С самого начала февраля, не было еще ночи, чтоб мне не приснился какой-нибудь сон. И сны все очень красочные и странные. Есть там, конечно и общие черты... Но сон который мне приснился сегодня превзошел все предыдущие. Я целый день его пытался записать и до сих пор до конца не записал. Поэтому хдесь пока 1-ая, чуть художественно обработанная, хоть и куцо, часть.



Доктор едет-едет, сквозь снежную равнину,
Порошок целебный людям он везет.
Человек и кошка порошок тот примут,
И печаль отступит, и тоска пройдет.

Мы с генералом стоим посреди пустыни. Сзади приветливо зияет дыра-вход в подземное бомбоубежище. Обычное явление – бомбоубежище посреди голой пустыни. С минуты на минуты произойдут испытания новой атомной бомбы. Мы стоим на границе теоретически предсказанного ослабления взрывной волны. Волна должна здесь ослабиться и уже не сможет сбить нас с ног. Но на всякий случай мы ложимся на землю. Все как учили: ноги к взрыву, рот открыт, уши прикрыты.

Наша задача здесь убедиться, что загадочный белый порошок после взрыва действительно существует. Неизвестно почему нельзя было наблюдать за местом взрыва при помощи технических устройств, но генерал решил так.

Нас только двое на поверхности. Внизу, в убежище, ждет моя команда: 5 проверенных людей, которым доверяю я, и которые доверяют мне. Одну из них я люблю. Генерал не имеет никакого отношения к нашей команде. Разве что он устраивает ядерный взрыв, в условиях которого нам предстоит продержаться еще неизвестно сколько времени.

Вот и дождались. Спину обдало жаром, потом был сильный стремительный ветер. Он поднял тонны песка и пыли. Взрыв был, но мы пока лежим, ждем, когда чуть-чуть уляжется пыль. Прошло уже пять минут и генерал трогает меня за локоть. Я открываю глаза и уши, надо вставать. Мы встаем и оборачиваемся. Перед нами голая пустыня и синее небо. Краски стали интенсивнее: пустыня выглядит еще более голой, а небо еще более синим. Где-то на горизонте внушительный столб черного дыма. Над пустыней двумя расходящимися от него дугами витает таинственный белый пар. Он структурирован строго по окружностям и движется равномерно и четко. Это и есть тот самый белый порошок. Скоро он остынет, сконцентрируется и осядет.

Но мы этого уже не увидим. По расчетам генерала с минуты на минуты до нас дойдет основная волна радиационного воздействия, и надо немедленно прятаться в убежище. Почему радиация не пришла сразу я не понимаю, но генералу виднее – он больше знает.
Под землей нас активно расспрашивают, удалось ли увидеть белый порошок. Когда любопытство удовлетворено, начинаем обсуждать наши планы. Задачи пока не поставлены, но глобальная цель ясна – нужно выжить в городе после ядерного удара, наладить там жизнь, установить порядки. Порядки на наше усмотрение – все на наше усмотрение, если достигнем цели. Методы тоже любые. Поговаривают, что с нами будет конкурировать другая группа, их гораздо больше и они хорошо оснащены. У них военная техника и оружие, но другие цели.

Мы не знаем, чего нам от них ждать, и генерал уже куда-то испарился. Решаем сначала добраться до города, осмотреться, обустроить себе относительно безопасное место обитания. Среди первоочередных задач: найти оружие, потенциальные источники пищи и воды. Затем неплохо было б раздобыть какой-нибудь транспорт.

Мы шли по узкому длинному туннелю. Света не было – только наши фонарики. Идти надо было долго, двое из нас заправлялись паршивым крепленным вином из фляжек. Никто не был против. Здесь же все на наше усмотрение.

Мы вылезаем в подвале двухэтажного дома. Подвал выглядит добротным, обустроенным и почти готовым к проживанию убежищем. На первом этаже – что-то вроде магазина, на втором – бывшие жилые помещения. Все стекла выбиты взрывом. Счетчики показывают излучение в 14 раз больше рекомендованного. Это значит на улице проводить не больше часа в день. В подвале поспокойнее, хотя и тут радиация выше нормы.

Я не помню, почему я согласился на участие в этом эксперименте. Наверное, потому что согласилась Аня. А может она согласилась, потому что согласился я. Здесь все не просто. Обстоятельства сплелись как всегда причудливо и привели как всегда к неожиданному. Я единственное знаю и понимаю, что здесь, сейчас, с этими людьми мне ничуть не хуже, чем было раньше в обычной жизни. А предчувствие скорой смерти позволяет без потерь избегать лишних социальных надстроек, которые так мне мешали раньше.

Для начала мы обыскиваем дом. Кровати и прочие вещи, которые нам могут пригодиться сносим в подвал – наше убежище. В каком-то из шкафов находим карту. Двое отправляются за оружием в ближайший полицейский участок. Я тоже иду. Во встречном супермаркете подыскиваю подходящую тележку, чуть кривоватую, но пригодную. Здесь же надо набрать воды, но решаем сделать это на обратном пути. Несмотря на то, что время пребывания на улице ограничено, с самого начала никто за ним не следил. Люди в моей команде, им было нечего терять и жизнью они особо не дорожили. В полицейском участке Читать далее...

