[400x289]
Настроение сейчас - нет

... Часто ли можно встретить человека на крыше? А человека в черном и с фотокамерой?
Она не была частым гостем тут. Просто иногда приходила. Посидеть. Подумать. Покурить. И наконец, сделать несколько снимков для очередной выставки. Вот и сейчас дата начала мероприятия неумолимо приближалась, а одна замечательная идея так и не была воплощена в жизнь.
Очередная затяжка. Взгляд безучастного созерцателя скользит по городу. Не родному. Родина, слава богу, осталась за несколько сотен километров отсюда. Вместе с большинством плохих воспоминаний...
Движение сбоку. Это именно интересующий ее объект - голубь. В мгновение ока фотоаппарат оказался в руках. Еще через мгновение кусочек хлеба был брошен в воздух. Голубь сорвался с края крыши и устремился за едой...

Щелчок затвора

Огромная фотография с летящим голубем на фоне города заняла достойное место во втором зале на фотовыставке Елены Пирецкой, той самой посетительницы крыши в черном.
Надо сказать, что Елена отлично выглядела в коричневом приталеном пиджаке и простой белой рубашке. Да и внешностью она была хороша: 165 сантиметров роста, хорошая фигура, прямой нос, чуть пухлые губы, миндалевидные карие глаза, слегка небрежная прическа из коротких прядей каштанового цвета...
Люди всегда оборачивались вслед, когда она шла по улице. И не только потому, что она красива. И даже не потому, что она - фотограф с мировым именем.
Было в ней нечто пугающее, след далекого прошлого, делающее улыбку страшной, а красоту - восковой. Дело было в глазах, да, в тех самых красивых миндалевидных глазах. Они были пустыми. И когда она улыбалась, то ее ослепительная улыбка совсем не сочеталась с мертвыми глазами.
Ей часто приходилось вращаться в разных кругах общества, но все, все боялись того момента, когда она снова улыбнется. Из-за этого Елену Пирецкую не брали в глянцевые журналы - все модели страшились ее улыбки. Но она сама не горевала, все так же улыбалась и зарабатывала бешеные деньги.

Когда приготовления к выставке были окончательно завершены, а шампанское разлито по бокалам, фотограф с мировым именем вышла покурить на балкон. Веселый ветер тут же принялся играть с ее волосами. Дорогие сигареты, красивая зажигалка - подарок от Версаче, уникальные кольца на тонких пальцах - частенько она бывала среди богемы. Но даже этот факт не заставил ее следовать последним тенденциям моды, она все так же одевалась в брючные костюмы и шорты, как и 10 лет назад. Правда, теперь стоимость одежды возросла пропорционально статусу и возрасту...
Один из первых посетителей, успевших бегло пробежаться глазами по фотографиям, заметил Пирецкую на балконе. Взял бокал шампаского, пригубил. Понравилось...
- Чего желаете? - спросила она, не оборачиваясь.
- Вы услышали мои шаги? - удивился посетитель.
- Конечно! Вы говорите с человеком, который занимался фотоохотой в североамериканских заповедниках в гордом одиночестве! С тех пор у меня отличный слух, - ответила с легкой насмешкой Пирецкая.
Он улыбнулся и подошел еще ближе. В свою очередь достал сигарету и принялся искать зажигалку. Елена ловким движением, даже не взглянув на собеседника, изъяла из кармана зажигалку и щелкнула ею.
- Спасибо, - снова удивился он и, осторожно прикоснувшись к ее руке, поднес зажигалку к сигарете.
- Не за что, - без эмоций ответила Пирецкая и спрятала зажигалку обратно.
Еще некоторое время они стояли молча. Она, видимо до чего-то своего додумавшись, вдруг выхватила из его руки почти полный бокал и залпом опустошила.
- Спасибо, - только и сказала, прежде чем сунуть в руку ошалелого посетителя пустую емкость.
- Храбрая женщина! - уже в третий раз удивился он.
- Ключевое слово - "храбрая"? - наклонив голову влево, спросила Елена.
- Ключевое слово - "женщина"! - ответил он и улыбнулся. Наивный, он подумал, что ей интересен!
Но разбив его надежды вдребезги, она потушила недокуренную сигарету о перило балкона, развернулась и уверенными шагами отправилась обратно в зал, оставив абсолютно шокированного парня на месте.
На полдороги развернулась и посмотрела на него. Молодой человек съежился под холодным взглядом.
- Я не женщина, - отчеканила Пирецкая и закрыла за собой балконную дверь.
- Победа, - вскользь подумала она и тут же расплылась в своей холодной улыбке перед журналистами, которые все таки решили посетить ее выставку.

Настроение сейчас - for once

Fugit irrevocabile tempus

 

 

Тихо-тихо шелестит вереск. Над головой – огромное, бездонное, синее-синее небо. Я лежу на спине, проваливаясь в землю. А так хочется провалиться в эту бездну без единого облака, полностью растворится, без остатков.

 

 

Сквозь пальцы водой утекла,

 

Ресницами касаясь вен,

 

Наша временная река.

 

Воспаленнность холодных стен,

 

Сотканных из осколков цветного стекла,

 

Разбила на части последний рассвет.

 

И нас сквозь ветер опять просто нет.

 

 

Солнце очень жаркое, слепит. Смотрю в бездну неба сквозь пальцы. Это немного странно – они кажутся полупрозрачными, подсвеченными изнутри каким-то жидким электричеством.

 

Я чувствую, как мимо меня протекает время. Неуловимый, быстрый бег, который мы никогда не сможем уловить. Все тут же становится прошлым. Будущее не наступает никогда. А настоящее – это слишком короткий миг, неуловимо короткий миг.

 

Жидкое электричество восторгом выгибает спину – дугой, чтобы побольше запомнить из этого чудесного дня. Не спрашивай, почему я так смотрю на небо. Не спрашивай, почему на дне глаз плещется такая тоска. Я же говорила…

 

Читать далее...

Настроение сейчас - депрессивное, тля

Огромное серое-серое небо в слезах. Бесконечные потоки воды и траурная процессия.

 

На этот раз никогда стало реальней. Оно подступило близко-близко к сознанию, пока еще не желающему впускать в себя такое простое и такое невозможное слово.  Сегодня нас пришло много таких, неприкаянных, расстроенных, обиженных, стремящихся скрыть слезы за показным равнодушием и гвоздиками, или белыми розами. А я стою и просто ничего не понимаю, какие к черту гвоздики?

 

Огромное серое-серое небо в слезах.

Его будут хоронить  в закрытом гробу. Я знаю, что нормальный человек не может пережить прыжок с 20 этажа, и все равно не верю в реальность происходящего. Не то чтобы мне было какое-то дело до лежавшего в гробу, красивом безумно дорогом гробу, человека, но все-таки было немного странно. Хотя я сама и говорила, что такими темпами он долго не проживет, но было странно видеть, как мое предсказание сбылось.

Бедный, бедный мальчик. На глаза начали наворачиваться слезы. Ну почему он был таким глупеньким? Или прыжком с крыши надеялся убежать от расплаты?

Ну что ж, теперь он точно никуда от меня не денется. Будет лежать себе смирненько в могиле, а я буду приносить цветы и иногда что-то рассказывать. Н-да… Прекрасная перспектива.

Огромное серое небо в слезах. Огромные потоки воды, которые смывают всю грязь. Ну какой дождь в начале марта? Ну какой к черту дождь?

 

Я – журналист, востребованный и популярный. Воспитываю сыночка, дочурку и мужа (периодически), занимаюсь литературным творчеством и люблю готовить. Мое жизненное пространство было полностью заполнено дорогими мне людьми, работой, рассказами, рецептами чего-то вкусного.

По ходу службы в одной весьма и весьма популярной газеты, я вела криминальную хронику. И на самом деле оказалась тут исключительно по работе. Никто из моих друзей не удосужился позвонить и рассказать. Хотя, в чем-то вероятно, была и моя вина – я сильно отдалилась от всех за последние годы. Полностью посвятила себя любимой работе, любимому хобби и семье. Именно в такой последовательности.

И теперь мне почему-то казалось, что в его смерти была моя вина. Надо же было по молодости пророчить! Не могла сдержаться и тут же ляпнула, притом чисто из вредности и желания покрасоваться. Ну да… Молодость…

 

Я не могла бы сказать, что с покойным нас связывали какие-то особо дружеские отношения. Просто общались. И уже чуть больше 10 лет по привычке ругались, когда кто-то случайно заканчивал чужую фразу или говорил ее в слух. А так больше практически ничего. Только тоненькая ниточка из подросткового возраста. И общий ребенок, хотя об этом никто не знал. Даже он. Мой сыночек, который как две капли воды был похож на отца. Благо, у моего мужа тоже темные волосы, а у меня – карие глаза. Так что внешность ребенка подозрений не вызвала. Я любила одинаково что сына, что дочь (мою и мужа). Сын – это был просто дар небес за выплаканные годы юности. Я никогда не говорила покойному, о том, что ребенок был его. Не могла себе позволить такой слабости. И не могла позволить, чтобы у меня отобрали последнее напоминание.

