[показать]

Баллада примет

Я знаю, кто по-щегольски одет,
Я знаю, весел кто и кто не в духе,
Я знаю тьму кромешную и свет,
Я знаю — у монаха крест на брюхе,
Я знаю, как трезвонят завирухи,
Я знаю, врут они, в трубу трубя,
Я знаю, свахи кто, кто повитухи,
Я знаю все, но только не себя.

Я знаю летопись далеких лет,
Я знаю, сколько крох в сухой краюхе,
Я знаю, что у принца на обед,
Я знаю — богачи в тепле и в сухе,
Я знаю, что они бывают глухи,
Я знаю — нет им дела до тебя,
Я знаю все затрещины, все плюхи,
Я знаю все, но только не себя.

Я знаю, кто работает, кто нет,
Я знаю, как румянятся старухи,
Я знаю много всяческих примет,
Я знаю, как смеются потаскухи,
Я знаю — проведут тебя простухи,
Я знаю — пропадешь с такой, любя,
Я знаю — пропадают с голодухи,
Я знаю все, но только не себя.

Я знаю, как на мед садятся мухи,
Я знаю смерть, что рыщет, все губя,
Я знаю книги, истины и слухи,
Я знаю все, но только не себя.

Перевод И. Эренбуга
Читать далее...

[180x336]
Франсуа Монкорбье (ок. 1432 - ок. 1489 гг), по прозвищу Вийон (Villon) - один из последних поэтов французского средневековья, и по праву - один из величайших.

Родился Вийон в бедной парижской семье, и был воспитан родственником-священником Гийомом де Вийоном, чья фамилия в последствии стала псевдонимом поэта.
Учился в Парижском университете, в 1452 году получил звание магистра. Ведя разгульную школярскую жизнь он вскоре оказался замешан в преступлениях: в 1455 году ранил из-за женщины клирика Филиппа Сермуаза, а в 1456-м был замешан в ограблении казны теологического факультета, что хранилась в Наваррском коллеже.
Вийону пришлось бежать из Парижа, где он объявился только в 1461 году.
В это время он пишет семь баллад на воровском жаргоне, который был, впрочем, забыт уже в начале 16-го века, и шуточное послание друзьям - «Les legs» («legs» — «статьи», «пункты»), впоследствии названное «Le petit testament» («Малое завещание») - шутливое послание друзьям и собутыльникам, написанное неунывающим острым на язык школяром, гимн радостям плотской жизни.
В те годы Вийон шатался по стране в компании бродяг и грабителей, что приводило его к новым конфликтам с законом, нередко опасным для жизни.
Однако ему везло: в 1460 его приговаривают к смерти в Орлеане, но он избегает ее благодаря амнистии в честь приезда в город трехлетней дочери герцога Карла Орлеанского, Марии (это событие он отметил «Посланием Марии Орлеанской»), в 1461-м он сидит в тюрьме Мен-сюр-Луар, но покидает ее опять таки благодаря амнистии, объявленной Людовиком XI.
Он пытается служить знаменитым принцам-поэтам Карлу Орлеанскому (в его рукописях до нас дошло одно из лучших произведений Вийона - баллада поэтического состязания в Блуа) и Рене Анжуйскому, но не уживается при дворе ни одного из них и обращается с поэтической просьбой о денежном вспомоществовании к герцогу Жану Бурбону.
В 1462-м поэт избавляется от проблем связанных с ограблением Наваррского коллежа, но тут же попадает в тюрьму Шатле в связи с делом о драке, повлекшей за собой ранение папского нотариуса, хотя он принимал в ней только косвенное участие.
Его приговаривают к смерти, но после поданной им апелляции и доследования устанавливается его невиновность. Однако власти, желая избавить город от этого неблагонадежного «рецидивиста», 5 января 1463 приказывают поэту покинуть Париж на десятилетний срок. Тогда он пишет свою «Балладу суду», прошение о предоставлении ему трех дней отсрочки исполнения приговора. Суд смилостивился, и запись об этой отсрочке — последнее имеющееся свидетельство о его жизни, дальнейшие следы Вийона теряются.
Биография и творчество более тесно связаны у Вийона, чем у какого бы то ни было иного поэта Франции. Большинство его произведений сочинены «на случай». Таково и крупнейшее его произведение «Testament» - «Большое завещание» (к которому примыкают и его мелкие вещи), представляющее синтез всех основных моментов творчества Вийона. Всего пять лет отделяют его от «Малого завещания», но теперь это исповедь человека, борющегося со страхом смерти убеждением самого себя и всех окружающих в ее неизбежности, в тленности всего сущего — «все ветер унесет с собой». Эта поэма — точный образ мировоззрения того времени, когда смерть была чуть ли не будничным явлением, придавая особую остроту наслаждению радостями сего дня.

