Настроение сейчас - депрессия

 

 

В синагоге читает кадиш,

Старый в черном седой раввин

А в душе беспробудная тишь,

Все печаль моя без причин.

 

В синагоге читают кадиш,

И уносятся в вечность слова

Наполняется сердце тоскою лишь,

Я в пустые смотрю небеса…

 

Воспоминания в сердце трепещут

Только чем мне боль уминать

Только звезды беспечные блещут

Хочется снова в вечность кричать.

 

Новый с вечера начинается день

Заиграет в призрачных бликах

И укроет его заоблачная тень

Застывая в задумчивых мигах.

 

Только Вас, я шептала на службе,

Только Вас суждено мне любить

Может быть это покажется чуждым,

Лишь о Вас я буду Бога молить…

 

Но живым, обещаю, тепло я дарить,

Не спешить с покаянною книгой

Я буду спешить добро дарить

Чтоб грехи не сгибали веригой…

 

Этот фильм у меня валялся уже где-то с февраля. Наконец-то посмотрела.

Надо сказать, что все фильмы-биографии чем-то похожи друг на друга: сильная женщина, несчастная любовь, много бытовухи.

Здесь тоже много бытовухи. Я ее не очень люблю, кстати. Сама главная героиня мне тоже не совсем симпатична. Я не люблю баб-мэнов. Но фильм классный. И Сэльма Хайек тоже. Жаль, что там мало Нортона(

Что мне понравилось ооооочень - это финал! Вроде как грустный эпизод, а все равно прямо-таки светится от позитивного заряда какого-то!

Советую)

Шутка конечно. Но день по-настоящему прикольный. Впервые за каникулы целый день провела дома. Итог: шесть просмотренных фильмов.

1) "Гарри Поттер и Турнир Смерти" - четвертая часть в гоблине  в гремлине. Много мата и пошлятины. Иногда оооочень смешно, а так - не особо. Но в три часа ночи смотреть очень даже забавно)

2) "Красота по-американски". Мне очень понравилось. Фильм, который не похож ни на что. Вернее, есть моменты, где мне почему-то напомнил "Реквием по мечте", но это мои больные ассоциации. А так вообще очень здорово, всем советую.

3) "Горбун из Нотр-Дама". Уже смотрела раньше этот фильм, просто освежала в памяти. Очень его люблю. Ну и приятном сюрпризром было узнать, что там снимается Ричар Харрис в роли Фролло.

4) "Как важно быть серьезным". Тоже очень здорово и очень хорошо актеры подобраны) Ну и плюс постоянное чувство дежа вю, потому что НМ очень любит эту пьесу (да и вообще Уайлда) и пару сцен мы даже проигрывали.

5) "Mortal Kombat" и 6) "Mortal Kombat - 2". Это фильмы, на которых я выросла)) Вторую часть смотрела впервые, а первая была любимым фильмом долгое время))) Я просто обожала MK, из-за него я сломала все джойстики на Сеге) И еще я всегда воображала себя принцессой Китаной. И вообще море впечатлений и воспоминаний от просмотрела) Кстати, вторая часть - г-но)))



Сейчас на очереди "Зеленая миля" и "Оружейный барон".


Кстати, еще недавно пересматривала "Книгу джунглей" (фильм и мультфильм).

И еще посмотрела наконец-то "Дитя человеческое". Понравилось. Есть, конечно, пара моментов, которая меня взбесила, но в целом очень приятное впечатление. Ну и плюс Альфонсо Куарон в роли режиссероа, как оказалось.

