Отмеряя ударами сердца течение жизни,
Перестанешь с досадой прошедшее время считать.
О минутах потраченных глупо жалеть с укоризной,
Если сердце, взбесившись в груди, не давало дышать.

Я бы к черту часы все собрал, и отнёс на помойку,
Чтобы ходом своим не глушили удары сердец.
Хватит Хроносу кровью платить неустойку,
Он хлебнёт хладнокровно, и тотчас забудет, стервец.


© Владимир Ландау
[525x700]

в мире все повторяется - люди, сражения, встречи,
только небо спокойное высится без конца.
у любого рассвета будет печальный вечер,
у любого героя - орден, что из свинца,

у любого мальчишки будет падение наземь,
из руки выпуская знамя и честь свою,
он поймет, как бывает труден, к тому ж опасен,
пусть от славы к прощенью, к прощанию от "люблю,

оставайтесь моею", там, где танцуют вальсы
на балу самом первом снова, и вновь, и вновь.
как немыслимо слабы в мире повторов шансы
у огромного чувства, если оно - любовь...

потому-то все вторится, мир наш и наши войны,
чтобы страшных ошибок прервана была цепь,
чтоб любой на земле оказался ее достойным,
чтоб любой научился жить, ну а с тем терпеть.

и какой-то мальчишка, падая наземь снова,
не сведет от высокого неба усталых глаз,
чтоб какая-то девочка, может Наташа Ростова,
пересилив себя,
дождалась его
в этот раз.


© Пряша
[395x700]

а потом мы станем умнее и старше,
купим домик у моря, кругом песок.
и я выброшу к черту мобильник даже,
чтоб никто не нашел нас, просто не смог.

мы, наверно, возьмем себя пса полохмаче
и отмоем его, и накормим, а он
будет лаять на волны, смешной, и в придачу
огромедный, как статный индийский слон.

буду к ночи готовить чуть-пряную рыбу,
выносить на крыльцо, и мы станем смотреть,
как закат уползает в объятья обрыва
и как море становится будто бы медь.

раз в неделю нам будут названивать дети
и описывать сколько под ними вершин.
ими будем гордится, случайно отметив,
как в них вторится наш же с тобой серпантин,

станем громко смеяться над старыми ранами,
их излечит собака и волны, и дом.
будем мудрыми, будем пьяными,
и, однажды, счастливейшими умрем.


© Пряша
[545x700]

Ну почему нас ничему не учит
Веков прошедших въедливая пыль?
Беспечной слепотой гордыня мучит,
Укрыв от глаз пророческую быль.

Наивно полагать, что мы умнее,
Отцов и дедов, породивших нас.
Посадки мягкой ждать с петлёй на шее,
На эшафоте глупо каждый раз.

Все хорошо, лишь хлеба не хватает,
Сказал француз, тому три сотни лет.
В истории повторов не бывает…
Вы там держитесь, просто денег нет.

Как я хотел бы глупо ошибаться,
Порой ошибка - это дар судьбы.
А если прав, увы, придётся драться,
Чтобы не сгинуть тихо, без борьбы.


© Владимир Ландау
[556x700]

Дай, бог, людям - любви!
Занавесь им беду -
Занавеской!
Обязательно в гости я жду,
Ту,
Что грезилась мне перелеском.

Исходил не одну я версту.
Тот, кто ищет -
Дорог всегда мало.
Не однажды любил:
Всё - "не ту",
Чтоб от смерти спасала.

Было, в жизни уже умирал,
На больничной постели.
Было -
Снова ходить начинал.
Шёл наощупь - в метели.

Стали проще и шире края,
Те, что у горизонта.
Стала меньше планета Земля.
И без зонта -
Прошагаю под ливнем-дождём,
Если знаю -
Что меня, где-то любят и ждут...




© Олег Аю
[562x700]

В старом альбоме поблекшие фото,
Смотрят с надеждой мне прямо в глаза.
Чудится, знают о будущем что-то,
Верят и ждут от меня чудеса.

Предки - бесстрастные, честные судьи,
Не подкупить их, и не запугать.
Будто надеются, что не забудем,
Всё, о чём духа хватило мечтать.

В длинную жизнь собирает дорогу,
Если проходишь две трети пути,
Вдруг, начинаешь ценить понемногу,
Всё, что в пути удаётся найти.