По материалам:
vcisch.front.ru,
ru.wikipedia.org
Б.И. Пуришев, Зарубежная литература средних веков

Artist: Parzival
Year: 2000 - 2006
Style: Gothic / Industrial / Experimental
Country: Denmark

Церковное пение и военные марши.
Низкий вокал переходящий в инфразвук.
Лирика на русском, латыни, немецком, датском.

Читать далее

Дискография:

Эти альбомы, собраны по интернету (К огромному моему сожалению, в продаже я пока их не видел. При первойже возможности обязательно куплю на лицензии, чего и Вам рекомендую.)
А пока это максимальный битрейт из того, что я смог найти.



Artist: Parzival
Album: "Anathema Maranatha" CD (Euphonious)
Year: 2000
Style: Gothic / Industrial / Experimental
Country: Denmark
Size: 63.31 Mb / 320 kbs

Tracklist:
1. Dies Irae 04:18
2. 1314 03:15
3. Sacramentum 03:30
4. Malleus Maleficarum 03:14
5. Via Sacra 03:24
6. Autodafe 04:42
7. Sufism 04:03
8. Bosheit 03:19
9. Malta 04:12
Total playing time 34:03

Добавлено 3% информации для востановления.

iFolder
Пароль: Parzival

Artist: Parzival
Album: "Blut Und Jordan" CD (Liberte)
Year: 2002
Style: Gothic / Industrial / Experimental
Country: Denmark
Size: 80.53 Mb / 256 kbs

Tracklist:
1. Jerusalem 04:15
2. Baltazar 04:12
3. Orient 03:02
4. Taufer 04:06
5. Vada Solomecum 03:16
6. Himmlisch Manna 04:38
7. Volto 03:55
8. Libanon und Syrien 03:35
9. Egyptische Tode 03:13
10. Morgenstern 04:15
11. Sefir 04:31
Total playing time 42:58

Добавлено 3% информации для востановления.

iFolder
Пароль: Parzival

Artist: Parzival
Album: "Noblesse Oblige" LP (Eis + Licht)
Year: 2004
Style: Gothic / Industrial / Experimental
Country: Denmark
Size: 51.72 Mb / 224 kbs

Tracklist:
1. Kerne 04:11
2. Neff 03:57
3. Erz 03:58
4. Seraph 03:54
5. Diebische Nacht 04:09
6. Pracht 04:12
7. Tinktur 04:13
8. Gottes Mund 03:18
Total playing time 31:52

Добавлено 3% информации для востановления.

iFolder
Пароль: Parzival

Artist: Parzival
Album: "Deus Nobiscum" CD (Liberte)
Year: 2006
Style: Gothic / Industrial / Experimental
Country: Denmark
Size: 63.50 Mb / VBR320

Tracklist:
1. Einfall
2. A.D.
3. Theorie Des Komplottes
4. Mechanismus
5. Peitsche Des Gottes
6. Es Ist So Brauch
7. Hammer Und Siegel
8. A Noi
9. Serdtse Zmeji
10. Deus Nobiscum

Добавлено 3% информации для востановления.

iFolder
Пароль: Parzival

Бурный и пышный расцвет вагантов, произошедший в XIII в., вскоре сменился полнейшим упадком, хотя отголоски песен "бродячих клириков" звучали еще на протяжении двух веков. Основой такому быстрому упадку послужили три причины.
Читать далее...