 

 

А теперь вот осматриваю присутствующих на похоронах

Читать далее...

[420x375]
Снег хлопьями ложился на серую землю. Деревья, протягивающие свои узловатые ветви к небу, как бы моля его о лучике солнца, покрыты инеем. Пронизывающий ветер гоняет снежинки туда-сюда, и, казалось, заплетает косы морозному воздуху. Как приятно наблюдать за всем этим буйством зимы из теплой квартиры! Закутавшись в плед и попивая горячий кофе...

- Темно. Странно, что темно, - подумала Оля. Мысли ползли в голове со скоростью улитки и оставляли за собой какую-то неприятную слизь. "Послемыслие".
Она открыла глаза пошире, и к ней начало возвращаться зрение. Потолок. Люстра. Рядом кто-то лежит. Она нахмурилась, пытаясь что-либо вспомнить. Попыталась сесть, но не вышло: тело совсем не желало слушать его хозяйку. Оля снова легла на теплое место.
- Судя по тому, что подо мной одеяло и лежать достаточно мягко - это кровать, - подумала она.
В ту же секунду рядом раздалася стон и незнакомый кто-то пошевелился.
- Какой сегодня день? - медленно спросил охрипший голос. - Какой сегодня месяц? Какой сегодня год?
- 2008ой, - сказала штора его голосом. Оля пораженно воззрилась на зашторенное окно, напряженно (со скоростью улитки) пытаясь понять, как кусок бежевой ткани с цветочками может говорить. Оказалось, никак не может. Из-за портьеры вышел он, потирая виски.
- Что 2008ой? - не понял хриплый голос, которым говорила Асгар.
- Год, наверно, - ухмыльнулся он.
С неожиданной ловкостью и скорость Асгар кинула в его лицо подушкой. Он едва успел поймать ее.
- Хватит издеваться! Я знаю, что ты не пьянеешь! - воскрикнула Асгар и тут же пожалела об этом: голова раскалывалась от боли.
- Я вам пива, что ли, принесу? - поинтересовался он и Оля заметила, что его губы дрожат: он пытался не рассмеяться.
- Иди-иди, - прохрипела Асгар, поворачиваясь на бок.

Оля уже привыкла к тому, что Асгар периодически была с ними. После странного откровения в парке между ними установилось необычное взаимопонимание. С полуслова. С полувзгляда. Даже он стал чаще улыбаться, глядя на эту парочку.
Иногда Асгар могла исчезнуть на пару часов и даже дней никому ничего не сказав. Когда это случилось впервые, она заволновалась. Но он успокоил Олю словами о том, что Асгар часто так делает.
- Она свободна. Так же, как и я, - говорил он, затягиваясь.

- Вот ваше пиво, - сказал он. Оля с трудом привстала и сделала пару глотков. Пиво было холодным, и хорошо утоляло жажду. Асгар не пожелала даже встать и просто протянула руку за бутылкой. Девушка начала пить, перевернувшись на живот. Оля со страхом наблюдала за этим процессом, боясь, что Асгар поперхнется. Но нет, последняя допила пиво и, наконец, встала.
- Фух... Как заново родилась! - она ослепительно улыбнулась.
Пока Оля допивала свой "живительный напиток", он с Асгар принялся за уборку. Оказалось, что за вчерашнюю ночь бурных веселий половина его квартиры была разгромлена. Но это его ничуть не расстраивало. Он вообще относился к своим вещам с большим пренебрежением. То есть, он так относился к тем вещам, которые были легкодоступными в этой квартире. Например, к хрустальным бокалам, привезенным из Франции и ранее стоявшим на видном месте. Этим утром выяснилось, что их осталось 4. Из этих четырех один оказался с трещиной. Он, пожав плечами, отправил бокалы в мусорный пакет...

- Так какой сегодня день? - спросила уставшая от уборки Асгар через несколько часов. Все втроем они развалившись сидели на диване в гостинной и смотрели какую-то новогоднюю передачку.
- 1ое января, - сказала Оля.
- Логично, - после паузы добавил он.
Дурацкая песня известного попсового исполнителя потонула в дружном хохоте.


Мудрость - великий дар...
Только, наверное, иногда
скучно быть мудрым...

Настроение сейчас - уже почти конец мучебы)

Музыка, от которой дрожишь всем телом; поэзия, которая как вода наполняет пустой сосуд; рассказ, порождающий в мозге вихри ярких искрящихся образов; танец, на который нельзя смотреть спокойно; картина, краски которой погружают в иной мир... Что-то в этом есть, пожалуй)

Настроение сейчас - застрели мне лодочник...

У меня плохое предчувствие...
Если хочешь, можешь забрать всех. Всех их. И мне плевать, прочтешь ты или нет. Ты знаешь, о чем я. Сама меня в этом любила обвинять. Забирай. Они нужны мне. Поэтому забирай. Всех, всех до одного.
Я параноик и все равно сдохну. Раньше, позже - плевать. Мне все все равно. Так сложилось.
В моем возрасте нельзя быть такой глупой.
Я слишком рано начала. И сейчас это не для меня. Мне НЕ нужны кирпичи на ногах! Мне НУЖЕН мыльный пузырь иллюзий! Которые все так любят разрушать. Воздушные замки, которые с трепетом сооружаю...
Без меня меньше проблем, правда? Легче, да? Еще скажи, что нет. Я никогда не поверю... Впрочем, ты никогда и не скажешь...

Странно... Очень странно... Стебусь над всем и всеми... Мило... Видать перечиталь сегодня приколов...
теперь пойду дальше читать фэнтези..
кстати! давайте проведем эксперимент? давайте вы все на меня забьете? ну скажем на месяц? все-все! никто не будет писать, никто не будет комментить, все будут игнорить? как вам мысль?))) а? мне просто интересно, через сколько мне станет плохо? через сколько меня начнет ломать? через сколько будет очередная попытка свести счеты с жизнью? через сколько я перестану загоняться? через сколько я перестану прятаться? через сколько?!

[467x699]
Настроение сейчас - УРЯ! КОЛДУН ИЗКЛАНА СМЕРТИ!!!!

Советую прочитать пару предыдущих частей ибо это продолжение и после сстолького времени вряд ли кто-либо что-либо помнит


Он медленно убирает руку от ее подбородка и берет ее за руку. Вдруг выпремляется и резким движением поднимает ее на ноги. Она оказывается спиной к нему. Он проводит левой рукой от ее талии, чуть задев пальцами грудь, до бедра. Вдруг начинает звучать музыка, она поворачивается лицом к нему и они начинают танцевать...

[b]Из кальян-бара они вышли не в самом лучшем расположении духа. После трех часов общения с Ваней мало кто был бы в хорошем расположении духа.
- Немудрено, что его дочь смылась от него! - в сердцах воскликнула она уже на автобусной остановке. Он одарил ее хмурым взглядом и всякое желание даже вспоминать об Иване улетучилось. Наконец подошел автобус. Она умудрилась устроиться на сиденьи, а он встал рядом с ней и ничего не видящим взглядом уставился в окно. Ей было неловко с ним рядом, когда он находился в таком состянии.

На встрече с Ваней беды не закончились, а только начинались...
Не проехав и трех остановок, автобус остановился и дальше ехать в ближайшие пятнадцать минут похоже не собирался. С диким матом из кабины вылетел водитель. Непостижимым для всех образом заднее правое колесо автобуса было проколото. Старушки скрипя и пыхтя вылазили из салона с причитаниями и проклятьями на всех, начиная от неумехи-водителя и заканчивая новой пенсионной реформой.
Он и она тоже вышли из автобуса и отправились пешком. Куда они идут она не имела понятия. Об этом знал только он.
С каждым шагом он все больше и больше хмурился и шел все быстрее и быстрее. Она уже едва поспевала за ним. И тут...