Хм-м... Прочитала Лоуренса. "Любовник леди Чаттерлей". М-мда... У меня часто бывают сложные чувства после прочитанного, меня вообще нетрудно впечатлить. Например, Мопассан со своей "Жизнью" вообще на несколько дней меня вогнал в ощущение бесперспективняка. Не полного, разумеется - я для этого слишком оптимистична - но в некоторой степени - да. Я не хочу умалять достоинства ни Мопассана, ни Лоуренса. Как филолог я вообще готова их поставить и ставлю на очень высокий уровень. Что касается Мопассана, то у него вообще есть вещи, которые я очень люблю ещё и как читатель - "На воде", например. А вот "Жизнь" меня слегка выбила из седла. Лоуренс сегодня оказал сходное влияние. "Тоже хорошее, но в своём роде", как сказал бы поэт Иван Бездомный)) Пока я читала эти 400 страниц, у меня создавалось впечатление, что, простите за сравнение, меня всю облапали как можно более бесцеремонно. Просто какое-то моральное насилие над неискушенным студентом)))) Нет, ну, правда, было тяжело. Хотя я и считаю, что это произведение очень сильное и яркое, ни в коем случае не хочу его порочить и не имею на это ни малейшего права, особенно как литературовед. Но как читатель... придётся признаться - эх... не моё! ну, совсем не моё!(( Вспомнив старый мудрый совет очаровашки-Воланда "лечить подобное подобным", я, быстренько отложив Лоуренса на подоконник, обратилась к другой книге - к той, которая для меня в мои 14 лет была одной из любимых - к "Трём товарищам" Ремарка. Мне трудно - нужно абстрагироваться от своего первого, детского восприятия этой книги (и хотя я её много раз перечитывала, первое впечатление очень сильно действует) и прочитать роман в контексте литературы "потерянного поколения". Но это оказалось легко! И хотя это литература послевоенная, тяжёлая, полная горечи и ощущения безысходности.., Боже мой! - сколько же в ней юмора и непревзойдённой романтики. Может быть, она потому и непревзойдённая, что безысходная. Но это что-то великолепное! Чудесно! Лоуренс "прощён" и отступил на второй план. Мирно ждёт, пока я перепечатаю из него цитаты в свой заветный файл подготовки. А Ремарк - на столе. С триумфом.

"- Иди ко мне, - сказал я, - поближе, а не то тебя унесёт туман.
Она повернула ко мне лицо и улыбнулась: губы её были слегка приоткрыты, поблескивали зубы, большие глаза смотрели прямо на меня, но мне чудилось, будто она меня вовсе не видит, будто она улыбается не мне, а чему-то в серебристо-сером тумане, будто она зачарована тихо шелестящим в ветвях ветром, звоном стекающих капель росы, будто она прислушивается к таинственному, беззвучному оклику того, кто прячется позади деревьев, позади всего мира, кто зовёт её встать и идти, наугад и без колебаний, следуя ему, тёмному и таинственному зову земли и жизни". "А туман всё клубился, повисая клочьями на белёсых могильных крестах. Я снял пальто и накинул его на нас сверху. Город затонул. Время исчезло..."

Настроение сейчас - полное надежд

Это сессия символов, честное слово))) Ну, стоит ли оговаривать, что вчера к ночи я внезапно осознала, что степень моей подготовки не соответствует моим запросам)))))) Ну, попрыгала до двух, поспала до семи, опять попрыгала до девяти и поехала в универ. По пути лихорадочно доучивала какие-то термины, связанные с бизнес-английским. Легче не становилось)) As usual. Но радовало, что решится всё довольно скоро, поскольку предыдущие группы сдавали достаточно быстро. Впрочем, по пути опять было разлечение, как и перед прошлым экзаменом: у кого-то заиграл мобильный в метро, а мелодия была - "The Lonely Shepherd", одна из моих любимых, а теперь ещё и связанная с Пятигорском. Этот маленький эпизод порадовал! Так что у английского экзамена был тоже свой символ - "Одинокий пастух".
Я пришла первой - аудитория 972а была пуста. Тут я столкнулась с необычной технической проблемой, занявшей меня минут на 5. Судите сами: нажимаю в аудитории на выключатель света. Горит. Отпускаю. Не горит. Нажимаю, держу - горит. Отпускаю - не горит. "Мистика", - думаю. И, как чукча в известном анекдоте про бумажку, где с обеих сторон написано "Переверни", я пыталась понять, при каких условиях ОНО горит, а при каких гаснет. Пока не была применена грубая, решительная сила в виде нажатия большого пальца с эмоцией "зажгись, а то буду зверствовать", лампы мигали, тем самым, вероятно, подавая позывные окружающим студентам на улице: "Внимание, сессия!" В итоге, техника сдалась и свет загорелся. Наш народ собрался быстро. И сразу же пришла Елена Олеговна Менджерицкая. Я немного разочаровалась, видя, что остальные двое опаздывают, а значит, экзамен задержится... Но печалилась я напрасно!
Е.О.: - Так... для присутствующих (обводит взглядом меня, Виталика, Иру и Свету), у меня есть предложение. Лене Демиденко я предлагаю поставить автоматически "отлично". Виталию Майорову я предлагаю поставить автоматически "отлично"... Возражений, я думаю, нет?
Я шокированно пожимаю Виталику руку, мы смеёмся:
- Не-ет, возражений нет!
- Хорошо, тогда давайте зачётки!
А Светик и Ира, не смотря на желание наших англичанок поставить им "автоматом" четвёрки, героически защитили свои пятёрки!!! Снимаю шляпу! И поздравляю всех с успешной сдачей - осталось только два экзамена, из коих самой животрепещущей проблемой, конечно, является пока зарубежная литература. Главный признак сессии я вывела в прошлом году: если для студента зарубежка превращается в зарубон, значит, пришла сессия! Держимся!! Скоро каникулы!