Стиль / Style: Neo-Folk, Experimental
Год / Year: 2007
Страна / Country: Germany
Лейбл / Label: Noltex (#006 / 04.05.2007)
Формат / Format: CD, Limited Edition
Качество / Quality: MP3, CBR 192 kb/s
Общий размер / Total Size: 98 MB (RAR, 5% recovery record)
Tracklisting:

1 Wille Und Tat
2 Ewig Unbewegt
3 Der Götter Gnade
4 Barbarossa
5 Wielands Fluch
6 Walhalla
7 Bifrost
8 Abschied
9 Naglfar
10 Menschwerdung
11 Schöpfung I
12 Atmende Erde
================
Общее время звучания / Total Play Time: 01:07:49

Официальный сайт / Official site: www.orplid.de
Скачать / Download (98 MB): RapidShare.com, iFolder, Uploaded.to, MegaUpload, Читать далее...

Стиль / Style: dark folk
Год / Year: 2004
Страна / Country: Russia
Лейбл / Label: Seidr
Формат / Format: CD, Limited Edition
Качество / Quality: MP3, CBR 320 kb/s
Размер / Size: 87,2 mb

Wolfsblood inside

Содержание / Tracklist:
1. In
2. Владыка
3. Que es mas desdichado…
4. Объятия ветвей
5. The Wonderbells
6. Бархат
7. Славянская
8. Только почувствуй (studio track)
==================
Общее время звучания / Total Play Time: 00:34:53

Двенадцатый и тринадцатый века - апогей "высокого средневековья". Невиданное со времен античности развитие городов, благотворное влияние контакта с Востоком, расцвет рыцарства...
Время великих потрясений.
Начиная с конца двенадцатого века, а если точнее - после битвы при Хаттине (1187 г.), началась медленная агония государств крестоносцев. Удача отвернулась от Христова воинства. Нашествие монголов, невиданное со времен Атиллы вторжение кочевников с востока, ужаснуло весь христианский и мусульманский мир и поставило под сомнение его безопасность.
И время вагантов. Веяния "века сего" они просто не могли оставить без внимания в своих произведениях - то, что было у всех на слуху, попало и на страницы их рукописей.
Читать далее...

Обличение денег


Ныне повсюду на свете
великая милость монете.
Ныне деньгою велики
цари и мирские владыки.
Ради возлюбленных денег
впадет во грехи и священник,
и во Вселенском Соборе
у каждого - деньги во взоре.

Деньги то бросят нас в войны,
то жить нам позволят спокойно.
Суд решает за плату
все то, чего хочет богатый.
Все продают, покупают,
берут и опять отнимают.
Деньги терзают нас ложью,
вещают и истину Божью.

Деньги - святыня имущих
и обетование ждущих.
Деньги женскую верность
легко превратят в лицемерность.
Деньги из знатных и важных
соделают тварей продажных.
Денег желая, правитель
становится сущий грабитель.
И из-за денег в народе
воров - как звезд в небосводе.

Деньги для каждого милы,
не в страх им враждебные силы.
Денег звонкое слово
для бедных людей злее злого.
Деньги - ведомо это -
глупца превращают в поэта.
С теми, кто деньги имеет,
и пир никогда не скудеет.
Деньги спасут от недуга,
купят подругу и друга.

Деньги с легким сердцем
съедают миногу под перцем.
Деньги сосут из кувшина
французские сладкие вина.
Деньги чванятся звоном,
что все перед ними - с поклоном.
Деньги пируют со знатью
и носят богатые платья.
Деньги могучи премного,
их все почитают, как Бога.

Деньги больных исцеляют,
здоровым сил прибавляют,
пошлое сделают милым,
любезное сердцу - постылым.
Станет хромой ходячим,
воротится зренье к незрячим.
Долго можно их славить,
одно лишь хочу я прибавить:

Видел я, видел намедни,
как деньги служили обедню:
деньги псалом запевали,
и деньги ответ подавали,
проповеди говорили
и слезы прегорькие лили,
а под слезами смеялись,
затем что с доходом остались.

Деньги повсюду в почете,
без денег любви не найдете.
Будь ты гнуснейшего нрава -
с деньгами тебе честь и слава.
Нынче всякому ясно:
лишь деньги царят самовластно!
Трон их - кубышка скупого,
и нет ничего им святого.