Среди разношерстной толпы интелигентных и не очень людей впереди, ярко выделялась одна девушка. Ворчливые бабульки из автобуса пожалуй назвали бы ее "страх Господень".
Девушка была в длинном черном кожанном плаще, черных же джинсах и стилах-двадцатке. Тоже черных. Черная рубашка ее с белыми полосками интересно гармонировала с черным поясом с внушительной бело-черной пряжкой. Ошейник с длинными шипами придавал образу еще большую агрессивность. Девушка была, надо сказать, фигуристая. Обладательница светлой кожи и темных, почти черных, коротких волос. Глаз не было видно из-за темных очков. Но само выражение лица говорило об огромной злобе, выплескивающейся из этого молодого организма.
Девушка быстро шагала прямо на него. Они остановились всего в сантиметре друг от друга. Она грудью уперлась в его грудь.
- Может поздороваешься? - с легким раздражением в голосе спросила она, поднимая взгляд на его глаза. Она была незначительно ниже его.
- Здравствуй, - тоже с легким раздражением ответил он.
Похоже, этой внезапной встрече была удивлена только Оля.
- Что ты здесь делаешь? - спросил он уже без эмоций.
- Иду, а что, нельзя? - огрзнулась в ответ девушка.
Он не ответил. Она ухмыльнулась и смерила Олю взглядом из под темных очков. Ее аж передернуло от этого взгляда. А девушка ухмыльнулась шире и снова посмотрела на него.
- Раз уж встретились, может поговорим?
- Поговорим, - ответил он.
Девушка развернулась и бросив короткое "За мной!" двинулась к пешеходному переходу.
- Пойдем, - он потянул Олю за руку. Ей ничего не оставалось, как только пойти за ним. Она была поражена, ведь на ее памяти еще никто не осмеливался вести себя ТАК с ним. Вернее, он никому этого не позволял.
Оля не помнила, как они оказались в Мариинском Парке. Девушка решительно шла вперед и все, кто проходил мимо нее, провожали ее долгим взглядом. Он шел за ней и тащил Олю за руку. Девушка замедлила шаг возле двух рядом стоящих лавочек. Неожиданно легко она схватила одну из них за край и поставила паралельно другой. Потом села на лавку и демонстративно закинула ноги на другую. Он сел рядом с ее ногами, Оля же умостилась на краюшке лавочки подальше от девушки, которая уже доставала сигареты и кошелек.
- Купи портвейн, - сказала она и кинула деньги ему. Он поймал чуть было не унесенную ветром бумажку и молча отправился исполнять поручение. Оля осталась сидеть и лишь проводила его глазами. Намечалось не очень приятное знакомство.
А девушка тем временем закурила. Зажигалку она хранила в очень оригинальном месте: на серебрянной цепочке на шее. Цепочка уходила в недра глубокого выреза черной рубашки. В отличии от него, девушка затягивалась с явным удовольствием. Создавалось такое впечатление, будто она не курила уже черт знает сколько. Ловким движением она сняла с себя очки и положила их во внутренний карман пальто, к сигаретам. Глаза у нее оказались темно-карими.
- Ну и как тебя зовут? - спросила девушка, вперив почти злобный взгляд в Олю.
Что-то подсказывало ей, что лучше ответить хамке.
- Оля, - сказала она, выдерживая взгляд.
- Мило, мило, - Читать далее...

Настроение сейчас - омг... завтра мну будет целый деньв Актовом зале...

Я: Посмотри на это волосатое существо с гитарой
Ксюха: Где?
Я: Да вот же!
Ксюха: А, вижу. Ужос.
Я: Не, пиздец.
*пауза*
Я: Наверное, все пиздецы такие: мокрые, скользкие и волосатые.

Настя: Делай это, только не там, где ты делаешь, а там, где я подумала, и делай не мне, а тому, о ком я подумала, и делай не это, а то, о чем я думаю, а то, о чем я думаю - это ужас!!!

Л.О.: Если очень долго хочешь женщину - то очень долго будешь ее любить.

С.Ю.: Саша, почему ты молчишь и сидишь, как шланг?!

А.В.: Пишем "Великобритания". Кому нравится, тот пишет "Азербайджан".

А.В.: Ирландскую республиканскую армию еще называли фэн-шуй...

А.В.: Когда я смотрю на тебя, то я, как школьница, сбиваюсь.

Я: Они что, слепые?!
Николай: Они водители.

Юра: Девочку из деревни вытащить можно, а деревню из девочки - нет!

В.Н.: Почему в Питере 19го века все выходили на улицу в лохмотьях?
Я: ВВП низкое было

Егор: Все в Петербурге ходили полубешенные

В.О.: Апендицит вырезали - голова пострадала. Результат на лицо!

В.Н.: Не возбуждай меня без нужды!!!

В.О. Часть из вас уже отъехала (про список ученников)

Т.Л.: Осадком кто будет? Он - осадок!!! (на уроке химии)

Т.Л.: Мусор вас преследовал!

Егор: Держава - це щось...

Маслов: Я думаю, вы слышали эту басню. Во время Сталина она была распространена

Маслов: КТО еще относится к подзаконны актам?

Маслов: Президент ПРОВОДИЛСЯ

С.Ю.: Крылья, то есть руки...

С.Ю.: Обертаємо шию навколо своєї осі...

С.Ю.: Почерк, как курица-гриль левой задней лапой...

Юля: ...досточка верит...

Антон: екскурсоводка

Юра: сучасний час

С.Ю.: лапка женского пола (о животных)

Лиза: эта штучка... (о высоте на геометрии)

Я: а школа?
О.О.: Мы уже записали зоопарки!

Настя: кожанные курицы

Никита: люди страждаливід ГОРОДУ

Маслов: есть народы, которые сникерсуют?

Юля: По роду деятельности - тоже член

Маслов: Игор стає суверенною державою

Лиза: люди різних ФАКІВ (вместо ФАХІВ)

Саша: варяги - це хлiбороби

С.А.: Сначала была точка (на первом уроке алгебры в этом году)

С.А.: не прошло и полугода как Егор вышел в открытый космос

Инорь: что-то знают все, но что-то не знает никто!

Лиза: У снігурів велика червона пляма крові на грудях, це свідчить про те, що вони кінчали життя самогубством

О.О.: Пришла тематическая и дала дубиной по голове

О.О.: Чтоб заработала кофеварка ее не обязательно бросать об пол. Она-то заробатает... один-единственный раз в своей жизни.

О.О.: Она сказала "в вакууме" чтоб жилось легче!

О.О.: У нас есть три варианта ответа: да, нет и уммм...
Сява: Я думаю, что уммм...

О.О.: Лебедь умирающий! Воскрес и быстро записал домашнее задание!

О.О.: Вы слишком поумнели, значит все забыли

О.О.: Выгнан (фамилиё такое)! Не ежь бумажку! Она сделана из каки!

- Конь?
- Да, лошадка такая!

О.О.: Симпатичная энергия

Я: все нас хотят...
Маслов: давайте не будем!
Я: ... завоевать!

Маслов: увеличение ЧИНОВНИКОВ

Саша: заграбастание (вместо "Загарбання")

Маслов: Ви уявляєте, як селяни підстрибували від радості..? Перерва?

Юля: про Шевченка много врали ДО его жизни

Юра: теорема Архимеда (вместо "теорема Пифагора")

Антон: час за одну годину

Фил: я брал Ивана за "икс"
Я: где у Ивана "икс"?!

Манорык: у детей высокий уровень культуры и это нас гипнотизирует

А.В.: Если вы помните советские демонстрации (в наши-то 15 лет)

А.В.: рядом с ТАКОЙ МУЖЧИНОЙ!

А.В.: Второй Интернационал развалится в 10ом классе

А.В.: Юноша, который совершил удар с тупым звуком...

А.В.: Я не знаю фамилии...
Антон: Антон

Я (после зимних каникул): Честно, я умею писать! По крайней мере, по-русски...

В.Н.: Она БЫЛА МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК...

Толик: временно кусал

В.Н.: художественный труп

В.Н.: физически-то он живет, а его НЕТ...

Настя: предлодение сложное потому, что краснеют помидоры

О.В.: между частями в сложном предложении у нас... третья парта!

О.В.: мы не пишем это и это, ведь если мы пишем это, то это автоматически выбрасывается. так зачем это писать?!

О.Б.: слова еще пахнут

Настя: кожа под цвет глаз (ага, у него были зеленые глаза...)

Настя: подводные реки (вместо "подземные реки")

О.В.: там все через "г" (про Россию)

О.В.: Денис, скажи этому неучу все, что ты думаешь. Про предложение, не про неуча.

Кто-то из класса: це вид недоконаний!
О.В.: ТАК ДОКОНАЙТЕ ЙОГО!!!!

Таня: У вас тут осы!
С.А.: Это я такая сладкая...

Манорык: розповідять

Лиза: мы все живодеры! (конечно, иначе не подумаешь, ведь у нас в задаче вышло 66,6 мальчиков...)

С.А.: Вытерли - и дырки не осталось!!!

Юра: Что делать?
С.А.: Сделай целую девочку (гы, а количество девочек тоже вышло дробовое...)

Карина: корда-рекорда (вместо "книга рекордов")

С.А.: Письмо без головы

Коля: Парабола под осой

С.А.: вираз одягли в модуль, а потім повільно Читать далее...

Смотреть это видео

Мииило... съело мосск на равне с презентацией по теории коммуникации

Настроение сейчас - мне нужен дождь...

