- Надо, чтобы мы оба лизали конфету и иногда случайно целовались. - указательно грозила мне леденцом Хэл.
- Ты же понимаешь, что это ненадолго? - отвечаю. Хэл закатывает глаза и снова смотрит в упор, чуть мотнув головой. Я понимаю, что задаю слишком много вопросов, поэтому:
- Много говорю?
- Да. 
Перевожу взгляд на гольфы. Очень сексуальная штука, оказывается. Она видит это и начинает вылизывать разноцветный круг, немного двинув ногой.
- Ммм, такой вкус непонятный и странный...
Её стрелки на глазах видно даже в полутьме. Беру её ноги в руки и начинаю тянуть к себе, пальцами проскальзывая под гольфы.
- Наверное, очень вкусно.
- Кажется, чего-то не хватает...
- Очень интересно, надо попробовать, - наклоняюсь к леденцу. Мы одновременно начинаем снизу вверх, прижимая языками друг к другу конфету, пока не встречаемся вверху на полсекунды.
- Оу!..
- Ой, я случайно.
- Больше так не делай, - широко лизнула всю свою сторону.
- Больше так не буду, - говорю я, подумав "случайно, конечно, нет" - ну, как она и хотела.
Длинный носок собрался на щиколотке в моей ладони. Я старался лизнуть так, чтобы как бы не попадаться, поэтому был чуть ниже и задевал её пальцы, держащие палочку. Она иногда перебирала ими, с удовольствием выдыхая.
- Чё за рыжая баба? - кивает на телефон.
- Твоя мамка в лучшие годы.
- Засранец, надо меня сфоткать!
- Ой, блять, ну да, мы виделись всего пару раз, и тут любовь на века!
Останавливается на полулизе, медленно убирая язык, но не сводя глаз.
- А ты думаешь, как она начинается? Когда?
"С винишка" - подумал я, охуевая от таких вопросов. На раздумье чуть больше секунды.
- С диалога.
- Оо, бля! - начинает говорить в леденец, как в микрофон, прижимая пятку мне между ног. - Телекомпания "Зануда ТВ", скажите, давно ли у вас рыжая баба на заставке телефона? То есть, я хотела спросить - душевная анорексия?
И засовывает его мне прямо в рот.
- Аммррчмымн... пьфе, ням-ням, вы знаете, выёбываться в проследнее время ста... упьыяпьвыааамьтпмммм.... - она улыбается, приоткрыв рот, добивая меня разноцветной поебенью на палочке.
- Тогда не выёбывайся, - наклоняется к конфете у моего рта. - И у меня ещё ооочень много вопросов...

Через час мы выходим из дома, потому что "так, я сегодня механик и мне нужна отвёртка", и чешем до ближайшего места, где наливают водку с соком.
- Вик.
- А.
- Я нормально выгляжу?
- Я бы дал интервью ещё раз, - улыбаюсь ей.
- Хыыы, - радостно скалится, - сегодня вряд ли уже, но вопросы остались.
- Валяй.
- Тебе ютуб рекомендует игры, теорию квантовых полей, кулинарию, программирование и выживание в лесу без трусов со спичкой в жопе. Это как? Ты просто смотришь всё подряд?
- Нет, мне всё это нравится.
- Ну-ка, расскажи про квантовые поля.
- Блять, прям сейчас? Серьёзно? Проверить меня хочешь?
- Сука, ну тебе же интересно почему-то!
- Блять, хорошо. Я вкратце и попонятней тогда.

Через час она наклоняется ко мне за стойкой и говорит в полголоса:
- Этот чел тааак на меня пялится, - и тут же улыбается ему. Я поворачиваю голову прямо и скашиваю глаза в его сторону настолько, что Хэл схватила за коленку.
- Хшшш, ну не так же!...
- Ты просто красивая.
- Но я с мужчиной!
- Но смотреть-то можно.
- Ах вот как? Можно смотреть?
Я немного опешил.
- Ну, а ч...
<целует при всех, проливая мне специально из хайбола на штаны>
- Ой, я такая растяпа! - Блять, думаю, я "растяпа", откуда в ней эти слова? - А хочешь, я всё-всё высосу? - гладит меня там и смотрит как кот из Шрека, который трахнул Хатико. Чуть прищуриваюсь:
- Но ты же испачкаешься.
Хэл копирует меня, одновременно изображая страсть:
- Пусть лучше я буду мокрая, чем ты, - и сжимает мою ладонь, нажатием пальца давая понять, что нам пора.
Сгребаю её с высокого стула, она шёпотом взвизгивает, цепляя сумку со спинки, и мы выходим.