Пляска кругом хоровая,
а в ней вся тщета мировая,
и от толпы этой шумной
бежит лишь истинно умный.
Читать далее...

Флора и Филида


В час, когда сползла с земли
снежная хламида,
и вернула нам весну
добрая планида,
и запели соловьи,
как свирель Давида, -
пробудились на заре
Флора и Филида.

Две подружки, две сестры
приоткрыли глазки.
А кругом цвела весна,
как в волшебной сказке.
Расточал веселый май
радужные краски,
полный света и любви,
радости и ласки.

В поле девушки пошли,
чтоб в уединенье
полной грудью воспринять
жизни пробужденье.
В лад стучали их сердца,
в дружном единенье,
устремляя к небесам
песнь благодаренья.

Ах, Филида хороша!
Ах, прекрасна Флора!
Упоительный нектар
для души и взора.
Улыбалась им светло
юная Аврора...
Вдруг затеяли они
нечто вроде спора.

Меж подружками и впрямь
спор возник горячий.
Озадачили себя
девушки задачей:
кто искуснее в любви,
награжден удачей -
рыцарь, воин удалой
иль школяр бродячий?

Да, нелегкий задают
девушки вопросец
(он, пожалуй, бы смутил
и порфироносиц), -
две морщинки пролегли
возле переносиц;
кто желаннее: студент
или крестоносец?

"Ах, - Филида говорит, -
сложно мир устроен:
нас оружием своим
защищает воин.
Как он горд, как справедлив,
как красив, как строен
и поэтому любви
девичьей достоин!"

Тут подружке дорогой
Флора возражает:
"Выбор твой меня - увы! -
просто поражает.
Бедным людям из-за войн
голод угрожает.
Ведь не зря повсюду жизнь
страшно дорожает.

Распроклятая война
хуже всякой муки:
разорение и смерть,
годы злой разлуки.
Ах, дружок! В людской крови -
рыцарские руки.
Нет! Куда милей студент -
честный жрец науки!"

Тут Филида говорит:
"Дорогая Флора,
рыцарь мой не заслужил
твоего укора.
Ну, а кто избранник твой?
Пьяница! Обжора!
Брр! Избавь тебя Господь
от сего позора!

Чтят бродяги-школяры
бредни Эпикура.
Голодранцам дорога
Собственная шкура.
Бочек пива и вина
алчет их натура.
Ах! Ваганта полюбить
может только дура.

Или по сердцу тебе
эти вертопрахи -
недоучки, болтуны,
беглые монахи?
Молью трачены штаны,
продраны рубахи...
Я бы лучше предпочла
помереть на плахе.

Что касается любви,
тут не жди проворства.
Не способствуют страстям
пьянство и обжорство.
Все их пылкие слова -
лишь одно притворство.
Плоть не стоит ничего,
если сердце черство.

Ну, а рыцарь не охоч
до гульбы трактирной.
Плоть он не обременил
грузом пищи жирной.
Он иной утехой сыт -
битвою турнирной,
и всю ночь готов не спать,
внемля песне лирной".

Флора молвила в ответ:
"Ты права, подружка.
Что для рыцарей - турнир,
то для них - пирушка.
Шпага рыцарю нужна,
а студенту - кружка.
Для одних война - разор,
для других - кормушка.

Хоть подвыпивший студент
часто озорует,
он чужого не берет,
сроду не ворует.
Мед, и пиво, и вино
Бог ему дарует:
жизнь дается только раз,
пусть, мол, попирует!

Там, в харчевне, на столах
кушаний навалом!
Правда, смолоду школяр
обрастает салом,
но не выглядит зато
хмурым и усталым,
и горяч он, не в пример
неким самохвалам!

Проку я не вижу в том,
что твой рыцарь тощий
удивительно похож
на живые мощи.
В изможденных телесах
нет любовной мощи.
Так что глупо с ним ходить
в глубь зеленой рощи.

Он, в святой любви клянясь,
в грудь себя ударит,
но колечка никогда
милой не подарит,
потому что рыцарь твой -
скопидом и скаред.
А школяр свое добро
мигом разбазарит!"