Charles Aznavour "Une vie d'amour"
http://blog.3dnews.ru/users/che-hoff/video/#post87639837

Это стихотворение, как настоящая любовь, - непереводимо и необъяснимо... И чем дальше и дольше я пытался снова написать его на другом языке, тем сильнее чувствовал иной уровень текста, который как я ни пытался, так и не удавалось ухватить и, перевив русскими словами, заставить звучать так же, как и в песне.

Но получилось другое, это подстрочник песни, прошу воспринимать его именно так и читать параллельно с прослушиванием записи, ссылку на которую я дал в начале поста:

Жизнь одной любви,
Которой мы клялись,
А время шло…
И рушило её,
Но каждый день
Я думаю о ней…

Столько слов любви
В наших сердцах кричат
В слезах звенят,
Как поцелуй, горят,
Но их сказать
Мы так и не смогли

До свидания -
Сказал, а не прощай,
И без ума
Я Бога умолял,
Чтоб вновь тебя
Он дал увидеть мне,
Вновь дал увидеть мне!

Жизнь большой любви,
Наполненная счастьем,
И теплом –
Единственный путь в рай,
Где свет в ночи,
Где в ночи…
В ночи,
Нет тьмы…

Жизнь большой любви,
Которой мы клялись,
А время шло…
И рушило её,
Но день за днем
Я думаю о ней…

Сколько слов любви,
Прорвалось из груди,
В слезах дрожит,
В надежде пережить
И сохранить
Любовь двух родных сердец

От цветов зари
И до заката дня,
Проходит все,
Но наш рассвет горит
В тепле любви
В бессмертном дне любви,
В священном дне любви


Жизнь, где я и ты,
Дана, чтобы любить
И отдавать…
И свой последний вздох,
И счастья миг
Всегда
с тобой
делить…

И любить…

Отравился поллитрушечкой
и пошел по закоулочкам
собирать свободу дольками,

Все бы славно, только хлопотно
Зашивать себя по пятницам,
Впрочем, много стало опыту.
Может даже и понравится.

Тема не закрыта.
А жаль...

В мире тысячи неудачников... от любви -
Зажимают в вспотевших пальчиках смыслы слов,
Если кто рассказать готов - О любви,
Так ему не поверит даже любовь.

Недосказано что-то будет всегда:
Улыбался, дарил цветы и молчал,
Как ребенок мечтал - о счастье, когда,
Заковали слова в холодный металл.

Даже умереть не грех, если жил,
И любить легко с душой - от души,
Если вспомнил - значит всё же любил,
Если любишь сейчас - ... поспеши...

Ночь хороша - пьем не спеша - сказочный ром.
Ты не грустишь - пьешь и молчишь - о чем-то своем.
Ветер шумит - в доме из плит - между дорог.
Утро придет - что тебя ждет - Знает лишь Бог.

Полночь нолей - между огней - время вперед.
Лучше не ждать - просто отдать - если придет.
Ночь хороша – танцует душа – маленький бал.
Вечно один - в выстрелах спин – я тебя ждал.

Шелест и смех – радость и грех – смерть и вино.
Ждет пистолет - тридцать семь лет - или окно.
Ну а пока – держит рука – руку твою.
Ты не умрешь – мы не умрем – я не умру.


* есть желание последние 3 строки переделать, но не знаю пока как, потому пусть остается, как написалось...

Бросать писать стихи - так же глупо, как бросать пить - всё равно ничего не получится...
Впрочем, иногда всё равно ничего не получается :)

Хорошо - живет на свЕте - ВинниПух,
Он мохнат, набит опилками - и глух,
Если б только оказался он - умен -
Он бы был знаком с плетями и с огнем.

Хорошо живет на свете крокодил -
Он с гармошкой, с чебурашкой - не один -
Если б только оказался он конем,
Он бы был убит в сражении копьем.

Хорошо живет на свете автор строк,
Пиво пьет и сочиняет песни впрок,
И не важно,чем он занят,
Если он умнеть не станет...
Ведь..., если б только оказался он - умен -
Он бы был знаком с плетями и с огнем.

Хуже - когда нет уже и злости,
И не важно - помирать или идти в гости...
Утро снова навалилось со своим светом,
Будет счастье для кого-нибудь другим летом.

Нет сомнений - сомневаются лишь те, кто спорит,
Нет желаний - что в бараке, что с окном на море...

Дуют ветом миллионы крыльев-рук с крыши,
Стыдно только, что все это может Бог слышать.

Вот проблема: говорит лишь тот, кто хочет слова,
Значит что-то заставляет говорить снова,
Значит в этом есть какой-нибудь иной смысл,
Но вот ... ?

На берегу холодные камни,
гаснущий в тучах закат,
Двое сидят и слушают жадно,
и смотрят, как волны горят.
Соль на губах, и мелкие брызги,
и ветер дует в лицо,
Если бы знать могли они,
сколько осталось ещё:

Сколько вдохнуть и выдохнуть,
Сколько взлететь и упасть,
Сколько дождями вымокнуть,
Сколько в ночи пропасть.