Курим за углом дома.
- А ты всегда такая?
- Какая?
- Ну, будто я, только в другом человеке.
- ...Это квантовая запутанность, - улыбается в сторону, стряхивая пепел. Я умираю от счастья. Она кажется выше в своих сапогах на платформах. Вдыхаю:
- Так как же начинается любовь?
Пауза.
- Как начало оргазма.
Вскидываю бровь. Молчит. И честно в глаза, мерцая взглядом:
- Неотвратимо.

это больше, чем мы(с)

По сути я выполнила задуманное: поведала о том, как совершенно никому неизвестная девочка из германских земель стала Папой Римским, единственной женщиной, восседавшей на папском престоле. Вкратце я даже рассказала о том, что она благодаря титулу свершила. Почему же мне хочется остановится на некоторых деталях, сыгравших очень важную роль в жизни этой женщины?
Всё сложно и одновременно просто… Дело в том, что восседая на папском престоле, она целиком и полностью посвятила свою жизнь народу, совершенно забыв о себе и своей личной жизни и у неё была возможность мирно уйти с человеком, которого она всю свою жизнь любила, но она посчитала это не верным, она отказалась от Любви из-за ответственности перед людьми, она считала, что обязана была остаться, а на самом деле никто не обязан никому, важно следовать своему Сердцу и всегда, не смотря ни на какие испытания и преграды оставаться верным Любви…

Любовь приходит к нам в разных лицах и никто и ничто не остановит Её…
На момент я имею полное право изменить то, что когда-то нарушила, преступив Закон Вселенной.
Те, кто читали, возможно обратили внимание на мужчину, рыцаря… Йоханна увидела его и у неё промелькнули чередой воспоминания… Всё в ней смешалось и на мгновение выбило из колеи, но она смогла вновь все свои эмоции взять под контроль. Как это не странно прозвучит, но рыцарь тоже её узнал, но не сразу, слишком странные обстоятельства были во время их первой после многих лет встречи. Так вышло, что переговоры длились долго и помощь переводчика была необходима.
Однажды в одном из кулуаров дворца они встретились. Случилось это совершенно случайно. Это одна из случайностей, организованных Вселенной. Йоханна спешила по вызову к больному, а рыцарь стоял и рассматривал один из залов дворца в ожидании… Да, узнавание произошло, но он не сказал ей об этом, просто попросил о помощи, у него были какие-то проблемы со здоровьем и ему посоветовали знаменитого Йоханнеса, поэтому он ожидал… Уже когда они были в её доме, состоялся иной разговор.

