в последнее время все мои мысли и взгляды направленны вверх, в небо
я все чаще смотрю на него, думаю о нем, пишу о нем
все в моей голове вдруг стало течь сквозь небо
как будто мне в ухо залетело облако и организовало в моем черепе вторые небеса
я стал сравнивать все с небом, я стал засыпать, глядя на небо, и, просыпаясь, я тоже смотрю на небо
сегодня, придя из больницы, я несколько часов лежал на балконе и смотрел в небо и думал, думал, думал...думал о небе...
потом я заснул и мне снова приснился один из этих странных снов, что видятся мне последний месяц
это странные сны
мне жутко от них - они холодные и жестокие
но я хочу еще и еще видеть их
они сводят с ума
мои мысли перепутаны
изо дня в день я думаю только о небе или о моих снах
вчера был день шоппинга с Сашкой...я не помню где мы были, о чем говорили, я даже не помню что мы с ним делали...лишь некоторые эпизоды, когда ему удавалось расшевелить меня
утром у меня болела лодыжка. мама сказала что вчера я упала в ванной и вывихнула ногу
но я не помню этого
я не помню во сколько я вчера вернулась домой
я не помню что я делала вчера вечером
но я помню что вчера было очень красивое небо. чуть подернутое словно дымкой. двигалось монолитными группами облаков, медленно протекая над домом
я помню только небо
в голове только небо
как будто я упал в небо и утонул в нем

Слушать этот музыкальный файл

Мне нравится эта песня, прикольная, а это: "Веновники торжества" )))))

[475x260]

Холодная яркая кровь неведомых богов погибших в Небе.
Ее нежное, томное движение от горизонта навстречу бледному утреннему небосклону.
Красная алчность пробуждающегося солнца, рвущегося сквозь умирающие ночные облака.
Полупрозрачная, едва заметная луна - словно всевидящее око Правителей.
Агрессия.
Тихая угроза.
Жажда убийства?..
Красное Небо.
Ласковый хищник, в последнем умилении нависший над грешной Землей.
Его кристально-голубое брюхо измазано в крови павших Империй.
Но он сыт.
Мы ему не нужны.
Он поднимется ввысь, обратившись в солнечный пламень дня.
Сегодня ему нет до нас дела.
Он подождет.
Пока добыча не решит, что она в безопасности...

тринадцать капель слез
четыре капли крови
щепотка пепла
росток пшеницы
кусочек бешенства
две чашки отчаяния
семь унций счастья

Болезненно бледный диск луны позорным пятном белел на озаряемом пожарами небе. Воздух звенел от криков. Птицы давно умерли. Кричали люди. Кажется они были напуганы.

горсть переживаний
три несбывшихся мечты
одно разбитое сердце
одно сочное красное яблоко

Люди, истерично вопя, разбегались во все стороны – лишь бы подальше от рушившихся городов. Самые смелые бежали в леса, горы и пустыни. Самые глупые останавливались в нерешительности, с ужасом глядя на пламя, пожиравшее их дома. Самые везучие уже отошли в мир иной.

два солнечных луча
струна скрипки
несколько поцелуев
сто с лишним лепестков роз
пять капель спермы

Люди шли через опустевшие леса, замерзшие реки и выжженные поля. Один за другим на мертвую землю падали окостеневшие тела.
Они уходили в неизвестном направлении и пропадали в голодной тьме обезумевшего мира.
В провонявшем кровью воздухе раздражающим хрипом разносился стихающий шепот военных раций.
Иногда звучали рокоты взрывов. Некоторым удавалось словить отблески растущих огненных грибов.
Порывы морозного ветра становились все свирепее.
На третий день мир замолк.

полкило безумия
восемь литров извращенности
два гения
одно убийство

Пыль и пепел тяжело оседали на свежие сугробы, развороченные бетонные массивы.
Воняло медью и свинцом.
Почерневшие иссохшие кости ничем не отличались от раскуроченной, изнасилованной земли.
Где-то на краю мира в посеревшие от крови и огня воды рушились ледяные дворцы забытых богов.
За плотной пеленой спаленного неба настала ночь.

немного хмеля
чуть страха
капельку печали для горчинки
одно прощание

Пошел дождь.
Его липкие слюни размазывали прах по останкам цивилизаций. Снег, смешанный с кровью и песком, жалобно шипел под опаляющей кислотой раненых небес.
Мертвый океан лениво, целеустремленно карабкался по земле, заполняя собой все, что встречал на пути.
Земля стонала и ворочалась. Ее алая пасть кровожадно распахнулась, заглатывая все, что когда-то из себя извергла.
Горячие раскаленные слезы гор спешили оплакать мир людей и укрыть его своим умертвляющим покровом.

три десятка любви
четыре клубка суицида
два убитых ребенка
одна ягодка смерти

Сгнившие облака грузно сомкнулись.
Искрящееся солнце на последнем издыхании пыталось пробиться сквозь несокрушимую стену к своей умирающей любовнице.
Глубокий отчаянный вздох светила искорежил его хрупкую плоть.
Гигант содрогнулся в предсмертном хрипе.
Мощь звездных недр снесла все материальные преграды, и человеческого бога не стало.
Надежда обратилась в пустоту.
Враг был окончательно повержен.