Если бы знать могли они,
что сквозь гаснущий в тучах закат,
Смотрят на море небесные жители
и только о нем говорят...

Грустная статья.

Ссылаюсь ради одного высказывания: "Европа, которая еще сто лет тому назад была центром мира, все быстрее сдвигается к его периферии. Чего не сделали две мировые войны, докончили противозачаточные пилюли"

http://www.inosmi.ru/stories/05/09/02/3453/241383.html

Утро было холодным, небо пасмурным, а Яков - с похмелья. Так или иначе, параллелизм психологического состояния героя и мира природы налицо.

Медленно пройдя через знакомые дворы, Яков устремился к спасительным вратам гастронома, за которыми скрывалось главное утреннее утешение всех алкоголиков - джин.

Трагизм ситуации заключался в том, что в гастрономе не только не было джина, но и самого гастронома не было - то есть он не существовал фактически. Вместо знакомых 11 ступенек возвышалась кирпичная стена, а давно немытые витрины заменил ряд плотно зашторенных квартирных окон.

Сказать, что Якову стало нехорошо, - значило бы соврать, - нехорошо ему было сразу после пробуждения. Но увиденное настолько изумило его, что заставило на время забыть о джине и даже о Клаве, изнемогавшей от жажды дома.

Немного о Клаве, чтобы не бросать читателя в темноте незнания и догадок. Клава была женщиной исключительной, ходила даже легенда, что один из всемирно известных коктейлей был назван в её честь. Детство Клавы прошло в поселке у железной дороги, а юность и зрелость были настолько богаты на события, что изложить их в столь кратком лирическом отступлении решительно невозможно. Скажем только, что после окончания карьеры портовой буфетчицы Клава подалась на Урал, где во время проходки тоннеля метро и встретила своего избранника - Якова.

Фашизм бывает разных цветов, например: коричневый и оранжевый.
Первый ненавидит всех кроме коричневых, второй - всех, кроме оранжевых. Второй особенно гордится тем, что он не коричневый.

ив вроде так всё просто, предсказуемо, очевидно.
так ведь нет, главный источник заблуждений всегда под боком - собственное воображение радо обмануть тебя, особенно когда сам рад обмануться.

и неожиданно приходжит мысль: а есть ли что-нибудь кроме само и взаимо- обмана?

В час небывало жаркого октябрьского утра два широко известных в определенных кругах писателя мирно прогуливались по уральскому Арбату между Суши-баром и памятником Ленину.

Старший из приятелей - настоящее имя которого, к сожалению, история не сохранила - рассказывал своему более молодому собрату о недавнем культурном мероприятии, случившемся на выставке современного искусства.

- Так вот, дорогой мой Иван - немного картавил авторитетный голос. - Именно в этой физиологизированной метафоре художники и выразили свой протест против политики России в отношении Грузии. Да, конечно, ханжествующее большинство сочтет неприемлемым подобную… - писатель замялся, - откровенность…

- Воля Ваша, Виктор Бенедиктович, - возражал юноша, - но и остальным не мешало бы задуматься. По мне, так художники ваши - обыкновенные … (тут писатель сказал такое неписательское слово, что мы его пропустим). И то, что они сделали это же на виду у всех - ещё один аргумент в пользу...

- Но как же? Это же будет вопиющим нарушением свободы искусства. Да и посетители выставки знали, на что шли - современное искусство - оно такое - провокационное…

Так и неизвестно, чем закончился этот разговор, потому что писатели спустились в метро и шум поездов сделал беседу недоступной для окружающих.

Правда я на той дороге редко бываю)
[700x525]

Подумал днем в Чт:
- Смирение тоже может быть формой проявления гордыни.

Вот так вот :)
[700x525]
[700x525]
[700x525]
[700x525]

[525x700]

Перифразы, кусочки пепла,
С полотна кольцевых дорог
Под холодным, бездонным небом
Черный ветер и Белый Блок.

Улыбнулась - уже вперед,
Что чуть теплое - то не лёд.

Когда читаю выражения типа того, что написано в заголовке, очень хочется убить автора ментосом и кокаколой.
И какое гнусное античеловечище придумало первые слова этого орычьего языка? Как людям не противно скрывать пустоту своих фраз за нагромождением нижегородской латыни?

Из недавних научных фишек: на прошлой неделе лингвисты совершенно серьезно проводили конференцию под общим названием "Язык. Система. Личность. Лингвистика креатива".
Ура, товарищи! "Удивительное рядом..." :)

Не пиши мне, что глуп и слаб -
Остриями настольных ламп
Я разрезан на пополам,
Что смогу - то за так отдам.
Впрочем хватит себя жалеть,
Утро, ветер... Пора лететь.

Один хороший человек недавно в одной столичной кафешке за кружкой пива (второй). Сказл замечательную фразу: "Я честный, но я адекватный". Не будем уточнять, что он имел в виду, фраза классная сама по себе..