Завтра... Завтра ГБОБ. Делать вид, что не знаю, что ни к чему не причастен... Купить билет на него в конце-концов!

Может быть моей нежности хватит, и ты оживешь...

Выйти на балкон, нервно затянуться, выпусить дым в приоткрытое окно. И плевать, что кто-то увидит, плевать, что кто-то узнает. Надо менять что-то в этой жизни.

Может быть в сердце больное легче входят иголки?
Может быть это лекарство, до чего оно горькое!

Смывать горчицу в унитаз. Банку за банкой поглощает водопад днепровской воды. Я не люблю горчицу.

Весна, лето, осень, зима
Если ты не придешь, я сойду с ума...

И целовать, целовать твое фото. В губы. И писать заново странницы жизни. Строки, написанные красивым убористым, таким не моим почерком, тесняться друг к другу. Вырывать неудавшиеся экземпляры, пролистывать старые странницы заново, припоминая...

- Глядя на тебя, я ни за что бы не поверила, что ты не умеешь писать стихи...

И вслушиваться в два голоса близких и важных людей сквозь шум оживленного проспекта... Наслаждаться песней, нырять в глубины ее смысла, отыскивая интересные обороты и интерпритации. Глоток пива, затяжка... Я не курю...

Где же ты мое хрупкое счастье из самого тонкого в мире шелка?..

[700x525]

[500x637]
Настроение сейчас - мы так стремительно падаем вверх

Я таки решилась на это... Читайте, комментируйте.


Теперь на пляже больше не было холодно. Они сидели обнявшись и прижимаясь друг к другу. Он крепко ухватился за нее будто боялся, что она сейчас куда-то исчезнет. Они молчали, ведь слова здесь были не уместны. Она наконец-то снова смогла почувствовать себя хрупкой...

Она открыла глаза. Сон был таким ярким и таким незабываемым, что она приняла его за правду. Но светлая иллюзия рассыпалась в долю секунды: они не были вместе.
- Чудно, - подумала она. И принялась одеваться.
Он говорил по телефону.
- Да, хорошо... Сегодня... Обязательно... Я приеду... Да, конечно, как обычно... Цена?.. Ага, хорошо... До встречи...
Она вопросительно посмотрела на него. Он одарил ее своим обычным взглядом. Глаза говорили "Ничего в этом нет такого". Она поала плечами.
В этом и заключалась львиная доля понимания. Если один не хотел говорить, то другой не расспрашивал. Исключениями были те случаи, в которых разговор был необходим. Но исключения, как известно, только подтверждают правила.
Он закурил. Она поставила завтрак греться в микроволновку.
- Есть предложение сходить в кальян-бар сегодня, - глубокомысленно произнес он.
- Я за, - ответила она без эмоций. Этому она научилась от него: иногда могла оставаться абсолютно холодной. И была ему за это благодарна. И если раньше, когда оан только училась этому тяжелому исскуству у нее не всегда получалось выбирать моменты "холодности", то сейчас она была просто профессионалом. А он... а что он? Он всегда был одинаковый. По крайней мере, на первый взгляд.

- Ты знаешь, что кальян - это очень вредно? - спросил он, вдыхая очередную порцию дыма.
- Знаю, - ответила она и в свою очередь затянулась. Кальян на вине сегодня вызывал какое-то особое чувство, которое язык не поворачивался назвать "наслаждение", но это было что-то похожее.
- Тогда скажи мне, зачем мы его курим? - спросил он.
- Понятия не имею, - она пожала плечами.
- Однако, - молвил он и снова затянулся с легким отвращением на лице.
- И вообще, это ты предложил сюда прийти, - теперь была ее очередь затягиваться.
- Я помню, - ответил он и окинул взглядом помещение в турецком стиле.
- Тогда зачем спрашиваешь? - спросила она.
- Просто, - ответил он затягиваясь, - просто интересно, почему мы все время делаем что-то вредное для здоровья. Я иногда об этом думаю: зачем мы много курим, зачем мы много пьем, and etc.
Не успела она выразить свое мнение по этому поводу, как со словами "С...., ты что ли?" к ним подошел мужчина и хлопнул его по плечу.
- Да, Ваня, привет, - он пожал руку подошедшему и тот наградил его ослепительной улыбкой, над которой американские стоматологи бились не один месяц.
Он не сильно был рад этой встрече, но Ваня этого не заметил.
- Какая с тобой симпатичная девушка... - произнес последний, делая акцент на слове "девушка".
- Знакомься, Оля, это Иван, мой старый приятель, - ответил он снова затягиваюсь.
- Польщен, - ответил Ваня и поцеловал ей руку.
- А вы..? - Ваня неопределенно помахал кистями рук перед собой и посмотрел на нее, а потом на него.
- Нет, Ваня, мы не то, что ты подумал, - безразлично ответил он, но она знала, что вся эта ситуация ему неприятна. - Кстати, а как твоя жена поживает?
- Мы развелись три года назад, - улыбка Вани стала еще шире.
- Поздравляю, - все так же без малейшего намека на эмоции сказал он.
- Спасибо, - Ваня продолжал по-идиотски улыбаться.
- А что там дочка? - спросил он после небольшой паузы.
Улыбка Вани вмиг сгорела, будто сгорела стоваттная лампочка:
- Нашла себе какого-то парня.. как там это называется сейчас?.. Вечно в черном, мрачный такой, с длинными волосами, похоронное что-то слушает...
- Гот, - подсказала она.
- Да, гот, точно! - оживился Ваня. - Вот с этим готом своим, имя у ничего еще такое, как у этого гермафродитского певца из Германии...
- Тило Вульф. - Теперь подсказывал он.
- Да, Тило Вульф! - еще больше оживился Ваня, - у него так даже в паспорте написано. Вот и с этим своим готом они все время где-то пропадают. Я за нее волнуюсь.
- Готы безобидны, - сказала она, затягиваясь. - Пускай они выглядят агрессивно, но они воистину безобидны. Поверьте мне, Иван, я знаю.
- Да? - Ваня удивленно посмотрел на нее.
- Да, - ответила она, выпуская дым.

Все люди, в общем похожи
Страдают от одного и того же
От сомнений, от скуки быта
От простуды и от обиды

[412x699]
Настроение сейчас - болею

Она сидела на берегу моря и смотрела на черное небо. Уже было поздно и сейчас мало кто еще гулял у холодной воды.
А она очень любила там сидеть на берегу и смотреть на звезды. В ушах наушники с музыкой. Она потянулась за пачкой
сигарет. Неизменные слимки. Она зажала сигарету во рту и принялась искать зажигалку, которая всегда непонятным образом куда-то исчезала.

После концерта она с трудом натянула улыбку и раздала автографы. Даже фотографировалась с кем-то из фанатов. Все
было как в тумане. А потом она попросила у всех прощения и выскользнула из зала едва сдерживая слезы...

Тот же пляж. То же место. Так же после концерта. На котором его не было. Он сидел на холодном песке и курил сигарету за сигаретой вот уже вторую пачку. "Все возвращается..." Он знал, что именно так и будет. Что она любит. Он молчал. Он не знал, чего хочет. Он, наверно, боялся. Боялся прошлого и боялся будущего... У него дрожали руки.
Он знал, что она придет...

