Настроение сейчас - грустно, как всегда...
Мягкими шагами кошки
Приближается ночь,
И невозмутимо, до дрожи,
Беспокойство уходит прочь.
Сумерки закутали крепко,
Но не время для сна,
В окно стучат одинокие ветки,
Это призрак оконченного дня.
Свет заблестит и померкнет,
Вдаль уходят минуты,
Отмеряется снова часть века,
А ночь набрасывает путы.
Упущены нужные моменты,
Но чувство, что это не важно,
А смысл как будто и в этом-
Чтоб ход мыслей был всегда слажен.
Снова ожидание рассвета,
Жаль, может быть, как обычно,
Вера, что, возможно, и где-то
Станет и так же привычно…
[650x488]
Страшная история, реальная и просто ужасная.
Я упала лицом на землю, ударившись носом. Кровь хлынула фонтаном, заливая губы и подбородок.
- Сука, вставай! Быстро!
Меня схватили за волосы и стали поднимать верх. Я знала их. Я знала тех, кто меня избивал. Удар по лицу. Это уже почти не больно.
- Ладно, D. Хватит уже. скоро они приедут?
- Не знаю, уже должны быть. Что молчишь, дрянь? Теперь поймешь что нельзя разбивать сердца, сука, сука...
Я молчу. Да, я ушла от него. Да так случилось. Но он первый портил отношения скандалами, а мои нервы были мне дороже. Были. Чего они ждут? Я попыталась подняться, но не вышло, слишком сильно болело все тело. Я стала вставать, опираясь на грязную кирпичную стену переулка, где меня повстречали моя прошлая любовь и его друг. Кто знал, что обииженный парень спсобен опуститься так низко?
Я услышала звук приближающейся машины. Я уже встала на одно колено и повернула голову. Там стояла газель. Обычная, белая, ничем не приметная. Ничем не приметная. Эти слова я запомнила на долго. оттуда вышли несколько взрослых мужчин не русской национальности.
Они поговорили с теми, кто избивал меня, а потом отдали им деньги. За меян заплатили! Много. Я заплакала. первый раз за последние 2 мучительных часа. Меня продали!
Двое приехавших подхватили меня под руки и потащили в кузов газели, где положили на какие-то коробки. Сели сами и мы поехали. Дверца машины была приоткрыта, и я видела кусочек неба. Боже, ка коно было прекрасно! Синее, чистое, безоблачное. Я несколько раз теряла сознание, приходила в себя. Ощущала грязные грубые руки у себя на теле, но не могла даже сказать ничего.
Когда я вновь очнулась меня тащили под руки по какому-то сильно обшарпаному коридору, выложенному белой мелкой местами отколотой плиткой. А потом внесли в какое-то помещение, положили на стол. Вроде хирургический стол, но по бокам были кожаные ремешки. От них пахло страхом. мои руки и ноги пристегнули грубо и очень туго. Я осматривалась мутным взглдом. Потом подошел человек. Толстый. Небриты. На руках у него были большие резиновые перчатки и такой же фартук. от него пахло кровью. Он подкатил какой-то столик и сказал:
- Не бойся. Скоро все кончится.
Он погладил меня нежно по голове и сорвал последнюю одежду с тела.
А потом я умерла. А мою печень, сердце и почки продали еще раз, уже без всего остального. Их долго продавали, пока наконец они не нашли своих новых хозяев. 3х мужчин, проживающих где-то на юге страны. А мое тело сожгли. Под мостом, завалив старыми покрышками.
Под тем самым мостом, где столько раз мы сидели с Ним и мечтали, что когда-нибудь мы поженимся...
Настроение сейчас - плох
Тихо тикают часы... очень тихо, зато нудно. Я посмотрел на них. Полночь. Вот-вот она должна прийти сюда. Ну где же?
неожиданно кровать промялась и стали проявляться очертания девушки, сидящей на ней. Она, как обычно улыбалась.
- Привет, мой темный ангел. - сказала она.
- Привет... - прошептал я.
Девушка, поправила волосы.
- Как ты? - она все еще улыбалась.
- Н-нормлаьно... А ты как?
- Я пришла к тебе. ты рад?
- Конечно.
- Ответишь мне на один вопрос?
- да.
- Зачем ты меня убил?
Теперь ее лицо сменило выражение вечной тоски.
- Я не хотел, это вышло случайно.
- Похорони меня на кладбище. Или сожги. Я мучаюсь. Мне плохо и холодно бродить по свету.
- Я не могу, тогда все узнают, что я тебя убил.
- Я помню минуты смерти. ты так яростно смотрел в мои глаза. так жестоко сжимал горло. неужели я могла одним словом так разозлить тебя?
- Да, могла.
- Я люблю тебя, мой темный ангел. Я всегда буду любить тебя.
- Я тоже люблю тебя. - Сказал я, глядя в окно.
Я огляделся и увидел, что уже светает. Когда говоришь с умершими время летит очень быстро.
- тебе пора, уже утро. - сказал я ей.
- Да. мы поговорим завтра до рассвета?
- Конечно, до рассвета. Прощай.
- Прощай, мой темный ангел.
Она растворилась в воздухе. Я прошелся по комнате. Часы все еще тикали. Да, тогда она не дожила всего 2 часа до рассвета. Я еще походил. потом взял и обрызгал святой водой углы комнаты, чтобы она больше никогда не приходила до рассвета ко мне. Никогда.
[289x400]
как вам новый клип мэнсона? http://sutki.net/music/10658.html
я в том плане... разве не иисус говорил Eat Me (типа мою плоть), Drink Me (кроффь...)