Вселенная торжествовала


right

А я, как кот, шагаю по луне.
И льются звезды изумрудным песком на глаза. Под ногами хрустит серебряное железо деревянных дорог. А солнце сегодня такое красивое, его голубые лучи травят меня сладким ядом. Вон там ручей, я знаю путь к нему. Нужно лишь перешагнуть эти низкие горы. Этим вечером морозный ветер нагревает водород неба, и в бокале чарующе плещется мышьяк. Можно я съем тебя?
Я люблю ночами сидеть с тобой на побережье этой океанической лужи и смотреть на затухающее солнце. Оно так прекрасно вспыхивает, озаряя красное небо быстро умирающими всполохами. Эта зеленая кислота так идет твоим тонким синим губам...
Я уеду в страну хрустальных деревьев и свинцовых цветов. Я привезу тебе прекрасный букет и пару радиоактивных пятен. Я повешу их рядом с люстрой на пол, и они будут светить нам четвертой звездой.
Я ступаю по соленому песку военных баз, я спешу к тебе. Я несу тебе письмо, о том, что наступил конец света. Я знаю - ты будешь рада, ты давно этого шанса ждала.
Я спешу к тебе, милая. Я, как кот, бегу по луне...



В колонках играет - Orange Range - Viva Rock

...хочется куда-нибудь любить...

Мать быстрым плавным шагом морской волны пересекла луг и подошла к своему маленькому Сыну, увлеченному растущим цветком. Ее темно-зеленое платье отливало едва заметным изумрудным светом, отчего все травы и цветы вокруг замерли в восхищенной зависти. Она присела рядом с ребенком и протянула ему белую коробку.
- Что это? - спросил Сын.
- Мой подарок тебе.
Ребенок, закусив губу от любопытства, потряс коробку. В ней застучало что-то большое. Мальчик, улыбаясь, поставил коробку перед собой и медленно, растягивая удовольствие, снял крышку.
- Мама... Что же это такое?..
Сын с трудом вытащил из коробки тяжелый шар в голубых и зеленых разводах. Ребенок, нахмурив лоб, вертел шар в руках, тряс его, ощущая ладонями мокрые впадинки и шероховатые выступы. Наконец он, успокоив шар на коленях, повернулся к Матери.
- Тебе нравится?
- Он красивый... - Сын посмотрел на свои ладони. Они были в крошках, зеленых пятнах и мокрые от воды. - Мама... что с ним?..
- Он очень хрупкий. Если ты будешь грубо с ним обращатся, то разрушишь его.
- Но... - ребенок еще раз провел по поверхности шара - крошек и разводов стало больше. - Я к нему даже прикоснутся не могу...
- Думаю, я смогу решить эту проблему.
Ребенок радостно обернулся на голос. Рядом с Матерью присел Отец, его голубой плащ заставлял небо ревностно бледнеть. Отец поднес руку к шару, и тот начал окутываться белесой дымкой, где-то до густого молочного цвета, где-то до полной прозрачности.
Шар покрутился на мальчишеских коленях и с трудом приподнялся в воздух. Странный туман обволакивал его со всех сторон, зеленые и голубые пятна пришли в движение и собрались в неожиданно закономерную мозаику.
Сын протянул руку, но его ладонь была остановлена новой белой оболочкой.
- Он больше не рушится!
Мальчик подхватил шар в окружность ладоней и, подскочив над зеленью луга, поднял его на вытянутых руках.
- Осторожнее, Сын!..
- Не волнуйся, Папа. Я позабучусь о ней. Я буду охранять ее, чтобы никто ей не навредил...
- Ей?.. - Мать недоуменно выпрямилась.
- Да... - Ребенок, с восторженным блеском в глазах, подбежал к Матери. - Да! Это Она. Земля... Мама...

Вздох.
Тяжелые капли холодного осеннего дождя барабанят по стеклу.
Он прижал пальцы к кружке кофе, пытаясь добыть хоть кроху тепла. Но напиток уже остыл, став холоднее льда.
Худощавое тело предательски дрожало даже в помещении. Куртка ничуть не защищала.
Еще один вздох.
Молодой человек тяжело поднялся - ему нужно было тепло. Хотя бы кофе.
Планы спутала дымящаяся кружка, опустившаяся на стол рядом с его остывшей. Юноша недоуменно шлепнулся обратно на стул.
Шаткий стол чуть качнулся, когда за него, брезгливо скривив губы, опустился мужчина с серебристой прядью, перекрывающей лицо. Юноша сварливо окинул взглядом его черное пальто без единой капли, несмотря на ливень за окном. Зонта у мужчины не наблюдалось.
Юноша дрожащими руками обхватил горячую кружку и с наслаждением вздохнул, чувствуя тепло, растекающееся от ладоней по всему телу. Он в какой-то отчаянной спешке принялся жадно пить жидкое тепло, словно пытаясь расплавить кусок льда в глотке.
Опустошенная кружка с жалобным стуком была отставлена в сторону.
Юноша тяжело, со всхлипом вздохнул.
Мужчина поднялся. Молодой человек, не отрывая покрасневших глаз от серой поверхности белого стола, почувствовал на плечах тяжесть черной как ночь шерсти согретой теплом чужого тела.
На плечи юноши легли две широкие ладони.
Пойдем. Пойдем домой, Сид. Тихо прошептал мужчина ему на ухо.
Сид неловко и как-то истерично кивнул головой. Алистер помог ему подняться и, обхватив рукой за талию, прижав к себе, повел на улицу, к машине.
Оказавшись вновь под яростными ударами промозглого ветра, юноша прижался к мужчине, пряча лицо на его плече.
Уже теряя связь с реальностью, Сид удивился, что ему внезапно стало очень тепло. Совсем как в жаркий летний вечер…