Она увидела его издалека. Сейчас был уже поздний час и пляж пустовал. И его фигура отчетливо выделялась на фоне лунной дорожки на море. Она остановилась. Безумно хотелось побежать к нему. Она медленно закрыла глаза. Казалось, душа и сердце были разорваны на мелкие кусочки и развеяны над этим морем. Она знала, что он знает, что она тут. Но не знала, каких ему усилий стоило оставаться на месте. Ноги сами понесли ее к нему. Она остановилась в двух шагах от него.
- З... зачем? - срывающимся голосом спросила она.
Он медленно встал и повернулся к ней.
- Зачем?! - уже закричала она. - Зачем ты это делаешь? Ты же знаешь, что я тебя люблю, ты всегда это знал! И ты знаешь, что каждую секунду я влюбляюсь в тебя еще больше, ты все знаешь! Зачем ты меня мучишь? Зачем ты волнуешь мою душу?
- Успокойся... - едва слышно прошептал он. Эти слова взбесили ее еще больше.
- Тебе плевать на мои чувства, да..? Тебе плевать... Ты так спокоен... - у нее по щекам одна за другой катились слезы.
- Тебе просто все равно. Тебе все все равно... Прощай... Я не могу так больше. После твоего дня рождения, я... - она шаг за шагом отступала назад.
Он просто стоял и просто смотрел, как она уходит. Навсегда.
- Стой! - она во второй раз в жизни слышала, как у него дрожит голос.
Она снова повернулась к нему.
- Чего ты еще хочешь от меня?! - кричала она. Он медленно шел ней.
- Не прикасайся ко мне! - вопила она и пыталась отбиться от его рук. Безуспешно. Он силой прижал ее к себе.
- Зачем ты это делаешь, зачем? - она без сил обвисла в его руках.
- Я... я боюсь... - тихо и медленно произнес он. Она резко подняла взгляд на его лицо. Ни один мускул на нем не выдавал волнения. Только глаза... Безумный потерянный взгляд загнанного зверя...
- Боишься...
Все теперь встало на свои места.
- Боишься? Кого, чего?!
- Того, что история циклична...
- Ты трус, ты слышишь? Ты просто трус! Ты боишься попробовать! Ты боишься нового! Ты, ты... - она уже даже не знала, что ей сказать.
- Я люблю тебя. С тех самых пор, как я услышал твой голос, я не мог больше его забыть. Я всеми правдами и неправдами попадал на ваши концерты. Я собирал твои автографы и фотографии чтоб потом часами рассматривать их и вспоминать по минутам твою улыбку. Я завешивал стены плакатами с твоим изображением и газетными вырезками с твоими фото... - он говорил медленно и тихо, как будто каждое слово давалось ему с трудом. По его щекам медленно, как в замедленной съемке, текли слезы.
- Тогда почему за 4 года ты ни разу ничего не сказал?! Почему даже никак не намекнул?! Почему ты ничего не сделал?! Почему?! Почему?! ПОЧЕМУ?! - кричала она и заламывала руки.
- Потому что я не переживу второй раз... Ты стала слишком дорога для меня... - просто ответил он.
Она остановилась. Он рухнул на колени и уставился взглядом в песок.
- Пожалуйста, будь моим смыслом... - тихо-тихо попросил он. Она опустилась на колени рядом с ним.
- Буду, - пообещала она и мягко поцеловала.

Пожалуйста, не сгорай...
Ведь кто-то же должен гореть...
За углом начинается Рай
Нужно только чуть-чуть потерпеть
Шагни обратно за край...
Тебе рано еще сгорать...
За углом начинается Рай
Нужно только чуть-чуть
Подождать...
Пожалуйста, не сгорай
Спаси все, что можно спасти
Прости все, что можно простить
И иди, пока можешь идти
Шагни обратно за край...
За углом начинается Рай...

[465x699]
Любит - не любит - любит - не любит...
Она сидела на качели с ромашкой в руках. Качеля была настолько высокой, что ее симпатичные высокие кеды с красными
шнурками не доставали до земли и она смешно мотала ногами.
Любит - не любит - любит - не любит...

Он лежал на кровати закинув руки за голову. Он даже не курил чтоб не разбудить ее. Она крепко спала обняв его за
талию. Ее голова лежала на его животе, а ноги были почти на подушке. Он лежал и смотрел на потолок. По нему
пробегали световые полосы. Он слушал звуки улицы. У кого-то играло радио, был слышен звук едущих мимо машин.
Ему очень сильно хотелось курить и он даже мог дотянуться до сигарет. Но она спит. Завтра концерт, ей надо хорошо
выспаться...

Когда она проснулась, его в кровати уже не было. Она потянулась. Как только она выскользнула из под одеяла в ванную, квартиру наполнили звуки ее песен. Он был знаком с историей создания чуть ли не всех ее песен и каждую из них любил по-своему. И сейчас он стоял в фартуке, готовил сытный завтрак и пел...
За завтраком она периодически отрывалась от тарелки и с закрытыми глазами повторяла руками свои клавишные партии. Он же не обращал на это никакого внимания. Но когда он уже доел, а у нее на тарелке оставалось больше половины, то он не выдержал:
- Поешь нормально, а? А то сил петь не будет!
- Да-да, конечно... - она принялась торопливо есть.
- У тебя каждый раз как первый... - сказал он, наблюдая за ней.
Она кивнула потому как рот был полон вареной картошки.

Как обычно весь день прошел на сцене. Все участники группы безумно волновались. Он сидел посреди первого ряда с камерой и бесстрастно исполнял свою работу фотографа. Периодически устраивали перекур.
... Она начала играть одну из песен про любовь. Он сидел и смотрел на нее неотрывно одними губами повторяя текст. Последний аккорд... Она посмотрела на него и улыбнулась. Он и сам не заметил, как улыбнулся в ответ...

Последние приготовления... Еще 10 минут - и публика начнет заходить в зал. Они стоят обнявшись. Он всегда обнимает ее перед концертом. Она смотрит ему в глаза. Сейчас взгляд у него добрый и нежный. И глаза чуть желтее, чем обычно. Он чуть-чуть улыбнулся. И она не сдержалась... Она не могла забыть вкуса того безумного поцелуя. И как будто прорвало плотину... Она поднялась на носочки и коснулась губами его губ. Он ответил на поцелуй... Группа уже выходила на сцену, а она не могла оторваться от него... Публика аплодировала. А они целовались за кулисами... Надо было как-то спасать ситуацию. Вторая вокалистка позвала ее в микрофон. Она с трудом оторвалась от него, прошептала "Люблю" и выскользнула из его объятий на сцену. Сейчас ей было плевать, что помада на губах полустерта, что выглядит она абсолютно безумно... Она была счастлива сейчас!
Она никогда не играла так хорошо, как сегодня. Публика ликовала. А она боялась поднять взгляд на зал и увидеть его... ведь она знала, что если увидит его, то потеряется... И вот, в середине концерта, она решилась посмотреть. Его не было перед сценой. Ее глаза быстро обежали зал. Его не было там. Она совсем потерялась, улыбка неровно сползла с лица. Его не было в зале... Внутри будто что-то оборвало. Она забыла, что она на сцене, что сейчас концерт, что надо петь и играть. Она потерянным взглядом смотрела в зал, надеясь, что он просто ускользнул от ее взгляда, что он тут... Но его не было... Лица слушателей сжались. Повисла тишина. Все почувствовали, что произошло что-то ужасное.
Надо было снова спасать ситуацию. И вторая вокалистка начала играть другую песню. Группа моментально подстроилась под нее. Она тоже опомнилась и принялась играть свою партию. Из глаз текли слезы...

Я хочу быть стеной
В чёрством мире, где всё понятно.
Что ты сделал со мной?
Верни всё обратно.

[350x255]
Настроение сейчас - странное

- Улыбнись! - воскликнула она.
- Не хочу, - мрачно ответил он.
- Улыбнись! - еще раз воскликнула она.
- Зачем?
- Ты ведь так красиво улыбаешься... Улыбнись... - она смотрела ему в глаза и он видел в ее глазах искренейшее желание увидеть его улыбку.
Он улыбнулся...

В дверь позвонили. Он открыл. На пороге стояли две молоденьких девушки в футболках с изображениями ее группы. Они несказанно удивились тому, что открыл им он. Тем более, он был только в шортах.
- Оооо... А это здесь живет О..?
- Нет, не здесь, - он захлопнул дверь прям перед их носами.
- Кто там? - спросила она из спальни.
- Фанатки, - ответил он и пошел готовить завтрак на кухню.
- И как они отреагировали на полуголого тебя? - спросила она, входя в кухню и одновременно собирая волосы в хвост.
- Вот так, - он на секунду отвернулся от открытого холодильника и изобразил на лице выражение благоговейного удивления, смешанного с щенячим восторгом. Она засмеялась. Даже он слегка улыбнулся.

Сказать "он не любил шоппинг" было ничего не сказать: он НЕНАВИДЕЛ шоппинг. И сейчас с выражением еще большего отвращения сидел на стуле в каком-то бутике в центре города пока она носилась туда сюда, выбирая шмотки. Он знал, что надо раз в пару месяцев потратить один день на это противное дело чтоб потом расслабиться до следущего "сеанса". Он даже мысленно не прикидывал, с какой суммой придется ей расстаться сегодня. Именно ей, ибо он ее шоппинг не оплачивал. Он просто не понимал, зачем это надо. К магазинам он никаких чувств не испытывал. Он был к ним безразличен.
- Как тебе это? А это? Правда, это мне идет? - вопрошала она и крутилась возле зеркала.
- Отвратительно, - отвечал он на все вопросы. Каждый час они выходили на улицу чтоб он мог расслабиться и покурить. Она с восхищением рассказывала ему о каких-то шмотках, он слушал и кивал. Потом они снова отправлялись по магазинам.
Рядом с ней у зеркала крутилась умопомрачительная брюнетка. Она слегка засмущалась. А он бесстрастно наблюдал за ними обоими. Через пару минут брюнетка принялась кртутиться вокруг него. Он провожал ее взглядом. Ей стало не хорошо: она никогда не видела, как он смотрит на других девушек.
- Маладой человек! Юнаша! - протянула брюнетка. - Как вы думаете, мне идет эта кофтачка?
Она была оскорблена до глубины души. Но еще больше ее оскорбило то, что он встал и подошел к этой брюнетке. Он встал за ее спиной и посмотрел в зеркало. На нее.
- Хм... У тебя ненастоящая грудь, слишком большая задница, накладные ресницы, несколько подтяжек и ты крашеная. От-вра-ти-тель-но! - безразличным тоном сказал он. Она прыснула, а брюнетка унеслась, будто ее и не было.
- Пойдем! - потащил он ее за руку.