Как прозрачна матовая дымка,
Где теперь живёт твоя звезда...
Как улыбчива на прошлогоднем снимке
Тёмных глаз зелёная вода.

Бесконечна вдумчивая память
До видений в складках темноты,
До стремленья в темноте растаять,
Где теперь мерцаешь нежно ты.

Ты прозрачна в голубом сиянье
И недосягаемо проста...
Ты внимаешь, затаив дыханье,
Как с тобою говорит Его Звезда...
2004

Она любила Лермонтова, маму и меня.
Ей исполнилось бы сегодня 40 лет... Машенька, мы Вас помним и любим...

"Adagio"

Ну, что же? Январские праздники закончились, отпразднованы, испиты и изъедены))) А что следует за праздниками? ДА! ОНА! Сессия :) Сказать, что экзамена по стилистике я боялась, - это, в общем, не сказать ничего. Полгода нам читали этот курс, чтобы нам сдать в январе экзамен и совершенно с этим предметом покончить. Уже в сентябре, к третьей лекции народ разделился на тех, кто вообще не посещает лекции (дело в том, что предмет достаточно серьёзный - слушать надо внимательно, а развлекательного мало. Лекции же при этом - раз в неделю, зато две подряд и в субботу. И в середине дня. То есть приезжать в университет надо было к 12:40, слушать подряд две лекции по стилистике до 16:00 и ехать домой, непонятно отчего уставшей). Стилистика - не тот предмет, который можно посещать время от времени, - тут как с химией: если пропустить в начале, дальше не врубаешься)) Ну, это я за себя, конечно, говорю, поскольку я не лингвист, к сожалению, я литературовед, потому лингвистика мне даётся непросто. Просто литературу я чувствую, а язык в качестве предмета изучения - почти нет. Так вот! Решаться в начале года надо было оперативно: либо ходить на стилистику постоянно, либо не ходить вообще. Я решила, что раз я не спец в лингвистике, надо ходить. И ходила))) Ну, иногда, конечно, я себе позволяла поблажки: то в Школу надо было в субботу - зачёт принять, то поедем куда-нибудь, но уж 70% лекций, как минимум, я точно посетила. Но это меня не спасло))) Ну, абсолютно. Боялась я Ольгу Григорьевну Ревзину как огня. А напрасно боялась! Преподаватель человечнейший!! В общем, четыре дня перед экзаменом ознаменовались лихорадочной подготовкой с постоянным ощущением, что я учу не то, что надо не по списку вопросов идти, а по принципу: "Вот этого я вообще не знаю - почитаем-ка труды лингвистов". (Списка вопросов, кстати, у большинства не было - было только "наследство" старшего курса, а у меня и у некоторых единиц, как выяснилось, был наиболее подходящий список вопросов для нашего экзамена, и всё же неточный. Однако, это мы выяснили уже на экзамене). Накануне экзамена я съездила для смелости в университет к господину Поликарпову, который любезно поставил мне практику за лето 2007 года (которую я, кстати сказать, проходила в ноябре-декабре). В университете