Оказывается, у него было предчувствие чего-то ужасного, он мчался домой, а когда прискакал, увидел следы пожарища и всюду лежащие тела. В церкви он нашёл свою бездыханную жену, но от Йоханны след простыл. Рыцарь обыскал всё, что мог и нигде её не нашёл, решил, что викинги забрали с собой. Суть в том, что он уже давно любил её, но не мог ей об этом сказать. Йоханна не поверила, к тому же она очень испугалась, что её тайна будет разглашена. Рыцарь уверил её, что её тайна останется тайной. На этом они и расстались, ибо ему было пора покинуть Италию.
Так вышло, что они иногда встречались, потому что рыцарь стал чаще бывать в Риме и навещать Йоханну. Они опять подолгу беседовали и постепенно стена страха Йоханны растворилась. Оказалось, что в них очень много общего, будто они развивались в одном направлении. Однажды рыцарь перешёл на тему, которая волновала его, которую избегала Йоханна. Тема любви… отношения мужчины и женщины… Рыцарь заметил, что, хотя у него было много женщин, он так и не нашёл себе никого и только сейчас осознал причину. А причина - Йоханна… Йоханна смотрела в его глаза… любимые глаза, в которых сочеталась мудрость и мужество и вдруг заметила нежность, но не ту лёгкую и беззаботную, как когда-то, а очень глубокую… нежность, прошедшую испытания временем и многими событиями, потерями… И опять её накрыло, как когда-то… Но всё так изменилось: она в Риме, она - мужчина. У неё масса обязанностей и совершенно другая жизнь. И хотя она не мечтала о такой, но ей очень нравится, и она не может себе представить ничего иного, потому что жить, как все женщины, она не хочет, она вообще не может себе даже представить другой образ жизни. Это противоречит её сути… Рыцарь ничего не сказал. Он выслушал и ушёл.
Следующая их встреча состоялась нескоро. К этому времени Йоханна очень соскучилась по нему, по их общению, по его голосу, по его глазам и ощущению его присутствия. Ей было очень приятно, когда он был рядом когда он смотрел на неё. Она любила быть под его взглядом. Удивительная нега накрывала её и чувство защищённости. У них не было даже прикосновений, но то, что она ощущала, когда он был рядом, она не могла себе объяснить.
И вот он волею судьбы опять в Риме. Опять зашёл к ней. Опять их взгляды встретились и на этот раз были объятия… Колоссальная радость Йоханны и глубокая, умиротворённая радость рыцаря. Они много гуляли, им было что рассказать друг другу. И во время одной из прогулок Йоханна пообещала уехать вместе с ним, но сразу она не может, ей нужно уладить дела и продать дом, и…и…и…

Рыцарь уехал, а Йоханна, точнее Йоханнес был избран на папский престол, о чём рыцарь узнал, когда прибыл в Рим. Ясно, что их план не мог осуществиться и рыцарь остался в Риме охранять новоиспечённого Папу

любить нельзя ёбнуться

Гнилая кровь, нет тебе ни сна, ни покоя.
Греешь в подъездах пальцы, дешёвая зажигалка.
Образы безобразны, не хватит алкоголя,
И онлайн стал кругом ещё большего ада.
Утром нет ни лица рядом милого, ни записки:
"Захотела йогурта с вишней, разбужу поцелуем."
Через горло внутренности, как желейные мишки,
И день новый, яркий. ...Каким-то хуем.
После всех кругов бесконечной боли -
Почему-то нежность, срывая дочиста кожу.
"Я - твоё, насовсем, прям до одури!"..
..."На тебя это, Вик, так непохоже."
Мне не страшно, я знаю чуть больше,
Не прошу ничего, только взгляда,
И молчу, чтоб не выдумать горше,
Чем слова твои "больше не надо".

В полтора помнишь себя, туман с лодкой,
В три ты впервые украл сокровище,
В пять у луны своим детским голосом
Спрашивал, слышит ли - тихая, круглая.
В девять искал себе книги про остров,
Мечту написал себе где-то к двенадцати.
Через три года разбитой гитарой
Пальцы свои обучаешь гимнастике.
Ещё через год ждёшь её на морозе,
С мягкой игрушкой и горькими чувствами.
Куришь в закаты вблизи девятнадцати,
Навсегда в памяти выжжены образы.
Здесь - двадцать два, и ты любишь впервые,
В двадцать пять тушишь окурки об руку,
В тридцать целуешь подругу и кивер,
В тридцать пять  - крыша, снег, виски и скука.

В городе было действительно легко потеряться, ибо здесь было огромное количество людей отовсюду, может и со всего мира… Йоханнес легко нашёл место жительства - у одной вдовы с детьми, она сдавала комнату. Она же и посоветовала открыть лавку по продаже лекарств, что Йоханнес, подумав, сделал. Со временем он смог снять себе отдельное жильё, а после и купить маленький домик где-то в бедных кварталах. Имя его быстро разнеслось по многим частям города, ибо бедным он часто помогал бесплатно, а богатые тоже были частыми посетителями. Йоханнес постепенно становился довольно известным лекарем, поэтому уже на лавку его не хватало, занялся только лечением. Всё чаще его приглашали в богатые кварталы и известные семьи, ибо современные ему медики пользовались странными методами, редко кто отдавал предпочтение дарам природы и тем более дохристианским познаниям мира. Но Йоханнес ничего не знал об этом, он руководствовался учением Гиппократа и всегда приходил на помощь каждому, кто звал.