В тот день она так ничего и не купила. Они пошли гулять в парк. Она смеялась над его словами и выражением лица брюнетки, а он сказал всего одно предложение: "Просто безмозглая старая кошка, которая думает, что похожа на Мисс Вселенную", хотя ему явно нравилась его реплика в магазине.

Вечер заканчивался почти привычно: обрыв возле исторического, прохладная земля и ее голова на его плече. Он курит сигарету за сигаретой.
Ей иногда страшно смотреть, как за сутки он курит 3-4 пачки...
- Зачем ты так много куришь? - спросила она когда-то.
- Я просто должен от чего-то зависеть...

Ты - мой самый несбыточный сон

[412x699]
Настроение сейчас - пишу новый рассказ


- Ты не сердишься? - спросила она.
Он покачал головой и чуть прищурился из-за выглянувшего солнца.
Они сидели на обрыве рядом с историческим музеем. Рядом культурно отдыхали готы. Они не трогали эту странную парочку, они к ним привыкли. К тому же, он, похоже, водил дружбу с многими из них.
- Это хорошо, - она положила голову ему на плече. Он улыбнулся одними глазами и снова с легким отвращением затянулся...

... Комнату наполнял ее голос. Она была порядком пьяна и пела песни. Он пил свое виски молча, полулежа на диване. Почему-то его ничего из алкоголя не брало. А если и брало - никто об этом не знал. А вот она пьянела достаточно быстро. И иногда ему даже приходилось успокаивать ее. Но это было редко: она много не пила, ибо быстро пьянела. Но сегодня был повод: его день рождения. Последние 4 года они отмечали его только вдвоем, у него дома. И каждый раз она напивалась. И каждый раз пела песни. Иногда даже свои.
"Я устал, хочу любви! Да так, чтоб навек!" - в тысячный раз выводила она запутывающимcя языком и скакала по комнате, пытаясь вспомнить остальной текст услышанной на радио песни. Он наблюдал за ее буйным помешательством с сигаретой во рту. Он курил еще больше обычного в свой день рождения.
" А ты паришь секс!" - наконец вспомнила она и почти пропела ему в лицо.
- Я ничего не парю, - сказал он безразличным тоном и еще раз затянулся. Сегодня он курил папиросы. Ибо сегодня был его день рождения.
- Ой, прости! - воскликнула она, закрыла ладонью рот и пьяно захихикала.
- Ты пьяна... - медленно сказал он.
- Да! Я пьяна и я этим горжусь! - она попыталась сделать гордый вид, но у нее плохо получилось.
- Ты пьяна... - повторил он.
Она ничего не сказала и попробовала забрать бутылку виски у него из рук. Он отодвинул напиток подальше от ее рук. Она потянулась за ним и в итоге упала за диван. Он заглянул за спинку дивана чтоб посмотреть, не сломала ли она себе шею. Она находилась в очень смешной позе: попой вверх. Если бы она умела ругаться, то она бы наверное ругалась. Но ругаться она особо не умела, а даже если бы и умела, то он бы быстро вытряс из нее плохие слова. Он даже себе разрешал ругаться лишь в исключительных случаях. А сейчас случай был вполне обычный: она была пьяна и находилась в непонятной позе за диваном в его комнате. Она как-то умудрилась привести себя в нормальное положение.
- Ты пить больше сегодня не будешь, - сказал он, выпуская клубы вонючего дыма.
- Кто тебе такое сказал? - возмущенно спросила она.
- Я, - просто ответил он и приложился к бутылке. Она попыталась забрать у него бутылку снова, но у нее не вышло.
- Не будешь, я сказал.
- Я буду пить! Я хочу пить! А если ты не дашь мне бутылку, то...
- То что? - спросил он, в упор глядя на нее.
- То я тебя поцелую, - сказала она.
Он секунду смотрел ей в глаза непонимающим взглядом, будто не знал значения слова "поцелуй", а потом разразился громким смехом. Она никогда не слышала, чтоб он так смеялся.
- Чего ты смеешься? Ты мне не веришь? - вопрошала она, а он все смеялся и смеялся с папиросой во рту и с бутылкой виски в левой руке. Правой он утирал слезы.
- Не верю.
Она была поражена.
- А вот и поцелую! - уже уверенно сказала она.
- Неа, - он запрокинул голову за спинку дивана, чтоб видеть ее глаза и улыбался ей в лицо. Он чертовски обаятельно улыбался и в его глазах плясали чертики. От этого его хотелось поцеловать еще больше.
- Поцелую, - сказала она почти трезвым голосом.
- Неа.
- Поцелую, если не дашь бутылку.
- Не дам. - Ему было даже интересно, выполнит ли она свою "угрозу".
- Поцелую, - еще раз сказала она.
Не успел он снова сказать "Нет", как она действительно впилась в его губы своими губами. Он ответил на поцелуй. Она даже не удивилась, хотя следовало бы. В левой руке он все еще держал бутылку, а правой, прямо вместе с папиросой, коснулся ее щеки, потом шеи. Виски выпало из его руки и разлилось по и без того грязному ковру, тлеющий конец сигареты почти касался ее волос, а они все продолжали целоваться...
И вот запахло палеными волосами. Она резко отринула от него и попыталась на ощупь найти место возгорания. Руки плохо слушались ее и она никак не могла этого сделать. Он поднял с пола бутылку виски и плеснул ей на голову. Волосы больше не горели, но теперь ее внешний вид не поддавался никакому описанию. Она приблизительно прикинула, что творится с ее волосами, и громко засмеялась. Он тоже смеялся. Он даже успел перестать хохотать и пару раз затянуться, а она все еще ржала, как пьяная лошадь. Он докурил папиросу и отбросил ее в сторону, а она все еще не могла успокоиться. Он перескочил через спинку дивана и оказался перед ней на коленях прямо в луже виски и схватил ее лицо двумя руками. Он тут же перестала смеяться, но глупая улыбка Читать далее...

[699x419]
... Он открыл шкаф и принялся в нем копаться. В конце-концов он нашел два больших прозрачных пакета. В обоих лежали вещи. Только в первом - красивые костюмы и дорогие рубашки, а во втором - мрачные футболки и черные кожанные брюки. Он подумал секунду и достал второй.
Через 10 минут он уже смотрел на себя в зеркало. Футболка Металлики, кожанные брюки, пояс с тяжелой пряжкой Харлей Дэвидсон, несколько браслетов с шипами-заклепками, ошейник... Сегодня будет тяжелый день...

... Она смотрела старые концертные фото группы. Вспоминала.... Черт возьми, ведь так много воды утекло с тех пор... Состав группы несколько раз изменился... только он все такой же, как и 4 года назад. Иногда казалось, что и он другой. А он все так же ставил свой штатив и камеру. Когда он фотографирует, он становится собой. Тем настоящим человеком, которым он был до всего этого... У него глаза начинают блестеть, он улыбается... Он безумно обаятельно улыбается... А ведь он и сейчас мог быть таким, если бы не...

... Это был первый раз, когда она осталась одна у него в квартире.
По сути, каждый жил своей жизнью. Ей иногда надо было побыть одной или там отправится на какой девишник. Он знал большинство ее друзей. Потому что почти всегда был рядом. Она не знала никого. Впрочем, их наверно и не было. Он просто иногда исчезал. Но всегда появлялся во время, секунда в секунду. Иногда ей казалось, что это что-то волшебное. Но нет, он был человеком не больше нее.
Ключи от его квартиры появились у нее через полгода интенсивного общения. Еще через пару месяцев она и случайно оказалась одна у него в квартире. Она пришла к нему, а его не было дома. Сначала она подумывала уйти, но время было позднее. И она решила остаться. Уже посмотрела телевизор, уже от нечего делать даже подмела. Попробовала поспать, а сон все не шел... И тут ее взгляд наткнулся на корешок книги с непонятным названием. Но полка была чуть выше, чем могла дотянуться ее рука. И она поднялась на носочки. Книгу она достала, но ей на голову упал другой тяжелый фолиант, да так упал, что аж искры посыпались. Фолиант оказался на полу, раскрытый почти посередине. Это был фотоальбом. Она присмотрелась к фоткам и своим глазам не поверила... Она увидела его. Он смеялся. Рядом с ним была девушка. Симпатичная девушка. Она принялась изучать фотоальбом с опаской и увидела другого его. Веселого, улыбчивого, раскованного, открытого. Таким он ей нравился намного больше. На одной из фото она увидела в его руках видеокамеру. Старую-престарую. Подпись: 1991 год. 13 лет назад... У него другой стиль в одежде, другой стиль в прическе... Черная кожа и блестящий металл очень ему шли. И тугой пучек черных, как смоль, волос, заплетенных в хвост. Она впервые видела его небритым. Ему это тоже шло. Он обнимал эту девушку... Он ее любил и она его тоже, это было видно в их глазах...
Фотоальбом закончился. Нет, это был не конец его счастья. Она снова посмотрела на полку. Там был еще один фотоальбом. Она достала и его. Тут уже были другие фото: черная кожа сменилась на деловые костюмы, волосы до плечей заметно укоротились, в облике появилась солидность... а на руке: обручальное кольцо. На фото все еще счастье, но у нее в груди заворочался нехороший комок: плохое предчувствие. Скоро все должно было закончиться... На последних фото в альбоме появился третий персонаж: маленький мальчик... Подпись на последней фотке гласила: октябрь 1995... Больше фотоальбомов не было...
Она знала, что тогда, в октябре 95го случилось что-то ужасное... Она принялась искать кассеты или что-то такое. Видео не было...
Тогда она снова вернулась к фоткам. Раз за разом просматривала все фотки... Из головы не выходил образ маленького темноволосого мальчика... Его сына...