я, как ни странно, почувствовала себя несколько уверенней. Мне вообще наше здание всегда в течение сессии казалось скорей если не враждебным, то пугающим, а тут как-то оно меня поддержало. Я несколько успокоилась, поехала домой с ощущением, что надо всё-таки добить стилистику, это мой гражданско-студенческий долг. Но мой организм сказал: "Ку!" - и дома на меня напал такой приступ гастрита, что о стилистике я даже думать не могла - начинало мутить ещё больше))) Привела я себя в порядок с помощью таблеток моего дяди, который всю жизнь работает врачом, мне полегчало, и я начала грызть гранит стилистики, но эти действия носили уже скорей истеричный характер, поскольку мой незамутнённый особенным интеллектом мозг осознал наконец, что Я НЕ УСПЕЮ. До двух часов ночи я пыталась что-то делать, после чего решила из чисто студенческого суеверия погадать))) Вообще-то я не верю в эти вещи. Но гадать ради прикола иногда могу. Выбираю способы гадания поглупей - чтобы не расстроиться, если нагадаю неудачу, и чтобы порадоваться, если предсказание будет сулить успех! :) Взяла наугад книжку с полки, раскрыла наугад, ткнула вслепую пальцем: "Но что-то ужасное может произойти". "Ну, спасибо", - думаю, - "нагадала, блин". Как всякий уважающий себя гадальщик, у которого выпадает что-то неутешительное, я сказала себе: "Дурь это всё, верить не будем", вспомнила свою Школьную привычку класть тетрадь с материалом под подушку, и пошла спать в начале третьего ночи.
Экзамен нам назначили на 12:00 11 января, так что в 7 я уже козой скакала по квартире, на ходу упихивая в рот нечто, достойное называться завтраком сдающего сессию студента (я вообще не могу есть перед экзаменом, видимо, слишком волнуюсь), и опять засела за лингвистические работы. А в 11 потащилась в МГУ.
Так как 7-го состоялось долгожданное "обручение" Филёвской ветки с Арбатско-Покровской как раз на моей Кунцевской, то до университета я поехала новой дорогой: с новой платформы Кунцевской (Арбатско-Покровской ветки) - до Арбатской той же ветки, с одной пересадкой на Библиотеку им. Ленина и - по прямой. Хотя путь вроде бы как тот же, но если до Библиотеки по Филёвской ветке ехать 10 станций, то по Арбатско-Покровской - только 4! При этом поезд как безумный несётся по тоннелю. Так что путь сокращается минут на 20!!
На платформе меня ждал сюрприз - подошёл поезд с картинами!))) Кто не знает - по Арбатско-Покровской ветке ходит такой поезд - в нём сидячих мест наполовину меньше, чем в обычном, потому что одну из стен целиком занимают картины. Это выставка современной школы живописи. Очень оригинально оформили вагон! Снаружи этот поезд тоже очень яркий: вагоны разукрашены цветами так, что нет ни одного клочка серого цвета типового вагона нового поколения. Читать далее...