И вот однажды случилось неладное с правившим на то время Римским Папой. Приближённые медики пускали кровь, давали всевозможные лекарства, но помочь не могли, да и никто не понимал причину этого странного заболевания. И вот один среди кардиналов, видя плачевную картину, заговорил о Йоханнесе, что мол, живёт здесь один монах, пришедший из германских земель и, хотя чужестранец, знает толк и умеет исцелять. Может стоит к нему обратиться? Спрашивают у Папы, готов ли он дать согласие на это, на что Папа, которому так плохо, а умирать не хочется, даёт согласие, он и чёрту бы разрешил, лишь бы избавили его от этих болей.
И вот Йоханнес в опочивальне у больного. Йоханнес велит показать мочу, осматривает, задаёт много вопросов и просит остаться наедине с Папой, на что дают согласие, все всё равно за дверьми… Как оказалось Папу решили отравить неким металлом (ртутью), но Йоханнес уже сталкивался с такими видами отравления и знает, что нужно делать, но ему важно, чтобы Папа выполнял абсолютно всё, что он будет предписывать. Папа, будучи в шоке, но понимая, что другого выхода нет, ибо он уже давно боялся, что его отравят, даёт согласие. Лечение длилось долго, но с положительным результатом. За это время Йоханнес вынужден был жить рядом с его Святейшеством, в соседней комнате, ибо нужен был постоянный уход и присмотр. Когда Папе Римскому стало лучше, они не раз вместе беседовали. Папа оказался очень интересным и мудрым собеседником, а Йоханнес всегда мог поддержать любую беседу. К тому же по ходу они обнаружили что-то общее, например, любовь к искусству. Йоханнес, который был просто поражён свалившейся на него ответственностью, чтобы заглушить страхи, ходил часто по залам Ватикана, дворца Папы. (В те времена ещё не было отдельного государства)
Как-то, когда Йоханнес стоял и рассматривал статуэтку, напомнившую его жизнь в семье рыцаря, к нему подошёл его Святейшество, и они заговорили… Со временем эти двое стали так близки, что Папа начал делиться секретами и своими тайнами, своими страхами и постоянными опасениями, что его хотят убить, поэтому он никому больше не доверяет…
Нет, Йоханнес не жил во дворце, но он был очень частым гостем, за ним посылали постоянно и сопровождали во дворец.
После болезни его Святейшества Йоханнес продолжал заниматься медициной и так же посещал больных, так же помогал бедным, за что его любил простой люд.
Однажды, когда Йоханнес был во дворце, Папа сообщил, что сегодня у него будет важный посетитель со свитой и ему, Папе, нужна его помощь, ибо посетитель с германских земель и, кроме Йоханнеса некому перевести.

И вот, впервые в своей жизни, Йоханнес оказывается в зале, где его Святейшество принимает… Йоханнес не ощущал дискомфорта, скорее некую взбудораженность, какую-то особенную радость от происходящего… Как удивительно всё произошедшее с ним… Он, который всего лишь какой-то монах, стоит здесь в этом шикарном огромном зале, который можно рассматривать годами и наслаждаться, так много здесь красоты… И причина - даже не его постоянная профессия, а помощь Папе в делах государственных! Это было великой честью для той, кто когда-то в нише будучи маленькой девочкой, смотрела на своего отца, перелистывавшего с трепетом Библию… Интересно, что бы сказал её отец, увидь её здесь… Искорки заиграли в глазах…


Внезапно двери раскрылись и вошла группа людей. Их представили как франков с западных варварских земель. Впереди шёл король Карл, сильный и волевой с хищным взглядом мудрых глаз. У Йоханны на мгновение затрепетало сердце… Рядом с королём, в свите рыцарей, был тот, кого она порой видела во снах… Та же стать, то же благородство, те же, но уже слегка поседевшие длинные волосы. Стальной взгляд когда-то нежных глаз… Перед Йоханной пролетела череда воспоминаний, которые её мгновенно унесли в детство и юность… Вдруг она

Йоханна открыла глаза и увидела родное лицо… Хотелось закричать, позвать, сказать, как она её любит, как скучает по ней! Захотелось  обнять. Мама, как в далёком детстве, когда Йоханна была ещё совсем маленькой, сидела у кровати и накладывала компрессы, поила её… Потом мама опять исчезла и Йоханна закричала, чтобы она вернулась и больше не бросала! 