Он вернулся домой через час. Ее куртка сразу привлекла его внимание. Значит, она тут. Она зашел в комнату и увидел, что она спит на диване. На животе лежала открытая книга. О подошел ближе и взял книгу. Это был фотоальбом. Он выскользнул из его дрогнувших рук и упал на пол. Она резко проснулась и увидела его. Он смотрел на нее каким-то безумным взглядом. Он вообще выглядел странно-непривычно в черной коже.
- Зачем..? - одними губами сказал он.
- Прости! Я не хотела, я просто хотела достать книгу, а он упал и открылся и я увидела тебя и... - она вскочила и принялась оправдываться. Сна больше не было ни в одном глазу.
- Замолчи... - он поднял альбом и положил его на стол. Потом сел на диван и обхватил голову руками. Шипы браслетов едва ли не касались его кожи. Она осторожно села рядом.
- Хочешь, чтоб я тебе все рассказал? - спросил он и достал сигарету.
Она не ответила. И он начал рассказывать. Он все говорил и говорил. Говорил о том, как они познакомились, о том, как гуляли вместе, как признался ей в любви, как сделал предложение.. .говорил о свадьбе, о новой интересной работе, о сыне... Читать далее...

[700x525]
... Он сидел на крыше многоэтажки и свесил ноги вниз. Ветер развевал его волосы, а особо сильные порывы обещали сбросить его вниз, если он не уберется. Но все не выполняли своих угроз. Он достал сигарету и зажигалку. Подкурил, с отвращением затянулся. Он любил эту многоэтажку и часто приходил туда. С крыши открывался прекрасный вид! У него есть сотни и сотни фотографий этого места. Сюда он приходил, когда ему плохо и когда хорошо. Отсюда он чуть не спрыгнул в свое время. Сейчас уже сложно было вспомнить, что же остановило его тогда. Время все таки властно еще над человеком как бы он этого не хотел...

Она ехала в автобусе. Она была в темных очках чтоб ее не узнали фанаты. Ибо если бы ее узнали фанаты, то она бы до конца дня от них не отделалась. А ей надо было на репетицию группы. Она могла поймать такси, но сегодня ей хотелось прокатиться на автобусе. Просто так. Она любила погружаться в человеческое общество с головой. Иногда. Вот и сегодня она ехала в автобусе. Она сидела на одном из одноместных сидений и глядела в окно. Вот по улице прошел парень в такой же куртке, как у него. И ее мысли тут же переключились на него. Она часто вспоминала, как оин познакомились. Почти каждый день...

... Это был один из первых концертов группы в Киеве. Конец января 2001 года...
Они впервые давали автографы киевской публике... Он попросил автограф одним из последних. Пока она подписывала билет, он смотрел на нее не моргая. Она чувствовала взгляд. Отдавая ему билет, она глянула в его глаза. Он улыбнулся одними глазами... Она забыла о нем через неделю.
Но он был на следущем концерте в Одессе, и на следущем в Николаеве, и на следущем снова в Одессе... Она все дольше и дольше помнила о нем после концертов. Потом она просто ждала его...
Как-то в 2003ем она гуляла по Киеву. И хотела закурить, а зажигалка снова запропастилась невесть куда. И рядом с ней, как из ниоткуда, возникла его рука с зажигалкой. Она почти не удивилась. Они еще полдня и полночи гуляли в тот день. Она узнала, как его зовут. Но это было совсем не важно. Как она узнала уже позднее, его никогда не надо было звать, он всегда сам приходил, когда особенно был нужен. В тот день они много выпили. За знакомство. Его губы были за миллиметр от ее губ... Но она отвернулась. И тогда он единственный раз попросил у нее прощения. И она простила. Потому что он был особенный..

Сейчас на дворе уже 2007ой. Они знакомы 4 года. Но такое чувство, что знакомы вечно. А может, так и есть? Иногда они говорили об этом. Несколько раз она сказала, что ей кажется, что они были знакомы в прошлой жизни. Он сказал "Возможно". Еще несколько раз она безумно корила себя за то, что не дала тогда себя поцеловать. "Впрочем, может это и к лучшему? Так у меня есть друг... настоящий друг, защитник... Тот, кто всегда рядом." - часто думала она. А может быть, он мог бы стать ее счастьем... Но этого до сих пор не случилось.

Она даже не знала, сколько ему лет. А разве это важно? Нет. Он тоже не знал, сколько ей. А если и знал, то не говорил. Они просто поздравляли друг друга с днем рождения и просто могли неделями жить друг у друга. Или могли вместе рвануть куда-то неизвестно куда. И ей всегда было с ним спокойно. Ей было очень неловко, когда его не было рядом. Она просто привыкла к тому, что он всегда под боком. Ну или за спиной. Когда они были вместе, они не так уж часто говорили. Они могли просто часами молча курить или пить пиво. А впечатления были, как будто это был лучший разговор за всю жизнь. он ездил с группой на все концерты. Только в поезде он ехал за свои деньги. И вместе с немногочисленным мужским коллективом группы не давал доступа к остальным музыкантам. Все привыкли к тому, что он всегда с ними и к их странным отношениям. На концертах он нередко пристраивался под сценой со штативом и камерой и делал эксклюзивные фото. А потом ими пестрили все возможные печатные издания.
На всех интервью были вопросы о нем. Она игнорировала их. Их истинные отношения оставались под покровом тайны (впрочем, как и его внешность) уже 4 года. Она смеясь показывала ему статьи в журналах и газетах о том, каким его видят люди, а он не ленился отыскивать для нее такие статьи в Интернете. Они просто знали, что если она скажет "друг" журналистам, то все поймут превратно. А им это не нужно...

Фанаты их часто видели вместе. И очень многие были твердо уверены в том, что они... спят, встречаются, назовите, как хотите! Но нет, они были друзьями. А дружба важнее, чем любовь. Это знали обое.

Когда тебя нет, мне кажется я умру
Когда ты есть, я хочу бежать
Прятаться и выжидать, непонятно чего
Как-будто не я и не здесь, и ты не ты
Так бывает когда ты есть
Но все теряет когда тебя нет
Вкус, аромат и цвет

[699x535]
... Он подходит все ближе и ближе... Он весь в черном: черный костюм, черная рубашка, черный галстук, черные туфли с длинными носками. Он улыбается. Он так редко улыбается! Его улыбка так красива... И он улыбается ей! Он теперь совсем близко. Она сидит на полу и смотрит на него. На ней красное платье с глубоким вырезом. Он наклоняется и правой рукой берет ее за подбородок. Он в упор смотрит в ее глаза. Она ничего не может прочесть в его взгляде. Он все ближе и ближе...


Электричка неслась вперед, в пелену мягкого снега. Она, свернувшись калачиком, дремала на лавке электрички. Ее голова была на его коленях. Он укрыл ее своей курткой так, что из под нее выглядывали только ее голова и кожанные сапоги на невысоком каблуке. Она во сне двумя руками обняла его ногу. Он сидел облакотившись спиной на лавку. Правая его рука лежала на ней, а в левой он держал стаканчик "Нескафе" с горячей бурдой цвета грязи на дороге. Он пил ее собственно лишь потому, что она была горячая. Эта бурда в пластиковом стаканчике покачивалась в такт стуку колес электрички. Ему было чуть прохладно без куртки, но серо-белый свитер из непонятного материала производства Страны Восходящего Солнца не так уж плохо грел. Просто он отдал ей свою куртку, ведь в электричке по непонятной причине было не слишком тепло, а ей болеть было нельзя, ведь она поет.