[200x306]
ГЛАВА VII Университетские годы

Посещение Мишей Лермонтовым Благородного Университетского пансиона прекратилось вследствие его закрытия и переименования в гимназию. Указ о закрытии последовал 29 марта 1830 года, а Лермонтов, вероятно, не пожелавший перечисляться в гимназию, получил увольнение 16 апреля того же года. После некоторых колебаний и планов относительно продолжения воспитания за границей решено было приготовить Михаила Юрьевича к вступительному экзамену в Московский университет. 21 августа 1830 года Лермонтов подал прошение о принятии его в число своекоштных студентов на нравственно-политическое отделение.
В то время полный университетский курс был трехлетний. Первый курс считался приготовительным и был отделен от двух последних. Нравственно- или этико-политическое отделение считалось между студентами наименее серьезным. Лермонтов, впрочем, долго на нем не оставался, а перешел в словесное отделение, более соответствовавшее его вкусам и направлению. По указанию современников, преподавание вообще шло плохо. Профессора относились к своему делу спустя рукава, если и читали лекции, то большинство читало так, что выносить студенту из лекции было нечего. Московский университет был тогда еще накануне возрождения, начавшегося только во второй половине 1830-х годов. (...) На первом курсе студенты всех отделений обязательно слушали словесность у Победоносцева (Петр Васильевич (1774-1843) – экстраординарный профессор российской словесности в Московском Университете), преподававшего риторику по старинным преданиям, по руководствам Ломоносова, Рижского и Мерзлякова. Он читал о хриях, инверсах и автонианах (хрия – обработка литературной темы по особо установленному плану. Древнейший сборник хрий был составлен ритором Афтонием (Автонием, III-IV вв.), по имени которого и сами хрии получили название автониановских. Инверс – вероятно, то же, что «инверсия» - изменение порядка слов в предложении, придающющее фразе дополнительную выразительность), но главное внимание свое обращал на практические занятия: неуклонно требовал соблюдения правил грамматики, занимал студентов переводами с латинского и французского языков, причем строго следил за чистотой слога и преследовал употребление иностранных слов и требовал, чтобы слушатели ему «хрийки».
Если профессора относились к лекциям своим довольно беспечно, то и студенты от них не отставали, и в аудиториях разыгрывались сцены совершенно школьнического характера. Константин Сергеевич Аксаков (1791-1859. Русский публицист, критик поэт, один их идеологов славянофильства, сын писателя Сергея Трофимовича Аксакова (1791-1859) рассказывал, как студент принес однажды на лекцию Победоносцева воробья и во время лекции выпустил его. Воробей принялся летать, а студенты, как бы в негодовании на такое нарушение приличия, вскочили и принялись ловить его. Поднялся шум, и остановить ревностное усилие было дело нелегкое. Однажды, когда Победоносцев, который читал лекции по вечерам, должен был прийти в аудиторию, студенты закутались в шинели, забились по углам аудитории, слабо освещаемой лампой, и только показался Победоносцев, грянули: «Се жених грядет во полунощи».
«Странное дело! – говорит К.С. Аксаков, - профессора преподавали плохо, студенты не учились, мало почерпали из университетских лекций, но души их, не подавленные форменностью, были раскрыты, и все-таки много вынесли они из университета. Развивало общее веселье молодой жизни чувство общей связи товарищества – слышалось, хотя и бессознательно, что молодые силы эти собраны во имя науки, во имя высшего интереса истины. Здесь постоянно были шумны и веселы; не было ни одного ни истощенного, ни вытертого, не было ни светского тона, ни житейского благоразумия. Спасительны эти товарищеские отношения, в которых только слышна молодость человека, и этот человек здесь не аристократ и не плебей, не богатый, не бедный, а просто человек. Такое чувство равенства, в силу человеческого имени, давалось университетом и знаниями студента».
Московский университет – по справедливому замечанию Герцена – вырос в своем значении вместе с Москвой после 1812 года...
Московский университет больше и больше становился средоточием русского образования. Все условия для его развития были соединены (...) Из-за тумана, которым заволокло умственную и общественную жизнь русскую после несчастных событий 14 декабря, первый стал выдвигаться Московский университет, и хотя во время пребывания в нем Лермонтова не было еще того обновления, которое сказалось вскоре затем после появления молодых профессоров, влиятельнейшим среди которых был Грановский, но все же животрепещущие интересы жили в среде молодежи.

Святое место!... Помню я, как сон,
Твои кафедры, залы, коридоры,
Твоих сынов заносчивые споры
О Боге, о вселенной и о том,
Как пить: с водой, иль просто голый ром, -
Их гордый вид пред гордыми властями,
Их Читать далее...