Когда Йоханна пробудилась, увидела, что лежит в кровати в светлой избушке. За окном - ели…  На одной ветке сидит белочка и грызёт шишку.  Вдруг она вспоминала, что последнее, что помнит, был её побег из монастыря из-за болезни. Судорожно начала ощупывать свою одежду… и в дверь вошла рыжеволосая женщина. Глянула на Йоханну, улыбнулась и спросила, как её самочувствие. Ошарашенная Йоханна поблагодарила  вошедшую и спросила, что произошло и почему Йоханна у неё в кровати.  Женщина улыбалась, присела за стол и поведала всю историю. Она - знахарка, живёт здесь в лесу. Иногда к ней приходят за помощью: приготовить снадобье, принять роды и многое другое… Она уже давно в этом лесу,  ей так удобно. Йоханну она увидела случайно, ибо услышала странный треск и громкий возглас, поспешила на помощь,  но увидев монаха, остановилась… Ей вовсе не хотелось помогать ему, потому что у неё были на то веские причины. Подошла ближе и начала рассматривать лицо потерявшего сознание человека и что-то в груди у неё дрогнуло. Монах оказался совсем лёгким и ей было несложно затащить его в дом. А когда она решила освободить его от одежды, узнала, что это была женщина и именно по этой причине ей очень захотелось помочь и вылечить. По ходу знахарка рассказала, что ей приходилось не раз помогать женщинам, которые по каким-то причинам переодевались мужчинами, поэтому тайна останется тайной.

Йоханна неожиданно расплакалась. Рыдания душили грудь. Мама оказалась знахаркой, это всё был бред, но тайна её останется за семью замками. Женщина села на кровать рядом с совсем хрупким и измождённым созданием и погладила нежно, посмотрела в глаза… Йоханна ощутила столько тепла и доброты, что зарыдала ещё больше.

Полгода они прожили вместе, до тех пор, пока Йоханна окончательно оправилась, чтобы продолжить путь. Они вместе обсудили всё и решили, что оптимально для Йоханны совершить паломничество в Рим. О Риме Йоханна уже давно мечтала, много слышала от разных монахов и паломников, многие туда стремятся: там проще всего затеряться и кем-то устроиться.

И вот наступил момент прощания… За это время женщины стали совсем родные друг другу, у них было очень много общего и в глубине Души лесная отшельница не хотела Йоханну никуда отпускать, ибо ни с кем не было ей так просто и легко, ни с кем она не могла говорить по Душам обо всём. Да, животные … Но они только лишь слушают.  Йоханне было тоже непросто.  Она уже давно так легко не смеялась, монастырская жизнь накладывала какой-то очень серьёзный отпечаток на каждого, кто переступал его порог, будто крал радость. Да, её окружали много хороших и добрых людей, но все они были в той или иной степени  печальны, все чем-то обременены. Стены монастыря не слышали искристого смеха, зато дом её подруги не прекращал озаряться…  Здесь было так уютно и… Йоханна задумалась … Но буквально на мгновение, ибо лицо, возникшее, как приятное воспоминание,  исчезло, когда подруга обняла. Они от всего сердца пожелали друг другу удачи во всём, последний раз обнялись… и Йоханна со своей дорожной через плечо сумкой двинулась в путь, ориентируясь на карту, которую они вместе составили. Йоханне важно было выйти на путь паломников, а там уже было бы всё просто. Так всё и произошло.