"Но послушай, милый друг, -
продолжала Флора, -
мы до вечера, видать,
не окончим спора.
И поскольку нам любовь -
верная опора,
то, я думаю, Амур
нас рассудит скоро".

Поскакали в тот же миг,
не тая обиды,
две подружки, две сестры,
две богини с виду.
Флора скачет на коне,
на осле - Филида.
И рассудит их Амур
лучше, чем Фимида.

Находились целый день
девушки в дороге,
оказавшись наконец
в царственном чертоге.
Свадьбу светлую свою
там справляли боги,
и Юпитер их встречал
прямо на пороге.

Вот в какие довелось
им пробраться сферы:
у Юноны побывать,
также у Цереры.
Приглашали их к столу
боги-кавалеры.
Бахус первый свой бокал
выпил в честь Венеры.

Там не выглядел никто
скучным и понурым.
Каждый был весельчаком,
каждый - балагуром.
И амурчики, кружась
над самим Амуром,
улыбались нашим двум
девам белокурым.

И тогда сказал Амур:
"Боги и богини!
Чтобы нам не оставлять
девушек в кручине,
разрешить нелегкий спор
нам придется ныне.
Впрочем, спор-то их возник
по простой причине.

Ждут красавицы от нас
точного ответа:
кто достойнее любви,
ласки и привета -
грозный рыцарь, что мечом
покорил полсвета,
или бесприютный сын
университета?

Ну, так вот вам мой ответ,
дорогие дети:
по законам естества
надо жить на свете,
плоть и дух не изнурять,
сидя на диете,
чтобы к немощной тоске
не попасться в сети.

Кто, скажите, в кабаках
нынче верховодит,
веселится, но притом
с книгой дружбу водит
и, в согласье с естеством,
зря не колобродит?
Значит, рыцаря студент
явно превосходит!"

Убедили наших дев
эти аргументы.
Раздались со всех сторон
тут аплодисменты.
Стяги Читать далее...

Верховным начальством европейского духовенства был Рим. Папство, реорганизованное в XI в. Григорием VII и одержавшее при нем первую решительную победу над империей, стало в XII-XIII вв. всевластной и всеобъединяющей силой Европы - во всяком случае, клерикальной Европы. Если светская Европа пребывала в феодальной удельной раздробленности, то церковная Европа была централизована по последней крайности: всеми вакантными церковными должностями в принципе распоряжался только папа, он утверждал в должности каждого архиепископа и каждого епископа, он через своих легатов вмешивался во внутренние дела любой епархии. По малейшему сомнительному делу можно было апеллировать в Рим, а сомнительных дел было много, потому что законы церковного права только начинали систематизироваться и кодифицироваться, и происходило это опять-таки в Риме. Чтобы справляться с делами всего христианского мира, папский двор должен был обрасти огромной и сложной канцелярией. Здесь, конечно, в каждой инстанции была своя рука-владыка, и злоупотребления и вымогательства достигали такой степени, что даже самые энергичные папы, вроде Иннокентия III, не могли этого преодолеть.
Читать далее...

Подрывая своими произведениями и выходками авторитет духовного сана, а то и прямо выступая против Рима, ваганты давали духовным властям достаточно оснований бить тревогу.

Если в XII в. папству было еще не до вагантов - оно было слишком занято борьбой с германскими императорами и организацией крестовых походов - то с начала XIII в., почувствовав себя победоносным и всевластным, оно обрушивастся на вагантов всею силою доступных ему средств. Если в XII в. соборные постановления против нерадивых клириков выносятся нечасто и вяло, словно только до привычке, то в ХIII в. чуть ли не ежегодно провинциальные соборы то в Париже, то в Руане, то в Майнце, то в Лондоне поминают "бродячих клириков" самыми суровыми словами. Осуждению подвергается "клирик, поющий песни в застолье", "клирик, занимающийся постыдным шутовством", "клирик, посещающий кружала", "клирик, который пьянствует, играет в зернь, одевается в зеленое и желтое и носит оружие", "клирики, которые ночью бродят по улицам с шумом, дудками, бубнами и плясками" и т. п. Осуждение прибегает к самым решительным мерам: если покаяние на виновных не действует, то они лишаются духовного звания и выдаются светским властям, то есть почти прямой дорогой на виселицу.
Читать далее...

