Да нет, я не смогу сейчас!)
ох, какая же я глупая и суетливая..

Мне не от чего отходить - может, поэтому.
Так что сначала я погружусь.
"Цветочки Франциска Ассизского" и "Бог дождя" - для начала.


И - Весна.


я иду я иду я иду к вам

__________________________________________________
перезагрузка. я больше не схожу с ума от бесконечности, в голове своей снова почти как дома, и готова спокойно идти вперёд.
вдох - выдох.
хорошо.

Страшно хотелось бы поговорить с кем-нибудь умным и давнознающим про Бергмана. Это потрясающе, но мне не хватает того, что я пока смогла понять.

и снова - всё вокруг говорит о.. нежности.
о том, что я знаю чуть ли не хуже всего.
уфф. попытаюсь сделать так, чтобы знаки не пропали.

 
"Хорошо, что ты спрашиваешь об этом! Конечно же, можно мыслить без образов! Мышление не имеет с образами ровным счётом ничего общего. Оно осуществляется не в образах, а в понятиях и формулах. Как раз там-то, где кончаются образы, начинается философия. Именно об этом мы и спорили когда-то так часто, ещё юношами: для тебя мир состоял из образов, для меня же из понятий. Я неустанно повторял тебе, что как мыслитель ты никуда не годишься, и повторял также вновь  и вновь, что это не изъян, поскольку взамен того ты - властелин в царстве образов. Вот послушай-ка, я поясню тебе это. Если бы ты не убежал в мирскую жизнь, а стал бы мыслителем, ты натворил бы немало бед. Ибо ты стал бы мистиком. Мистики, грубо говоря, - мыслители, которые не в силах расстаться с образами, иными словами, вообще не мыслители. Это тайные художники: поэты без стихов, живописцы без красок, певцы без песен. Среди них немало высокоодарённых и благородных людей, но все они, без изъятья, несчастливы. И одним из них мог бы стать и ты. Но ты, слава Богу, стал художником и завладел миром образов, где можешь быть творцом и господином..."

 

еще один вдох и взлёт вверх - новым предательством. каждый раз. и от этого взгляда я вряд ли когда-нибудь уйду. с ним можно справиться, это можно оправдать, но избавиться от него - нельзя. то есть - это сейчас производится выход на чужой пока мне, но такой близкий тебе уровень - избавляясь от него, попадаешь в ловушку, потому что избавление будет только доказательством принципа, новым предательством. плохое, громкое слово. вопрос в том, что "предаешь". пожалуй, что-то - "выбрасываешь". но что-то - точно - "предаешь". тут снова детское, но до сих пор не решенное - хорошо ли это, только если это неизбывно - при всей своей уродливости? да, можно возразить, что я просто выбрала громкое слово. но если назвать это иначе - суть остаётся. бесконечное прощение себя.
это путь не назад [к истоку], это путь вперёд.
я по-прежнему знаю, что это только две стороны и два пути. но вперёд представляется длиннее и уродливее. но я уже стою на нём.

теперь не "а чувствовали они это?", а "почему, почему, почему не все это чувствовали" - "почему не все помнят". почему свет не является чем-то не требующим доказательств [своего существования] для всех?
и здесь не сработает "у них другое". потому что то, что я имела в виду под светом, это основа чего-либо вообще. нет его - нет ничего, только кровь гнать по телу.

я не знаю, простится ли мне..
но это уже совсем не те категории.

я знаю, что нужно пройти этот путь - и, надеюсь, вернуться. другой. более дорогой, хоть и более далёкой.

и смех и грусть - прощаться совсем не больно.

перепрыгиваю с круга на круг
странно - я так привыкла верить.

наш семейный совет положил - ждать и греться на весеннем солнце, не гоняться за завершенностью. пока ещё это сработает. подойти к весне чистой и открытой ей.

а месяц сегодня был тонкий-тоненький.

пожалуйста, не бросайте меня.

пить вместе чай.

пыльная дорога
                                  вверх           вниз

---

Коробейник.

тихая мудрость из светящихся глаз - мягкими волнами на твой податливый песок.

тепло.