[200x338] Мысль об этой книге появилась во время моего путешествия по Кавказу и Грузии в 1971 году. Я получил приглашение от ныне покойного У.Е.Д. Алена, старейшего ученого Англии и Ирландии, который занимался исследованием Грузии, чтобы присоединиться, как позднее оказалось, к его последнему, ибо он скончался в 1973-м, посещению этих мифических гор и людей, упомянутых еще Гомером.
Билл Аллен, казалось, впитал в себя все знания прежних ученых, топографов, геологов, географов, историков и художников, очарованных Кавказом (…) Его классическая «История грузинского народа», впервые опубликованная в 1932 году, постоянно пополнялась научными статьями, а в 1970 году завершилась ученым трудом под названием «The Russian Embassies to the Georgian Kings». С явным удовольствием я встретил его в Тифлисе, где он пребывал со своим племянником Робином и писателем Микаэлем Перейрой, который описал наши шествия в чудесной книге путешествий «По Кавказу», опубликованной в 1973 году. Мы были в прекрасном настроении благодаря блистательному юмору Билла, его эрудиции, его знаниям древностей, которыми он с нами щедро делился. К тому же нашему удовольствию способствовала и политика «открытых дверей», что позволило грузинским властям организовать эту необычную экспидицию даже во ВладикавказСеверной Осетии.
Благодаря нашему маршруту, я мог пройти за Лермонтовым след в след, а если быть более точным, то, скорее всего, следовать за копытами его лошади – из Пятигорска вдоль водопойных ключей Кабарды, по Военно-Грузинской дороге через деревню столицу Грузии Мцхету, в Тифлис и затем на восток, минуя Цинандали, в плодородную долину Алазани, прикрытую в горах Лезгинской линией. (…) Я решил добиваться своего и не тсла тратить время на объяснение, что Лермонтов в английской литературе упущен – на сколько мне известно, до сих пор нет его биографии на английском языке в полном объеме, - и что я пытаю надежду воспользоваться моим кавказским опытом как изначальным для заполнения этого пробела.
Однако, вернувшись в Лондон, я вдруг узнал, что известный филолог Филипп Лонгуорт, переводчик романа Лермонтова «Герой нашего времени», автор книг «Жизнь Суворова» и «История казачества», уже намеревался заполнить крайне необходимую часть этой лакуны. Он хотел описать приключения Пушкина на Кавказе, запечатленные в «путешествии в Арзрум» и достославной поэме «Кавказский пленник» - о ее главном герое Пушкин говорил: «Я в нем хотел изобразить это равнодушие к жизни и к ее наслаждениям, эту преждевременную старость души, которые сделались отличительными чертами молодежи XIX-го века…
Черкесы, их обычаи и нравы занимают бóльшую и лучшую часть моей повести; но все это ни с чем не связанно и есть истинный hors d’oeuvre (Нечто добавочное – франц.)».
Мы договорились о сотрудничестве: на мою долю приходилась лермонтовская глава. Его записи оказались весьма кстати: он поделился со мной своими знаниями и взглядом на литературу (…) Но к нашему общему сожалению, другие обстоятельства помешали ему претворить свой замысел, отчего все еще остается место для изучения Кавказа в полном объеме – магической связи меж такими титанами русской литературы, как Толстой, а также Бестужев-Марлинский, Грибоедов и многие другие. Между тем мне кажется, что такое изучение Лермонтова может быть верным, ибо в его судьбе поэта и человека Кавказ сплелся запутанным клубком, с чего, впрочем, я и намеревался начать собственное исследование. Благодаря Филиппу Лонгуорту я был представлен профессору В.А. Мануйлову, из Пушкинского Дома в Петербурге, который многие годы жизни посвятил выяснению правды о жизни Лермонтова, и эта робота принесла ему мировую известность; именно он дал те ценные, если не сказать бесценные, книги из своей собственной библиотеки, чтобы помочь мне.
Едва ли есть издание «Евгения Онегина», в котором бы не говорилось о вечной трудности перевода стихов Пушкина, отчего и нет полной антологии его поэзии на английском языке. То же самое верно и по отношению к Лермонтову.
Однако у западных литературных источников тоже есть возможность заниматься тем же самым. После Второй мировой войны у семьи Шлосс из Вартхаузена (близ Штутгарта) хранились альбомы, стихи и рисунки, принадлежавшие потомкам Александры Верещагиной (любимой кузины Лермонтова), выданной замуж за борона Карла фон Хюгеля, и часть этой коллекции была возвращена Шерлоком Холмсом советского лермонтоведения Ираклием Луарсабовичем андрониковым. Большинство альбомов Александры (проданных наследниками фон Хюгеля) оказались в библиотеки Колумбийского университета в Нью-Йорке, и они были прекрасно изданы и комментированы Еленой Михайловой.
До последней Читать далее...

[200x338] Профессор-славист сэр Лоренс Келли – один из немногих зарубежных филологов, занимающихся лермонтоведением. Он первым исследовал в 70-е годы XX в. переведенные ему князем Г. Васильчиковым неизвестные тогда источники – воспоминания кн. А.Васильчикова, секунданта на последней дуэли Лермонтова, закончившейся гибелью великого русского поэта, а также другие материалы, хранящиеся в зарубежных архивах. Келли достоверно воссоздает картину последних двух лет жизни М.Ю. Лермонтова и рассказывает о череде событий, приведших в конце концов к трагической развязке.
Книга Келли особенно ценна и интересна и тем, что в своей работе он использовал источники и исследования, большей частью неизвестные русскому читателю.
На русском языке публикуется впервые. Для широкого круга читателей.