Когда Йоханна оказалась на большой дороге, познакомилась с некоторыми паломниками, которые, как и она, шли в Рим. Путь был не маленьким, но очень интересным: Йоханна очень много узнала нового, познакомилась со многими интересными личностями, было много поводов для радости и совсем не скучно. В ходе паломничества довольно многие не дошли, кто-то появился новый. Бывало, что подвозили на тележках. Иногда ночевали на природе, а порой и у людей в домах… Разные попадались люди, разные характеры… Но всюду Йоханна видела руку Бога, всюду ощущала Его защиту и Поддержку, за что благодарила неустанно и с огромной радостью, глубокой и умиротворённой. Да, именно умиротворение появилось в ней после болезни и всего произошедшего…

И вот перед нею Рим на семи холмах…  По истине великий город с противоречивой историей. Само рождение связано с красивой легендой о двух близнецах, вскормленных волчицей… Йоханна стоит и смотрит с одного холма перед городом…  Столько преград преодолено…  Много мечтаний, много надежд жили в ней, но то, что её ожидало, она даже во сне не могла увидеть. 

Йоханна смотрела на свои обрезанные длинные рыжие локоны… Что-то они ей напоминали. Но в том состоянии, в котором она находилась, ничего не приходило на ум. Внезапно вспомнила, что хотела в монастырь, который, вроде, должен был быть недалеко.  Вдруг её взор упал на рядом лежащего подростка. Его одежда оказалась как раз впору. Перед тем, как надеть её, она туго перевязала лоскутом оторванной ткани свою маленькую грудь, чтобы было совсем плоско. Когда по её мнению была в полной готовности, двинулась в путь… А путь оказался немаленьким…  Через лес было более безопасно, к тому же там можно было найти всюду какую-то еду. Сколько она шла, Йоханна не знала, но когда уже находилась почти в полном изнеможении, увидела нечто похожее на крепость. Подошла… Ворота были огромными… Постучала…

Мальчик Йоханнес оказался очень смышлёным и послушным, очень старательным и с радостью выполнял всё, что ему поручали. Ему очень нравился сад и огороды. Но он и с огромным рвением убирал и выполнял любую работу.

С  особым интересом он относился к книгам, расспрашивал обо всём братьев монахов. Йоханнес много читал и писал, вырабатывая красивый каллиграфический шрифт, увлекался трудами дохристианской эпохи, коих было довольно много, с великим трепетом переписывал их.

Однажды Йоханнеса вызвали помочь в лекарне, ибо было много больных и тот, кто там работал, не справлялся. Юноша оказался очень способным и помимо ухода за больными, быстро обучался готовить снадобья. Однажды принесли монаха, у которого был озноб. Он был очень горячим и весь дрожал. Монах-медик раскалил большой камень в печи и в тряпке приложил к ступням больного.  Постепенно больной прекратил дрожать и у него выступил пот. Этот случай очень сильно повлиял на новенького послушника и в дальнейшем не раз сослужил ему службу. С этого момента Йоханнес так и остался там служить. В монастырской лекарне Йоханнес узнал о силе трав и деревьев, об их удивительных лечебных свойствах. Его каждый раз удивляло, что у Природы есть всё, чтобы вылечить любое заболевание. При монастыре был большой сад всевозможных трав, ибо каждое растение могло чем-то помочь. Среди них были шалфей, чабрец, алтей, мята, розмарин, фенхель, ромашка и многие другие.  Не раз использовали кору деревьев для исцеления.

 Йоханнеса очень увлекала медицина, он перечитал все книги древних медиков, которые находились в монастыре. Ему было интересно строение человека, как выглядели и работали органы, но об этом было очень мало. Он собирал по крупицам из разных источников. Однажды монастырь посетили монахи, которые совершали паломничество в Рим. У них с собой была удивительная книга Гиппократа, которую они с особой бережностью хранили. Йоханнес, который помогал им устроиться на ночлег, узнав о книге, попросил разрешение переписать. Монахи очень удивились, потому что эта книга такая важная для них, редко кого интересовала. Они с осторожностью дали согласие…  Труды Гиппократа значительно расширили знания Йоханнеса и позже помогли очень многим…

Йоханнес часто выходил за пределы монастыря лечить людей из близлежащих селений. Иногда в монастырь специально приходили, чтобы позвать его.

Перед тем, как приступить к изготовлению лекарства, Йоханнес молился, просив о Помощи Творца.  У него всегда было острое желание делиться с Богом и благодарить за всё. Иногда его видели, как он подолгу молиться в молельне, но на самом деле он в эти минуты вспоминал о своей прошлой домонастырской жизни и благодарил Творца, за то, что его не тронули и за всё происходящее.