Она вновь была здесь.
С годами Долохова все чаще ловила себя на том, что в минуты необходимости уединения ей лучше всего здесь.
Она сидела небольшом круглом камне у самого края пропасти и чертила носком туфли узоры на снегу. Так же, как много лет тому назад.
Долохова не любила горы – они слишком близко к небесам.
За ее спиной раздался хруст наста, и, стряхивая с себя снег, на соседний камень опустился Синеглазый. Его огненно-золотистая кожа резко контрастировала с нетронутой белизной горных долин. Демон поджал под себя ноги – он впервые поднимался в столь холодное место. Долохова краем глаза посмотрела на два кроваво-красных рубца на его спине.
Не смотря на тяжесть утраты, Синеглазый предпочел остаться при прежнем образе жизни. Он все также рисковал своей головой и ввязывался в опасные авантюры, словно все еще мог в любой миг сорваться с места и воспарить над землей.
Долохова обратила взор вниз. Где-то там под недрами земли, куда людям вход запрещен, лежало в темноте безопасное надежное место, но, подобно птенцам, выпавшим из гнезда, демоны старались подняться как можно выше. К ослепляющему свету и дурманящим облакам.
Синеглазый неловко пошевелился.
– Я пришел спросить кое-что…
Долохова взглянула ему в лицо. В хрустально-чистые глаза цвета небесного шелка. Об этих манящих каплях луговой росы говорили даже члены Пандемониума. Глаза ангела, доставшиеся демону.
Долохова вернулась к изучению снежной глади.
– Спрашивай.
Синеглазый помялся мгновение.
– Почему у тебя такое имя?
– Какое «такое»? – выгнула бровь демон.
– Наши имена это выражение наших сил, нашего рода или наше судьбы… Меня зовут Синеглазым за цвет глаз и Бескрылым, потому что я обречен. Нам достаточно узнать имя, и мы можем многое понять о его обладателе. Но твое имя… не такое как наши… оно… ч е л о в е ч е с к о е…
Долохова выкопала туфлей льдинку среди снега и скинула ее вниз. На какую-то долю секунды луч солнца пронзил падающую воду, и острый глаз демона уловил крошечную искру преломившегося света. В следующее мгновение льдинка упала на скальный выступ и разлетелась вдребезги, пылью посеребрив воздух.
– Когда-то, очень давно у меня было другое имя. Такое же, как у всех. Я носила его с гордостью. Но потом мы… оказались на земле, - Долохова вздохнула. – Преисподняя тогда была выжженной мертвой пустыней. В ней не было спасения для нас. Поэтому мы отправились единственно туда, где могли найти помощь.
Мы потратили много дней чтобы спустится с гор. Когда под нашими ногами начала сминаться жесткая трава, мы были на грани безумия. Нас нашли люди. Они принесли нас в свой дом и напоили водой из своего колодца. Они выходили нас и позже дали нам все необходимое для нашего пути. Их язык всегда отличался от нашего, но в то время он был особо беден и груб. Они не знали, как произносить наши имена, и называли нас как могли. Так мы получили наши новые имена, не т а к и е как у всех. Подобно всему человеческому языку, они менялись с течением эпох. Последний раз мое имя сменилось несколько веков назад. Я стала Долоховой. И ношу это имя по сей день. Когда-нибудь оно вновь изменится, но это произойдет еще не скоро.
Долохова замолчала, изучая взглядом отвесные скалы вокруг. Она не любила горы, они словно все еще хранили эхо их криков и влагу слез. От этих холодных монолитов веяло тоской и мрачными воспоминаниями.
Синеглазый опустился на снег и снизу заглянул в лицо Долоховой.
– Когда вы спустились с гор, все люди говорили на одном языке?..
– Все… ха, их было не так уж много. Да, они говорили на одном языке.
– Но ведь… После Разделения люди стали говорить на разных языках!.. Не хочешь же ты сказать, что оказалась на земле еще до падения Башни и Разделения!!!
Долохова пристально посмотрела в небесные глаза демона.
– Представь себе, Бескрылый, я гораздо старше вас всех.