Они ездили в лес на окраине соседней области. Там было много снега и вообще очень красиво. Они пили крепкое вино, ели пирожки и играли в снежки. В Киев везли красивые фотки заснеженого леса. Вообще удивительно, что в этом году снега выпало так много.
Она вдруг подняла голову и сонно оглянулась.
- Спи, мы еще не приехали, - сказал он и она снова положила голову ему на колени. Она спала уже несоколько часов, ведь встать им пришлось рано. А сейчас была уже почти ночь и в электричке было мало людей.
Когда они приехали он не стал ее будить. Он просто очень аккуратно завернул ее в свою куртку и взял на руки. Он поехал на первой же попавшейся машине, а она все так же спала у него на руках, прижимаясь к мягкому теплому свитеру.

Проснулась она следующим утром. У него дома. На его кровати. В его рубашке. Ее одежда была сложена на стуле у кровати. Она так крепко спала, что не заметила, как он ее переодел. От этой мысли она бы покраснела, если бы умела. Но краснеть она могла только при большом внутреннем желании это сделать и для приличия. Они были так давно знакомы, что сам факт ее просыпания в его рубашке и на его кровати уже никого не смущал. С кухни едва слышно доносились звуки. Он смотрел телевизор. Она потянулась и вылезла из под теплого одеяла.
Его квартирка была не большой и чисто холостяцкой. Он умудрялся как-то следить за чистотой, хотя иногда его месяцами не было дома. Она прошла через маленький корридорчик и заглянула на кухню. Он сидел на стуле перед телевизором. На столе рядом стояла пепельница. В левой руке он держал сигарету, в правой - пульт. Под потолком витали клубы сизого дыма. Одет он был в клетчатую фланелевую рубашку темно-зеленого цвета с молнией на груди и в светло-серые брюки от дорогой пижамы: один из немногочисленных следов его прошлого.
Она прошло перед ним и открыла окно.
- Привет, - чуть рассеянно бросил он.
- Привет, - ответила она и села рядом. Он не спросил "Как спалось?" и не спросил "Ничего, что я тебя раздел?". Он никогда не спрашивал. Вместо всего этого он спросил:
- Тебе не холодно?
Она на секунду задумалась и потом изрекла:
- Не жарко.
Он не сказал "Пойди оденься" или "Закрой окно". Он просто встал и вышел в другую комнату с пультом в руке и с сигаретой во рту. Он принес с собой плед и дал ей.
- Спасибо.
Он не ответил. Он просто снова сел перед экраном. Там показывали футбол. Он любил его смотреть, но ни за кого не болел, не знал имен тренеров и игроков. Он никогда не кричал "УРА ГОЛ!!!" и никак не реагировал на то, что кто-то не забил или играл не честно. Он просто молча смотрел игру. Он вообще очень редко комментировал происходящее по телевизору.
Она закуталась в плед и сразу стало теплее. Честно говоря, этот плед он купил специально для нее. Где он его нашел, она не знает до сих пор, но ни один плед не грел ее так хорошо, как плед у него дома.
- Хочешь есть? - спросила она, ведь знала, что он иногда не ест сутками. Просто потому, что иногда забывает. Или не хочет. Хотя поесть он любит.
- Хочу, - сказал он.
- Мне приготовить? - спросила она, хотя заранее знала ответ.
- Нет, - ответил он. - Я сам. Ты у меня в гостях.
Эту фразу он каждый раз произносил в конце этого маленького диалога. А потом вставал и готовил кушать.
Он никогда не спрашивал, что именно она хочет съесть сейчас. Он просто это знал. Сейчас она хотела яичницу с колбасой и он уже разбивал яйцо над сковородкой.
- Приятного аппетита, - сказала она отрезая кусок хлеба и подавая ему. Он кивнул и принялся за еду. Читать далее...

[467x698]
Настроение сейчас - равновесия нет в этом весь секрет

Вдохновение черпала от песен Flёur...

Она сидела на берегу моря и смотрела на черное небо. Уже было поздно и сейчас мало кто еще гулял у холодной воды. А она очень любила там сидеть на берегу и смотреть на звезды. В ушах наушники с музыкой. Она потянулась за пачкой сигарет. Неизменные слимки. Она зажала сигарету во рту и принялась искать зажигалку, которая всегда непонятным образом куда-то ищезала. Но не успела она ее отыскать, как рядом с ее сигаретой возникла рука с зажигалкой. Щелкнул механизм и вспыхнул маленький огонек. Она прикрыла его рукой от ветра и прикурила.
Хозяин зажигалки спрятал ее в карман и сел рядом с девушкой на
песок. Она достала наушники из ушей.
- Ты не пришел... - тихо сказала она.
- Не пришел, - согласился он.
- Почему? - спосила она и посмотрела на него. Он повернулся к ней и посмотрел в ее зеленые глаза. Она никогда не могла прочитать ничего в его карих с желтизной глазах. Она ведержала взгляд, но уже была неуверена, хочет ли знать, почему его не было на концерте. Он еще секунду смотрел на нее, а потом отвернулся и достал сигарету. Она принялась рассматривать его. Несмотря на то, что знакомы они уже целую вечность, он весгда был разный... и в то же время, всегда такой же родной и знакомый. Сегодня на нем было черное теплое пальто, бежевые вельветовые брюки, черные стилы на 15 дырок и вязанный белый реглан. Длинный красный шарф в белую тонкую полоску окутывал шею и закрывал половину лица. Из-под него видны были только глаза и высокий лоб. Волосы у него были черные. Ему следовало уже подстричься, но он не хотел. Одна черная, как бездна, прядь, всегда падала ему на лоб.
Он не был красивым мужчиной. У него был тяжелый подбородок, чуть тонковатые для этого лица губы и длинный точеный нос. Брови у него были густые и нависали над глазами. Он выглядел мрачновато и походил на средневекового рыцаря.
Он знал ее до последней черточки ее лица, до последнего изменения во взгляде, до последнего жеста и последнего вдоха, и, наверное, если бы ему показали дясоток отпечатков пальцев, он бы безошибочно нашел ее отпечатки.
Она была ему где-то по плече. Впрочем, он был высоким. У нее были светлые волосы и она шутя любила называть себя блондинкой. Она долго эксперементировала с прическами и наконец нашла именно ту, что идеально ей подходит. Она была красивой. Единственный изъян, который она в себе видела, это был подбородок. Он слегка тяжеловат для нее. Она выглядела хрупкой и нежной и где-то в глубине души она такой и была. Чтоб жить в мире пришлось стать сильной и уверенной в себе. Она отлично умела за себя постоять, а если и когда-то и не могла, то всегда приходил он.
И сейчас они вместе сидели на холодном песке у берега моря и смотрели на горизонт.
Она утопила фильтр от своей сигареты в песке. Она всегда их скуривала до фильтра. Ровно до фильтра. Она потянулась за новой сигаретой, а он по привычке протянул ей зажигалку. Она левой рукой взялась за его руку, а правой прикрыла маленький огонек от назойливого ветра. Она всегда под любым предлогом старалась дотронуться до него и сама не знала, почему. Но как только она прикурила, он мягко освободил свою руку от ее руки и спрятал зажигалку обратно во внтуренний карман пальто. Она не по наслышке знала, какие у него сильные руки. Посиле он мог сравняться с их барабанщиком, а то и обойти его.
Она смотрела, как он с отвращением затягивается. Он не любил этого потому что вместе с дымом надо было вдыхать и воздух. А воздух он не любил.
Правой рукой он обхватил себя за колени, а в левой держал сигарету.
Он вдруг начал что-то ей рассказывать. Она смотрела на него и слушала.
Он часто жестикулировал. И чтоб сигарета не мешала ему в этом деле, он резким движением подносил ее к губам и зажимал там чтоб освободить вторую руку. Но если он не жестикулировал, это значило, что что-то не так.
Сегодня он не жестикулировал. Он говорил и хмурился. А когда он хмурился, то походил на большую хищную птицу.
Она докурила вторую сигарету и снова утопила фильтр в песке. Он же свои бычки всегда двумя пальцами бросал далеко. Зачем-то. В этот раз они практически долетали до воды. Она каждый раз следила за полетом искорки в ночи. Сигарета падала у самого моря. И волна каждый раз слизывала ее. Искорка гасла. Она никогда не сетовала на него за такие проделки с бычками.
Он вдруг замолчал посередине предложения. Значит, он больше не хотел говорить.
Она не хотела курить сейчас. И положила свою голову на его плече и запустила левою руку под его правую, а свою праву положилла сверху.
Он даже не шевельнулся. Он привык.

Даже она не знала о том, что у него внутри, хотя и знала его чуть ли не лучше всех нынеживущих. Там тоже было море подобное этому. Наверно именно поэтому он так Читать далее...

Слушать этот музыкальный файл

Минутное демо.