золотая голова
золотая голова
солнце упало в озеро
ты стоишь у дороги
и
вот так
улыбаешься

а я не могу устоять на месте.

Я - колокольчик в далёком восточном саду за рекой.
Если нужен покой - приходи на постой
к нам, за великую реку времён
и судеб -
в голубой и зелёный воды и травы,
в сад, где ждём тебя мы
и так тонко и больно звеним
ожиданьем.
К тишине и прозрачности
наших ветров,
под светлейший покров
восходящего нового Солнца.
 

а ведь Боно так давно ждал меня - двадцатипятилетний - с проводами и с ветром свободы. а мне понадобилось прийти к ним через других, чтобы вернуться и оценить -

а я хоть уже и любила в двенадцать One, и в четырнадцать -  Who´s Gonna Ride Your Wild Horses, целительную силу их восьмидесятых осознаю только сейчас.

- зато как лечит!)

мне удушливо плохо, мне слишком много меня и не успевается наполнять - и нечего_делать_внутри снова и снова и снова

внутри

а снаружи?

А туда попробуй достучись дозвонись продолбись - головой сквозь стену

когда твои чувства и мысли растянуты так, когда ты помнишь ту скорость и тот Свет

тогда_не_нужно_было_выбирать

а теперь - отвечая за то - выбирать, и судить, и накидывать на себя изящными жестами петли - чужие петли

 

О, ну как же я могу быть Девятисотым?! Легко могу, правильно. Но я ведь не умею играть! как же больно это, какой тупик -

и я знаю - конечно же, знаю, - что хорошо, что я буду делать этот выбор осознанно, что его будут делать я сама: что я его сделаю - что я его сделаю.

Дело в том, что необходимо как-то реорганизовать это пространство, данное мне в управление, чтобы оно наполнялось чем-то одним, потому что я не в силах разорвать время.

Не моя смерть. Не мой выбор. Не мои априорные знания. \да, скромна\

 

Боже мой, ну что это за детский психоз

почему я должна учиться заново тому, что другие делают, не задумываясь? я скоро буду учиться звуки в слова складывать, да? и ходить тоже? как же глупо всё!

 

о, здравствуй, desenvolver

думаю, если я скажу, что уже уяснила, что своё бьёт сильнее всего, это не остановит процесса, и моё по мне бить только продолжит - верно?

 

часть какой цепочки всё это, если часть хоть какой-то?

 

 

 

лица людей - как у кукол из ткани, они смотрят, а их щёки мягкие и этого особенного цвета.

 

как же - действительно - по-другому with no religion.

осознавать это даже забавно, и мой-то план кажется... не очень ужасным.

 

приятно читать лингвистические тексты и понимать, что что-то понимаешь.

приятно радоваться диалектам. \звучит хуже, чем живётся\

 

приятно знать, что где-то так далеко есть люди, которым ты нужен и которые помнят тебя.

как хорошо самому - помнить.

 

мне показывают, как могучие тёмно-зелёные клёны-маги шумят и клонятся, мокрые листьями, к разным сторонам света.

 

хорошо, что есть, что записать.

 

имена берегов -

и берег
твоего
имени.

имён берегов -

и берега
твоего
имени

ищет и не находит.
 

берега
твоего
имени.

 

отпусти.
отпускай.

об этом, разумеется, нельзя говорить, нельзя, нельзя, нельзя!
вечное, бесконечное белое

отпусти. отпускай.

я хотела бы заснуть на несколько лет. я хотела бы - там - весну, лето, осень, зиму. мне слишком много сейчас. как мне выдержать? как мне выдержать весну? как мне договориться с ней, найти её?


" я заколдовал всех женщин на Земле, играя целый вечер только для одной. худые плечи, тонкие руки "
я заколдовала зиму. я отдала ей себя. я взяла себе её.


я видела сухие листы, дрожавшие под снегом - они оживают, оживают, и потому дрожат - они - сейчас - могут - чувствовать - снег



почему, ну почему, приходя домой, я умираю и становлюсь н и ч е м?!
проклятая комната
плен
проклятая комната

нечего_делать_внутри
да я даже сюда писать не могу
проклятая весна
мне нечем себя наполнить, слишком, слишком много места
и
нечего_делать_внутри

трещали лёд,
хрустели яблоки,

жили Небо.
 