я вот думаю: есть ли в этом что-то он антихриста? или чисто попса...
Настроение сейчас - усталое
Я стою на высоком утёсе. Волны с воем бьются о его каменную грудь, пена выступает на разинутой пасти холодного моря. Ледяная бездна бушует внизу, в бесконечной битве с острыми клыками прибрежных скал. Небо бьётся в некоей безумной истерике – белые стрелы ливня пронзают плоть бессмертного морского зверя под оглушительный хохот грома. И сам Перун рассекает грозовые тучи стальными молниями. Ветер бросается под ноги, он стонет – «Остановись!». Но что значат теперь для меня его мольбы? Я забыла всё, что любила годами – солнечный свет, запах хвои, пение птиц, шёпот леса и стрекотание кузнечиков, в душе моей осталось место лишь мёртвому шуму воды. Он занимает все мои мысли, он должен принять меня в свои бездушные объятья! Ещё один шаг навстречу ревущей пучине. Солёные слёзы ручьями текут по моим щекам. Мне начинает казаться – это морская вода сочится из моих глаз. Я последний раз поднимаю взгляд на рыдающие небеса и бросаюсь с утёса.
Было начало июня, когда я впервые увидела лицо того, кому было суждено погубить меня. Я спускалась с холма к неширокой речушке, что пересекала пестреющий цветами луг. Высокая трава щекотала босые ноги, солнце нежно касалось моих щёк тёплыми губами-лучами, а волосами играл лёгкий прохладный ветерок. Я тогда ещё подумала, что если есть рай на земле – то это он самый и окружает меня. О, Боги, как порой жестоко вы обманываете несчастных и немощных своих слуг! А может быть, всё дело было в том, что, не послушав предупреждений сестёр, я распустила с утра свои светлые русые косы? Как бы то ни было, я зачерпнула в кувшин речной воды и опустилась на камень, разглядывая перламутровые ракушки – они переливались всеми цветами радуги в водорослях у самого берега.
Меня удивила тишина, внезапно накрывшая всё вокруг будто невидимым саваном. Я прислушалась – плеск волн нарушал наступившее безмолвие. Окружающий мир звуков и шорохов словно уступил место под небом нежной песне прозрачной реки. И тут к призрачной мелодии присоединился человеческий голос – бесконечно грустный, но одновременно полный непонятной веры, силы. То, что я почувствовала в тот момент нельзя было назвать страхом – скорее странной жаждой броситься прочь, оставив кувшин, и за одно – все мысли о рае. Однако я осталась стоять – по щиколотку в воде, прижав ладони к груди. Голос постепенно становился всё громче – он гипнотизировал меня. Я дрожала всем телом, внимая песне на чужом неведомом языке. Сердце моё забилось быстро-быстро и неровно, мне стало трудно дышать. Воздух наполнил запах морской тины.
И тогда мне навстречу вышел юноша. У него была тёмная кожа, я не могу точно сказать, какого она была цвета – что-то между серой и нормальной человеческой, чёрные прямые волосы, спускающиеся до середины шеи, большие карие выразительные глаза. Но больше всего меня поразили его руки. Ладони с длинными пальцами, чем-то напоминающими кости, были будто прозрачными – сквозь них я, прищурившись, могла разглядеть колышущиеся стебли осоки на другом берегу.
«Я, верно, напугал тебя», - тихо произнёс юноша. – «Не бойся, я не причиню тебе зла». Я коротко кивнула. Ещё секунда и я почувствовала его руку на своём плече. Призрачная, она была настолько холодна, что обжигала не хуже лютого огня. Я начала приходить в себя. Надо сказать, я никогда не была особенно суеверна, вот и на этот раз мысль вспомнить одну из тех страшных маминых легенд не пришла мне в голову. А зря – именно так просит сказать меня ветер. Сейчас уже всё равно. «Кто ты?» - спросила я, опустившись рядом с юношей на ветви старой ивы, одиноко наклонившейся над печально журчащей рекой. «Я? Я путник. Я приплыл на своём корабле из далёкой страны, где живёт мой храбрый народ. Там, откуда я родом, на склонах алмазных гор живут златоокие драконы и благоухают цветы невиданной красоты», - был ответ. – «Можешь звать меня Омутом, так моё имя звучит на вашем наречии». Омут грустно улыбнулся и достал из-за пазухи изящный перламутровый гребень, вырезанный в форме морской волны. Молча, он стал расчёсывать им мои распущенные волосы, и каждое его прикосновение отдавалось во мне острой холодной болью. Мне следовало бежать со всех ног. Бежать, и не оглядываться назад! Но душа моя уже была влюблена. Ответь на вопрос «кто он есть» Омут как-нибудь по-другому – я, не раздумывая, поспешила бы домой, и от юноши в моей памяти осталось бы лишь лёгкое ощущение светлого страха. Я ещё долго просидела вместе с ним. Мы оба не сказали боле ни слова, только смотрели в глаза друг другу. Я видела чёрное солнце, что садилось за пики бурых гор, а он – капельку росы, замершую на лепестке василька. Такими представлялись мне тогда наши глаза. Такими были они на самом деле. Но я перевела взгляд на берег, где сиротливо стоял глиняный кувшин. «Меня уже давно ждут в деревне», - прошептала я, опустившись на тёплую землю. Всю дорогу домой я чувствовала, будто кто-то неотрывно смотрит мне вслед, и я снова и снова вспоминала песню, что пел Омут на пару с тоскливо журчащей рекой.