужен Ремусу для уроков. Неужели будет заставлять нырять учеников в чан (демон в чане содержится). Л. каждый день возится с ним, обустраивает ему жилище, чуть ли не мурлыкает над ним. Жениться ему надо, и детей завести. Так я ему и сказал.

– Ну ты же знаешь, Северус, какие у меня сложности в этом плане, – грустно произнес Р.
– Сложности, дорогой мой, были бы тогда, если бы я варил тебе "Потентус Форте", а не ликантропическое зелье. Пока "Потентус" тебе не нужен, можешь быть спокоен.
– Ты только шутишь, – вздохнул Люпин. – А знаешь, как ужасно, когда девушки тебя боятся?
– Знаю, – кивнул я. – Меня они до дрожи боятся. И мне это нравится.
– Да я же не об этом...

Тут, конечно, комментарии излишни. Если я одиночка и хмурый молчун, то наш Ремус человек в принципе компанейский, и мечтает обзавестись женой и детьми. Он несколько раз уже пробовал осуществить свои надежды, но все заканчивалось фиаско. Один раз, правда, нашлась девушка, которая сказала, что не боится его перевоплощений и даже хочет при одном из них присутствовать. Р.Л. безумно обрадовался, но потом выяснилось, что она была корреспондентом "Фантастических скандалов и волшебных сенсаций", и хотела принести с собой фотоаппарат. На Ремуса было жалко смотреть.

Через пару лет в его жизни появилась еще одна храбрая девушка, какая-то русская. Влюбилась в него до безумия, русским это свойственно. Готова была провести с ним всю свою жизнь, невзирая на оборотничество; но что-то у них не склеилось, и они все-таки расстались. Все это мне Р. поведал еще зимой, когда мы долгими снежными вечерами на каникулах сидели то у меня, то у него. Я ему сочувствовал. Хотя какая мне радость от того, что он женится и обзаведется семьей? Потом мне же возиться с его чадами и учить их зельеварению...

Какие-то нехорошие слухи витают в воздухе. Дескать, К.Ф., хоть и уехал довольным, не особенно склонен защищать Хогв., и грядут неприятные для нас перемены. Хагрид твердит, что дело закончится плохо для его гиппогрифа. Директор ждет неприятностей и смещения. Р. Л. уверен, что его уволят. Прошел слух о министерском назначении каких-то новых преподавателей.

Бред какой-то. Может, и мне попаниковать? А что, очень даже здорово будет. Мне как бывшему У., вообще надо каждый день жить с оглядкой. Только как тогда работать, неизвестно. А у нас матчи на носу.

Это меня удивляет: насколько я привык к данному способу разговора с самим собой. Ведь были периоды, когда я неделями, если не месяцами сюда не заглядывал. Было и так, что у меня чуть было не сложилась традиция "одна запись в один месяц". Все было. А вот сейчас обнаружил, что привык что-то сюда записывать, как-то думать здесь, размышлять, сомневаться и даже надеяться.

Я ведь раньше таким не был. В отрочестве вел дневник, – до сих пор помню эту толстую тетрадь в переплете кожи морского дракона, чтобы не размокала от воды. Страницы ее были коричневатыми, такая бумага, пропитанная желчью саламандры, и мне приходилось писать широким пером, чтобы буквы получались крупными, и их можно было легко прочитать. Хотя я к этому не стремился особенно – чтобы было легко прочитать. Я постоянно играл в какие-то игры с шифрами, что-то писал придуманными иероглифами, для всего выдумывал тайные обозначения: кому алхимический символ, кому формула. Дж. П. у меня обозначался, как сероводород, а С.Б. – как аммиак. Ну и, разумеется, для каждого преподавателя и каждого ученика были свои символы. Директор обозначался астрологическим знаком Юпитера, например. Сейчас про все про это и вспомнить смешно.

Когда мы были близки с Л. Э., я долго не хотел показывать ей эту тетрадь. К тому времени в страницах моего дневника содержалось много боли и размышлений, которые я не хотел доверять никому. Но однажды все-таки рассказал и показал. Л. была деликатной девушкой, и не стала просить почитать, чего я так боялся. Я вздохнул с облегчением. А потом мы разошлись, и она унесла с собой мою тайну. Я стал накладывать на тетрадь множество охраняющих заклятий, чтобы никто не мог ничего прочитать.

То ли Л. проговорилась Дж., то ли он сам как-то увидел меня за записями – но Мар. раз остановили меня и выхватили сумку с книгами. Я сразу понял, что они искали именно дневник. Как только тот оказался у них в руках, они тут же принялись его листать. Мои заклинания оказались сильнее, им так и не удалось ничего узнать. Тогда они стали издеваться над тетрадью. Кидали ее в воду, тыкали в страницы сигаретами. Кожа морского дракона и желчь саламандры ввыстояли, тетрадь не пострадала, хоть и помялись. Мародеры кинули ее мне, сказав "твоя жалкая тетрадка более выносливая, чем ты, Плакса".