Слушать этот музыкальный файл

Перепев одного из самых знаменитых вагантовских стихотворений - "In taberna
quando sumus" от "королей шпильманства" Corvus Corax.
Читать далее...

Перелом между двумя эпохами средневековья обычно связывается с началом крестовых походов, когда в 1099 г. европейскими рыцарями был взят Иерусалим. На самом деле, конечно, полоса перехода была шире - она захватывала и последнюю треть XI в., и начало XII в., но решающий момент перелома врезался в память Европы совершенно точно. Именно историку первого крестового похода Гвиберту Ножанскому, который родился в 1053 г. и написал свою замечательную автобиографию в 1115 г., принадлежат знаменательные слова: "Незадолго до моего детства, да, пожалуй, и тогда еще школьных учителей было так мало, что в маленьких городках найти их было почти невозможно, а в больших городах - разве что с великим трудом; да если и случалось встретить такого, то знания его были столь убоги, что их не сравнить было даже с ученостью нынешних бродячих клириков". Это самая краткая и точная характеристика великого культурного переворота, который хоть и растянулся на несколько десятилетий, однако весь уместился в жизни и памяти одного человека.
Читать далее...

Слово "вагант" значит "бродячий". "Бродячий" - это и сейчас звучит осуждением и упреком; тем более чувствовался такой оттенок в этом слове в средние века. Раннее средневековье было эпохой, когда каждый человек, занимавший место в иерархии средневекового строя, занимал и соответственное место в пространстве средневекового мира: крестьянин состоял при своем наделе, рыцарь - при своем замке, священник - при своем приходе, монах - при своем монастыре ("монах без кельи - рыба без воды", гласила поговорка). Дороги для человека тех времен были местом случайным, тревожным и опасным. Пока к XI в. дорога не стала достоянием нового люда, купечества, на больших дорогах Европы оказывались только люди, выпавшие из общественной иерархии, изгои, те, кто были или выше общего жизненного уклада, или ниже его, - или паломники, или бродяги. Клирик, скитающийся но дорогам, был и паломником и бродягой в одном лице - за ним и закрепилось имя "вагант".
Читать далее...

[300x187]
Огамическое письмо

Огам - древнейшее алфавитное письмо Британских островов. По сей день на равнинах Ирландии, на холмах Шотландии, Уэльса, на острове Мэн находят камни, старые глиняные черепки и рабочие инструменты, на которых когда-то были выбиты странные вертикальные и горизонтальные насечки. Это и есть огам, необычный реликт древней Британии, орудие кельтских друидов.

Существует несколько основных версий происхождения огамического письма. Согласно одной из них, таким образом друиды записывали скандинавские руны с тем, чтобы сделать их чтение непонятным для остальных людей. Многие ученые утверждают, напротив, что источником возникновения огама стал латинский алфавит. Однако все сходятся на том, что друиды у кого-то стянули секрет письменности вместо того, чтобы самим его изобрести. И тем не менее ни единой похожей системы письма в Европе и в мире не существует - прежде всего это касается формы букв. Название письма - древнее слово 'ogam' - по происхождению не является кельтским, что может свидетельствовать о древнем заимствовании кельтами термина вместе с самим письмом.

Наиболее древние из найденных огамических надписей датируются 3 веком н.э., основная масса сделана между 5 и 9 веками. Впрочем, ирландцы помнили огам еще многие века - в девятнадцатом веке в некоторых деревнях еще умели читать древние надписи, хотя вот уже больше тысячи лет здесь употребляется латинский алфавит. Общее число надписей достигает 500, из которых около 50, найденные преимущественно в Уэльсе и Корнуолле, содержат параллельную транскрипцию латинскими буквами. Эти билингвы являются наиболее ценным источником информации об истории огама и его разновидностях, а также об истории самих кельтских языках, переживших в 4-6 веках революционную трансформацию.