Сэр Лоренс Келли, сын английского посла в Москве, автор книг о Грибоедов и Пушкине, — известный исследователь русской литературы XIX в. В публикуемой нами работе о Лермонтове Келли использовал малоизвестные в России исследования, вышедшие за рубежом, а также попавшие к нему благодаря знакомству с Георгием Васильчиковым, праправнуком князя Александра Васильчикова, воспоминания роковой дуэли, в которой последний был секундантом. Келли достоверно воссоздает картину последних двух лет жизни М.Ю. Лермонтова и рассказывает о череде событий, приведших в конце концов к трагической развязке.

Предисловие редактора

Перевод книги Лоренса Келли публикуется почти через тридцать лет после выхода английского издания. Сэр Лоренс Кули, сын посла Великобритании в Москве, много лет провел в России, всерьез занимался русской литературой XIX века, известны его книги о Грибоедове и Пушкине.
Можно, конечно, посетовать, что книга Л. Келли попадает в руки русскоязычных читателей со столь большим опозданием, но мы должны отдавать себе отчет, что публикация перевода книги сэра Келли сразу же после ее выхода на английском языке в нашей стране была попросту невозможна. Кроме того, что Лермонтов – великий русский поэт, кумир, которым гордится Россия, в советские годы в системе обличающей царизм идиологии он был еще жертвой преступного монархического режима, за все свои грехи сметенного революцией 1917 года.
Однако профессор Келли в своем понимании событий и психологии участников последней дуэли Лермонтова стоял неизмеримо ближе к истине, чем советские исследователи, доказывавшие «заговор царизма» с целью убийства поэта и преступное участие Третьего отделения в его трагической смерти. Разрабатываемая в советские времена версия о политическом заказе на убийство торого поэта России, благодаря развитию лермонтоведения последних двух десятилетий, ныне не имеет права на существование. Нужная для обличения царизма цепочка смертей поэтов как жертв (Грибоедов, Пушкин, Лермонтов и т. д.) оказалась надуманной, а череда смертей талантливых русских поэтов XX века не стала реже. Видимо, этот феномен имеет другую природу и обусловлен, по крайней мере, не столь поверхностными (как предлагалось государственными идеологами) причинами.

Л. Келли и его книга о Лермонтове

Книга, которую открываете Вы, дорогой читатель, принадлежит перу англичанина сэра Лоренса Келли.
Да, у сэра Лоренса Келли особый взгляд на историю Российской империи, на логику событий так называемой Кавказской войны. И этот взгляд – типичный для англичанина, видавшего в России агрессора. На подобном представлении было выращено не одно поколение англичан. Великобритания еще с 30-х годов XIX века считала себя вправе вмешиваться в дела далекого от них региона, каким был Кавказ. Англией, как и Францией, руководил безудержный страх, что Россия окажется конкурентом в торговле с Востоком, а борьба за политическое и экономическое влияние на этой территории стала главным стержнем всей внешней политики Великобритании на долге десятилетия. Отсюда ее поддержка Турции и пограничных с Кавказом государств. И если, с одной стороны, сэр Кули осуждает Россию, ее действия на Кавказе, то с другой – рисует картину участия в этой войне русского поэта – офицера российской армии Михаила Лермонтова.
Сэр Келли приводит неизвестные сведения о документах, связанных с Лермонтовым, оказавшихся за границей, в частности о письмах поэта к его родственникам Столыпину и Философу, которые хранились на нормандской вилле Раевских и погибли в период оккупации во время Второй мировой войны. Он сообщает о наличии большого количества неопубликованных рисунков поэта с изображением многих исторических личностей из кавказкой и санкт-петербургской жизни Лермонтова. Эти рисунки наш автор видел, они принадлежали жене французского посланника в Санкт-Петербург, матери Эрнеста де Баранта.
Да, в книге имеются погрешности, порой мелкие, малозначительные; все они взяты из исследований Читать далее...