Хоть в тетради оставалось еще немало листов, я был не в состоянии к ней снова прикоснуться. Доверять ей, писать свои мысли на страницах, которые лапали эти мерзавцы? Может, это пышно выглядит, но я похоронил ее в Запретном лесу, под корнями большого бука.

С тех пор я дневников не вел. А теперь вот принялся снова. Все меняется.
[600x335]

Это цитата сообщения Лилиан_Эванс_рыжик Оригинальное сообщение

Имя любимого на разный языках.

Severus Snape на языках мира:

Россия: Северус Снегг, Северус Снейп, Злодеус Злей.

Болгария: Сивиръс Снейп

Франция: Severus Rogue

Германия: Severus Snape

Италия: Severus Piton

Португалия: Severo Snape

Венгрия: Perselus Piton 

Финляндия: Severus Kalkaros

Индонезия: Peran Snape

Латвия: Severus Strups

Литва: Severas Sneipas

Нидерланды: Severus Sneep

Норвегия: Severus Slur

Румыния: Severus Plesneală

Таиланд: เซเวอร์รัส สเนป

На дворе Хог. самая настоящая весна: ручьи, с которыми не успевает справляться даже магия МакГ., свист птиц и постоянно летающие мокрые снежки. Это ученики веселятся. Помнится, я в детстве тоже любил играть в снежки. Но больше мне нравилось строить крепости из снега. Самым интересным было сложить снежный холм, наподобие жилища эскимосов, сделать в нем пещеру, и залезть внутрь. Снег оказывалс плотным, там можно было даже огонь разжечь, и ничего не таяло (до какого-то времени). В таких пещерах я иногда прятался от домашних скандалов. Но такое можно делать только в разгар зимы, когда холодно, снег прочный, и его просто много. А сейчас все тает, предвещая быструю и бурную весну.

Студенты ходят с пьяными глазами, гормоны у них играют, как шампанское. Сейчас за ними нужно повышенное внимание, а то опять придется принимать экстренные меры. А.Ф., конечно, как всегда: предлагает запретить совместное времяпрепровождение разнополых учеников даже днем. Ну да, еще и раздельные классы ввести, как хмкнул Р.Л. на совещании в кабинете директора, где Ф. и высказал свое блестящее предложение. Хагриду это так понравилось, что он захохотал совершенно громоподобно, будто камни с горы посыпались. А мад. Пом. почему-то опустила глаза. О-о, знаю я этот стыдливый взгляд старой грешницы. А что, наша Поппи вполне привлекательная женщина. Думаю, что в юности, когда она не прятала волосы под своим монашеским чепцом, и надевала юбки хотя бы повыше щиколотки (хотя, вроде, ее молодость пришлась на время плоеных волос, квадратных каблуков и кроваво-красной помады) – думаю, тогда она была весьма и весьма. Интересно было бы взглянуть на ее фотографии того времени, но мы с ней не в таких дружеских отношениях, чтобы она показывала мне свои альбомы.

А я свои юношеские и детские фотографии как-то просто сжег. Был у меня такой эксцентричный поступок лет в двадцать пять. Впрочем, думаю, что магический мир от этой потери не особенно пострадал.

Зато директор как-то признался, что питает слабость к сохранению воспоминаний. Да-а, интересно было бы полазить у него с думосбросе... Хотя это, конечно, крайне бестактно, и неприлично даже подумать о таком. В нашем мире думосброс считается вещью столь же интимной, как и личный дневник, который прячут и запирают за семь заклятий. Так что мечты мои неосуществимы – хотя бы просто из уважения к директору.

А вот Роланда как-то пообещала рассказать мне что-то из своего бурного прошлого. Она так и сказала: бурное прошлое. Интересно будет послушать. Мне вообще нравится с ней общаться, она женщина независимая и гордая. Или это на меня тоже весна действует?

И что все так любят этого Люпина? Чем он так всем потрафил? Наши дамы уже восемь месяцев наперебой его обхаживают. Одна зовет его на чай, другая угощает кофе, третья наливает тыквенного сока... Он так скоро булькать начнет. Неужели помятое лицо, потрепанный костюм и вислые усы вызывают у них какой-то сильнейший припадок материнского инстинкта?

Наши леди говорят: он добрый, он душевный, он всегда тебя выслушает, обсудит твои проблемы, как к свои. О, это так. Он всегда очень любил поговорить. Но не добрый он и не душевный, а просто тряпка. Он и во время учебы такой всегда был. Видно же былор, что ему не нравятся выходки Дж. П. – а все равно шел у него на поводу!

И еще зелье ему опять варить.

Сегодня впервые по-настоящему повеяло весной. Снег как-то по-особенному потемнел, а возле окон покрылся блестящей наледью. И ветер по-новому пахнет. Я вообще-то уже давно отучился радоваться весне, как чему-то невероятно необыкновенному, мне милее надежность и спокойствие зимы; но сегодня эти перемены даже меня взволновали. Воспоминания, воспоминания стареющего человека... Помню одну весну, когда я сдружился с Л.Э. Необыкновенное было время. Она вообще была необыкновенной девушкой. Конечно, сейчас мне приходит в голову мысль, что это давность прошлых лет и отдаленность воспоминаний заставляют меня так воспринимать все, связанное с Лили. Но я не хочу избавляться от этого ощущени. Должно же и у меня бть что-то хорошее, пусть и в воспоминаниях.