В ирландской саге «Воспитание в доме Двух Чаш» чародей Мананнан настраивает сына против отца, предлагая заговорить последнего:
«И скажи ему, чтобы не возвращался он в дом, который покинет, покуда не станет снова одним огам и аху, земля и небо, солнце и луна».

Что такое «аху» достоверно неизвестно. Однако, ясно, что «огам» и «аху» должны составлять нечто единое, когда существование их по отдельности немыслимо. Такое единство могут представлять письмо и материал для письма т.е. огам и камень (могильный камень). Чешский грамматолог Ч. Лоукотка упоминает, что ирландцы называли огамом не только само письмо, но и ритуальный камень, который клали в головах покойника. Огамические письмена как раз нанесены именно на такие могильные камни.

Различают религиозное (использовавшееся для сакральных текстов) и обычное огамическое письмо. Считается, что каждый символ религиозного огама был связан с той или иной породой дерева. Каждому огамическому символу ставится в соответствие не только дерево, но также божество, стихия и черта характера.

Например, символ, состоящий из двух штрихов, примыкающих к основной линии справа (или сверху, для горизонтальной черты) произносился как L. Ему соответствовали: рябина, стихия воздуха, бог Матс (не путать с римским Марсом), а также духовные и фанатичные черты характера.

К чему, собственно, всё это (внимание, dark folk!)

Слушать этот музыкальный файл

Филипп Гревский (1165 - 1235), канцлер собора Парижской Богоматери, автор "Правды правд" и "Буллы разящей". Он родился и учился в Париже, с 1217-1218 г. занимал там пост соборного канцлера, то есть заместителя парижского архиепископа, и на этом посту считался верховным начальником парижского университета. Университетская вольница быстро почувствовала над собою его властную руку, - "эти доктора ссорятся между собою как боевые петухи" - недовольно говорил Филипп. В 1219 г., когда епископ с принцем Людовиком были далеко в крестовом походе, Филипп отлучил университет от церкви за неповиновение некоторым его и епископским уставам. Университет апеллировал к римскому папе, тому в это время было невыгодно ссориться с парижской церковью, и дело удалось замять. Но лет через десять произошло новое столкновение: на этот раз причиной его были преподаватели из нищенствующих орденов, доминиканцев и францисканцев, которые пользовались от папы особыми привилегиями и отказывались подчиняться общим университетским и канцлерским уставам. Филипп запретил этим преподавателям принимать учеников, кроме как из собственных орденов. Те опять пожаловались папе, на этот раз папа заступился за своих ставленников, в университете начались такие буйные беспорядки, что Филиппу пришлось бежать из Парижа.
В историю литературы Филипп Гревский вошел прежде всего как гимнограф. Звучная трилогия его гимнов Марии Магдалине - это шедевр среди шедевров религиозной поэзии XIII в. Большинство его лирических стихов - моралистического и дидактического характера; отличаются они изысканностью приемов ("Беседа Христа со своим виноградником", "Беседа Диогена с Аристиппом" о всесилии денег) и, как это ни неожиданно, тем, что этот церковный магнат бичует правы церковной иерархии так же страстно, как иной бедный клирик ("О, прелаты, вы - Пилаты, алчные тираны, вы трикраты брали платы за Христовы раны; ради брата, ради свата все для вас желанно, а проклятый небогатый жди, как окаянный..."). По традиции такие стихи причисляются не к вагантским, а к "околовагантским" стихотворениям и печатаются, как это ни странно, в гимнографических сборниках; но два из них, "Булла разящая" и "Правда правд", ярче всего излившие ненависть парижского прелата к Риму и римским ставленникам, получили всеевропейское распространение и вошли в Буранский сборник. Когда канцлер Филипп умер, на его смерть Генрих Анделийский написал панегирическое стихотворение, не забыв в нем упомянуть и о великолепных стихах канцлера "и по-французски, и по-латыни", а злопамятные доминиканцы сочинили легенду, будто бы после кончины Филипп явился во сне к своему епископу и признался, что горит теперь адским пламенем, во-первых, за немилость к нищенствующим, во-вторых, за неправоверный взгляд на учение о благодеяниях, а в-третьих, за неудобосказуемый плотский грех.

М.Л.Гаспаров, Поэзия вагантов