Что мы только за век свой не видели,
Ленинграда привычные жители:
И чужие в ночи истребители,
И разрушенный бомбою дом.
Но в суровую пору осеннюю
Может в город придти наводнение,
И суровое это явление
Переносим мы всё же с трудом.

Забываем не слишком ли скоро мы
За делами и за разговорами,
За домашними плотными шторами,
Что неслышной бывает беда,
Что какой бы ни век, ни эпоха вам,
Всё равно - хорошо или плохо вам,-
По Садовым, Сенным и Гороховым
Заливает подвалы вода?

Прекратим же ненужные прения,
Наберёмся побольше терпения,
И учёных досужее мнение
В строгом сердце своём зачеркнём.
Пусть твердят, что напрасны волнения,
Знаем все мы давно тем не менее,
Что бедою грозит наводнение,
Если вдруг позабудут о нём.

Что мы только за век свой не видели,
Ленинграда усталые жители!
Спим тревожно мы в нашей обители,
Репродуктор включив перед сном.
Потому что порою осеннею
Может в город придти наводнение,
И суровое это явление
Переносим мы всё же с трудом.
Мы внезапного ждём объявления,-
Твёрдо помнит моё поколение:
Обернётся бедой наводнение,
Если вдруг позабудут о нём.

1972

СМОТРИТЕ НОВЫЙ ТРЕНД - ПРИКОЛ)) G20 зажигают ))

[420x236]
G20 зажигают ))

[451x698]

Царя властительно над домом,
Огни вонзая в небосклон,
Ты труб фабричных частоколом
Неумолимо окружен.

Стальной, кирпичный и стеклянный,
Сетями проволок обвит,
Ты — чарователь неустанный,
Ты — не слабеющий магнит.

Драконом, хищным и бескрылым,
Засев — ты стережешь года,
А по твоим железным жилам
Струится газ, бежит вода.

Твоя безмерная утроба
Веков добычей не сыта, —
В ней неумолчно ропщет Злоба,
В ней грозно стонет Нищета.

Ты, Хитроумный, ты, упрямый,
Дворцы из золота воздвиг,
Поставил праздничные храмы
Для женщин, для картин, для книг,

Но сам скликаешь, непокорный,
На штурм своих дворцов — орду,
И шлешь вождей на митинг черный:
Бездумье, Гордость и Нужду!

И в ночь, когда в хрустальных залах
Хохочет огненный Разврат,
И нежно пенится в бокалах
Мгновений сладострастных яд, —

Ты гнешь рабов угрюмых спины,
Чтоб, исступленны и легки,
Ротационные машины
Ковали острые клинки.

Коварный змей с волшебным взглядом!
В порыве ярости слепой,
Ты нож, с своим смертельным ядом,
Сам подымаешь над собой.

В этом мутном городе туманов,
В этой тусклой безрассветной мгле,
Где строенья, станом великанов,
Разместились тесно по земле, —

Попирая, в гордости победной,
Ярость змея, сжатого дугой,
По граниту скачет Всадник Медный,
С царственно протянутой рукой;

А другой, с торжественным обличьем,
Строгое спокойствие храня,
Упоенный силой и величьем,
Правит скоком сдержанным коня;

Третий, на коне тяжелоступном,
В землю втиснувши упор копыт,
В полусне, волненью недоступном,
Недвижимо, сжав узду, стоит.

Исступленно скачет Всадник Медный,
Непоспешно едет конь другой;
И сурово, с мощностью наследной,
Третий конник стынет над топой, —

Три кумира в городе туманов,
Три владыки в безрассветной мгле,
Где строенья, станом великанов,
Разместились тесно по земле.

1913

[показать]

В кино большой популярностью всегда пользовалась демонстрация красивой крупной груди и многочисленная мужская аудитория оставалась равнодушной, когда на экране была актриса с менее пышными формами. Даже кролик Роджер из кинофильма “Кто подставил кролика Роджера ?” выбрал себе в подруги певицу Джессику с фантастической грудью. Кстати, образ Джессики Рэббит режиссер Роберт Земекис сделал собирательным - она имеет ноги Бетти Грэйбл, туловище и ягодицы Мэрилин Монро, грудь Джейн Мэнсфилд, волосы Вероники Лейк, глаза Марлен Дитрих.

Полный вариант статьи