Тех, кого встретил, по жизни шагая,
Всех, кто остался давно позади,
Смысл, понемногу в пути познавая,
Силы находишь до точки дойти.

Там, за пределом, на фото в альбоме,
Буду с надеждой на завтра глядеть,
Трудно святым оставаться в Содоме,
Легче с картинки с укором смотреть.


© Владимир Ландау
[700x700]

Вчерашняя прогулка, дала о себе знать.
Сегодня не хотелось, вообще, идти гулять.
Сын утром, в поликлинику, кровь сдавать ходил.
И, на пути обратном, он булок прикупил.

Кусок клопса, мы вместе, перемелить решили.
А на обед, сегодня, "макароны по флотски" были.
Зажарила фарш с луком, да кетчуп добавляла.
Понравилось сыночку, и я чуть "поклевала".

Сама я, макароны, стараюсь избегать.
"Не прятаться от страха", а их поменьше "жрать".
Сынуля, макароны, любые обожает.
С огромным удовольствием спокойно всё съедает.

Но, всё же, настроение сегодня "нулевое".
Что нынче "цапанулись", мне не даёт покоя.
Себя считает правым, каждый из нас двоих.
Есть с нервами проблемка, из-за, ссор пустых.

И, как назло, вновь руку больную "потянула",
Когда бра зажигала, то резко ею взмахнула,
И вместо выключателя в стену рукой попала...
Как раз, мне только этого, сегодня не хватало.



Хоть макароны вставлю (для веселья)

Не гори на чужом костре,
Костровищем - чужих не грей.
Есть проталина на земле -
К ней спеши!
Где тебе теплей...

От морозов и бурной лжи,
Пустоты отговорок- фраз,
Примораживало не раз,
Завораживало не раз!

Я и сам увязал в словах.
В буднях, словно в болоте, вяз.
Часто думалось: что за б..дь?!
Часто думалось: что за сглаз!?

При таком вот, житье-бытье,
Пробивался и даже рос.
Иногда выдавал лишь взгляд:
Уставал. Иногда - "до слёз".

Ладно, плакать я не умею.
Ладно, силы есть и душа.
Ладно, камень не вешал на шею,
Чтоб тонуть (в себе) не спеша.

Посмотри, мой товарищ, на многих!
Кто угас! Кто ушёл! Кто скурвился...
Посмотри на чужие дороги:
Кто горел, а кто даже не тлел!
И, как взвесить чужие тревоги,
Если "этим-чужим" не болел?

У нас путь одинаково-разный.
И всё ближе земной финал.
Постарайся не ездить "на красный",
Постарайся, мир - сделать прекрасным.
Ну, покеда.
Я - всё сказал.




© Олег Аю
[416x700]

Морзянка дождя

Всю ночь не спалось мне никак

Читал твои письма


© Олег Аю
[400x700]

Незабвено, ярко, смело

На 7-ми ветрах

Свечка яростно горела,

Позабыв про страх!

И чем ярче, тем быстрее

Сгинет в темноте:

Где они, что так пылали?

Где они?

Где - те?




© Олег Аю
[574x700]

[700x700]

Когда в подъездах закрывают двери
и светофоры смотрят в небеса,
я перед сном гуляю в этом сквере,
с завидной регулярностью, по мере
возможности — по полтора часа.

Пять лет подряд хожу в одном и том же
пальто, почти не ведая стыда, —
не просто подвернувшийся прохожий
писатель, не прозаик, а хороший
поэт, и это важно, господа.

В одних и тех же брюках и ботинках,
один и тот же выдыхая дым.
Как портаки на западных пластинках,
я изучил все корни на тропинках.
Сквер будет назван именем моим.
Пускай тогда, когда затылком стукну
по днищу гроба, в подземелье рухну,
заплаканные свердловчане пусть
нарядят механическую куклу
в мое шмотье, придав движеньям грусть.

И пусть она по скверу шкандыбает,
пусть курит «Приму» или «Беломор».
Но раз в полгода куклу убирают,
и с Лузиным Серегой запивает
толковый опустившийся актер.

Такие удивительные мысли
ко мне приходят с некоторых пор.
А право, было б шороху в отчизне,
когда б подобны почести — при жизни…
Хотя, возможно, это перебор.

© Борис Рыжий
[527x700]