Йоханнес настолько вовлёкся в игру мальчиком, что даже не представлял себе, что может быть нечто иное. Ему было хорошо и спокойно в монастыре. И хотя жизнь среди монахов была куда жёстче, чем в доме, где Йоханнес был Йоханной, было много трудностей, ему было спокойней и лучше: никто не посягал на него и его свободу, никому не было дела до его тела. Изредка, когда Йоханнес оставался один в келье,  вспоминал о рыцаре и тогда становился Йоханной. Благо никто никогда не видел его слёз.

И всё было бы хорошо, если бы однажды он не заболел сам. Как-то пришёл монах из дальних земель, еле волочил ноги, был в горячке. Заболевание было странное, Йоханнесу доселе неведомое. Пока он лечил, сам начал замечать симптомы этого заболевания на себе, что привело его в ужас, ибо ему никак нельзя было попадать в лекарню в качестве больного. Страх того, что его тайна выйдет наружу, больше всего пугала его. Что делать? Бежать! Но как? В монастыре знали, что он иногда покидает стены и идёт в селения помогать, но его никто не звал… Ночью у него начался жар. Йоханнес взял с собой свою дорожную сумку со своими лекарствами и тихонько покинул монастырь… Ему было всё равно куда идти, лишь бы никто не узнал, кто он на самом деле. Куда

А тебе говорили, что любят? Прямо тебе, в ухо, чтобы никому.? Так же будет ещё? Чтобы я да. Пожалуйста...  Я вас всех люблю. Честно. Забирайте меня по частям или целиком, я на всё согласен, лишь бы .... да что со мной не так...

Я ела его громко, накалывая. Так
Твоё сердце, желанное,
колко постанывая,
В пятки мне отзываясь,
В самые пальчики -
Всё своё предавая, ластилось
Там,
Где все мальчики.
О.
Хуже нет лучше чувств,
Что знаешь его назубок,
наизусть...
Из уст моих мёд, и ты липкий.
Люби.
Смотри в меня, милый.
Не бойся.
Умри.

А можно мне слагать Стихи,
Дарить Любовью Рифмы?
А можно мне парить, чудить,
Взлетая на платформы?
Платформы фраз, красивых слов
Картинной акварели -
Земли прекрасные моря,
Людских глубин пастели?
А можно мне творить миры,
Планеты познавая?
А можно мне всё делать с ним,
Вдвоём паря и тая?
Всё вместе, слившись воедино,
Творить и сотворять красиво

14.09.2023

• а можно мне слагать стихи? - стихи, 14.09.2023

Там-тарам - по крыше дождик,
Цап-царап - по крышке когти,
Кто-то прячется внутри,
Если страшно - не смотри.

Вот так-то.

Стук да стук - сказали лапки,
Ты боишься без оглядки,
Рвут на части тебя зубки,
Ты кричал всего минутку.

Правда ведь?
 

Трам-тарам - теперь ты тоже
Цап-царап - по крышке можешь,
Стук да стук - тебя на части
Зубки...

Больно...

Ты не счастлив?

Ну прости.

Если долго хранить апельсины, не есть их самому и предлагать другим - ну смотрите, они же такие яркие, такие свежие, так пахнут, берите! - то они пропадут. Вот и с чувствами то же самое. Такое случалось несколько раз : то я невовремя, то не под настроение, то просто человеку не до этого, я понимаю же. Но, блять, грёбаные апельсины... Лежат и лежат, никому не нужные. Устроить распродажу, отдать бомжам бесплатно? Захуярить настойку из них? ...Ну вот так и происходит, с левыми людьми ты крайне откровенен, а те, кто поближе - подождут следующей партии. Только неизвестно, когда привезут, да и привезут ли вообще, если это не окупается.
Ах, ладно, для своих я выращу сам; немного, не супер, но зато честно и своё. Но они же будут не те. И не обидно, а просто грустно. А потом все спрашивают, почему у тебя никого нет. Наверное, у меня большие запросы, нереальные какие-то - творить вместе херню, трахаться и вертеть этот мир в перерыве. До смешного уже, даже чего-то одного не найти.

"Мне скучно, Сид."