А в нынешней жизни свои сюрпризы. Причем один приятней другого, так сказать. Этот псих Р.У., как истинный гриффиндорец, поставил на уши весь замок, однажды ночью заорав и заявив, что к нему явился сам Блэк. Очень мило. Как будто тому делать больше нечего.

Конечно, последствия были самыми ужасными для учеников: усилена охрана, строже стали выпускать в Хогс., Арг. Ф. постоянно патрулирует коридоры, а директор молится, с восторгом повторяя "какое счастье, что министра при этом не было!" В какой-то степени я с ним согласен. Иначе нам было бы не миновать правительственной комиссии, проверки всех уровней управления и прочих министерских наказаний.

Хотя, конечно, по моему личному мнению (которое мало кого интересует), никакого Блэка не было и в помине. Уж больно живописно У. его расписывает: оскаленные зубы, нож длиной в руку (почему бы сразу не меч или пушка?), горящие огнем глаза... Конечно, его собачья сущность может заставить глаза поблесивать, – но светиться в них все-таки должен ум, чего С.Б. очень даже не хватает. Думаю, мальчишк просто приснился кошмар, о чем виновный постыдился рассказать, вот и выдумал эту историю с грозным явлением. Эх, напоить бы его Веритасерумом...

Ну все, еще один камень с плеч долой. Визит состоялся, К.Ф. благополучно прибыл, благополучно прошелся по классам в мантии-невидимке, совсем благополучно побывал на дружеском банкете, организованном в комнате для приема гостей (оказывается, он всем винам предпочитает белые французские), и не менее благополучно отбыл обратно в Лондон.

Казус вышел с дементорами (ну еще бы, куда же без них). Какие-то чувства свойственны даже им, вот они, по всей видимости, и среагировали на появление нового человека. Пока министр обходил аудитории, дементоры заволновались, начали подтягиваться к замку. Я почувствовал то, что обычно ощущаешь при их приближении: холод, тоску, беспричинное волнение. Р.Л., стоявший неподалеку, тоже не остался глух к их воздействию, и мы, не сговариваясь, бросились к окнам. Предчувствия оправдались полностью: в туманном и холодном воздухе мартовской Шотландии болталось штук восемь чудищ. Они двигались непривычно резво, совсем не с таким сонным видом, с каким они обычно патрулируют границы школы.

– Что будем делать? – с потрясающей душу наивностью спросил Люп.
– Ты бери швабру и отгоняй их, а я пошел за директором, – ответил я.

Л. явно хотел спросить, где ему взять швабру, но вовремя замолчал. Мне пришлось быстро провернуть целую операцию с рокировкой: я сбегал за Д. и все ему объяснил, потом поговорил с мис. Хуч, чтобы та взяла на себя министра, подвел ее к К.Ф., она быстро заняла его остроумным разговором, как она это умеет – и только потом директор получил возможность незаметно отойти.

Ремус все еще стоял у окна, наблюдая, как к восьмерке дементоров прибавилась еще парочка. В лице нашего оборотня было столько ужаса и тоски, что всякому стало бы его жалко. Только не мне, пожалуй. Не до жалости сейчас было – визит министра грозил обернуться паникой министра. К счастью, директор взял ситуацию в свои руки. Химера меня раздери, он действительно великий маг! Ему потребовалось буквально несколько минут, чтобы разогнать чудищ. Конечно, вид у него был после такой, какой бывает у лимона, побывавшего в чашке с горячим чаем, но это непременные издержки, увы.

Хотя у Люпина вид был ничуть не лучше. Я так понял, что звериная его сущность еще хуже переносит влияние дементора, потому что не может успокоить себя доводами разума.

– Северус, пойдемте, надо показать министру наше летное поле, – усталым, но вполне четким голосом сказал директор. Когда действительно надо, он умеет сбросить все свое старческое шутовство. – А вы, Ремус, отправляйтесь в постель, только сперва выпейте большую чашку чая с ромом.

Л. скривился: он не любит ром. Но что поделать, если директор приказал. А мы с А.Д. отправились обратно ко всей честной компании, обхаживавшей министра. Я чуть было не засмеялся, глядя, как наши дамы окружили его и щебечут, не давая опомниться и спросить "а где же директор?". Но вот директор появился собственной персоной, и экскурсия продолжилась.

---------------------------------
Все закончилось более-менее благополучно. По крайней мере, министр уезжал довольным, и повторял: "Теперь я вижу, что Хогвартс защищен надежно, и дети выглядят спокойными, паники нет". Ну и прекрасно. А с дементорами и С.Б. мы и сами как-нибудь разберемся.
[250x214]