_________________________________________
\\Совсем попрощались мы с зимой.
БГ по-прежнему и ещё более фантастический.
хочется Разговаривать долго-долго.\\

хочется сидеть в вечере и в тёмной тени огромного толстого ствола и видеть только рыжий свет и бесконечное белое, гулко теряющееся где-то далеко, там, где прошло уже несколько лет с единения в горизонте светлости и тёмности.

этот сегодняшний снег - полупрозрачный-полупризрачный, маленький, тонкий - как прощальное касание худой морщинистой рукой золотой макушки, начинающей разгораться под бойкими солнечными лучами.
как прозрачный крест.

у меня в голове продолжается какой-то фарсовый военный хаос - несколько армий сражаются каждая против всех, потом приходят вести о внешнем событии, и всё меняется - то есть опять все против всех, но уже по-другому, потом все устают-передумывают, потом включается новая сторона и вроде бы всех побеждает - но нет, опять что-то происходит, и расстановка сил изменяется снова. голова от такого несколько распухает и теряется и требует по 12 и более часов сна в сутки.
и Достоевский. Достоевский. Достоевский.
в общем, будем надеяться, мы с ней выстоим.

+ на парах прибывает объявление - торжественное в меру - о том, что наступает Переходный Период, Междувремя.

да, и тот, конечно, человек, что не в мире и не для мира, а сам_мир
ничего больше, кроме пары строк
пары строк из_неизнутри
не получит
но ему - ему-то неважно
ведь
_мир_
?

поговорить бы, да я не смогу вам рассказать, я до сих пор не научилась говорить, а требовать столько сил в ответ - ...
хотя что там - я ведь знаю, что буду пробовать.
до конца.

хорошо, хорошо бегать смеяться яблоки

но все нарастает ощущение того, насколько я _спокойная_ на самом деле. тихо-тихо, большими мягкими волнами.

жить в прозрачном доме на берегу моря. молча готовить завтрак, выходить послушать волны.

ветки, цветы_

 

__

коридор комнаты сепия светлая сепия розоватая все в этих цветах

доросла до того, чтобы оценить боль снов

когда в них делаешь то, до чего наяву так далеко так близко

и смотришь в глаза - и там будто бы то же пережито за эту ночь

будто бы

то же

 

нет, нет, нет, я спокойна.

нет, нет, нет, предположим, что я не доигралась, что мне не нужно сейчас так отчаянно _немного_тепла_

немного - тела и крови,

тепла

тепла

тепла

а я так хотела бы остановиться. стать спокойной, двигаться, как гибкая ветка, жить на далеких этажах, в холодном сером, и писать, писать, писать. оказаться в плену карандаша и бумаги, пытаться уйти, но не мочь сопротивляться нитям, и полувымученно-полусчастливо улыбаться, возвращаясь за стол. ко мне, может быть, приходили бы люди с цветами - приносили бы желтый, красный, синий, зелёный. мы бы тихо говорили - ветка сирени протянута в нам в окно - тихо и нараспев. и грустно. а потом расходились бы, и снова писали, и играли, и пели - чувствуя друг друга даже так далеко.

я хотела бы успокоиться и писать. в серо-буром кабинете, писать камнями, острыми, твердыми, морем образов разбиваться о камни чернил, оставляя мокрые пятна.

февраль.

почему так быстро?

[ведь вы не знаете, что ломается с этим льдом, что сейчас напиталось бесконечной снежной влагой, что этот холод, что этот твердый воздух!

конечно, конечно  - я возьму всё с собой, все до единой песни_счастливой_зимы, и только ими, и только от них теперь - ведётся отсчёт.

кабы лечь на синюю льдину, да и падать в стальную синюю тьму, постепенно впитывая воду, наполняясь-напиваясь ею до краёв, до концов и основ, и там, там, почти на дне разразиться цветами - жидкими, густыми, обезличенными

по синеве пускать розовый, желтый, белый...

тише, тише. я слышу - да, слышу!  ничего, ничего, что снег стает, ничего, ничего.

ведь это - недолго, и...]