[300x456]

Полежаев (Александр Иванович, 1805 - 1838) - выдающийся поэт. Отец его - помещик Пензенской губернии, Струйский, мать - крепостная этого помещика, выданная впоследствии замуж за саранского мещанина Полежаева, от которого поэт и получил свое имя. Десяти лет от роду Полежаев отдан был в Москве во французский пансион; затем он поступил вольнослушателем в Московский университет по словесному факультету. Первое стихотворение Полежаева: "Непостоянство" появилось в "Вестнике Европы" (1825). Университетское начальство поручило Полежаеву написать к торжественному акту 12 января 1826 г. оду: "В память благотворений Александра I Императорскому Московскому университету", а на выпускном акте, в том же году, Полежаев прочел свое стихотворение "Гений". К тому времени относится сатирическая поэма Полежаева: "Иман-Козел", вызванная ходившими тогда нелепейшими слухами об одном священнике в Москве. Другая сатирическая поэма Полежаева, "Сашка", в которой изображались студенческие похождения и попойки, испортила всю его жизнь. Поэма ходила по рукам в списках и попала в руки к начальству, которое, обратив внимание на несколько стихов с неуважительными отзывами по вопросам религиозным и с указанием на неудовлетворительность общественных условий России, дало ход делу. Шуточная поэма очутилась в руках императора Николая Павловича , прибывшего в Москву на коронацию. Император приказал привести к себе Полежаева, который в его присутствии должен был прочесть свою поэму. По окончании чтения государь, обращаясь к министру народного просвещения князю Ливену , сказал: "Я положу предел этому разврату; это все еще следы, последние остатки" (то есть брожения, приведшие к заговору декабристов). Получив, однако, от министра отзыв, что Полежаев "поведения превосходнейшего", государь сказал: "Этот отзыв тебя спас, но наказать тебя надобно для примера другим. Я тебе даю военною службой средство очиститься... от тебя зависит твоя судьба, если я забуду, то можешь мне писать"; с этими словами государь поцеловал Полежаева в лоб, отпустил его. Полежаев не мог примирится с крайне тяжелым положением унтер-офицера из "политических преступников"; пользуясь дарованным ему правом писать к государю, он решился послать просьбу о помиловании или об улучшении его участи. Не получив ответа на неоднократные прошения и полагая, что они не доходят до государя, Полежаев задумал лично обратиться к нему, самовольно оставил полк и отправился пешком в Петербург. Сообразив, однако, все значение своего поступка, Полежаев вернулся с дороги и явился к начальству. Он был отдан под суд и приговорен к прогнанию сквозь строй, но приговор был государем смягчен, и Полежаев был разжалован в рядовые без выслуги. Всеми покинутый Полежаев пришел в отчаяние и запил. За оскорбление фельдфебеля он был опять отдан под суд и просидел в тюрьме, в ужаснейшей обстановке, в кандалах, почти целый год, имея в перспективе прогнание сквозь строй, но ему было вменено в наказание долговременное содержание под арестом. В 1829 г. полк, в котором служил Полежаев, был отправлен на Кавказ. Полежаев принимал участие в целом ряде сражений и стычек и везде искал случая отличиться, чтобы добиться офицерского чина. Начальство не пожелало, однако, обратить на него внимание, и в 1833 г. он возвратился с Кавказа унтер-офицером. Организм его был совершенно расшатан; он впал в чахотку и на смертном только одре мог узнать, что 27 декабря 1837 г. произведен в прапорщики. Исключительные обстоятельства жизни наложили резкую печать на поэзию Полежаева; она мрачна, как сама жизнь поэта. Оторванный от общества, он мог наполнять свои произведения лишь картинами горького субъективного чувства. Дважды находясь в ожидании приговора, который равнялся смертному, Полежаев излил свои чувства в "Песне пленного ирокезца" и в стихотворении "Осужденный". В длинном и не вполне еще напечатанном стихотворении "Арестант" Полежаев с жестокою правдою описывает обстановку своего ареста. Из автобиографических стихотворений Полежаева, наиболее многочисленных и сильных, видно, что он никогда не мирился со своею судьбой. Всего чаще повторяется здесь мотив сожаления о растраченных годах жизни; иногда поэт преувеличивает свои заблуждения, сопоставляет их с постигшею его непомерной карою; не менее часто слышится мотив упорного сознания своего достоинства, сурового протеста или, наконец, отчаяния, потери веры в жизнь и человеческую

Читать далее...

"Ганнибал: rising"

Раскольников))) На самом деле, когда знаешь мотивацию убийства и мысли преступника, начинаешь к нему относиться как-то по-особенному. Если в случае с Раскольниковым и Гренуем оно больше тяготеет к отрицательному, то здесь... Трудно сказать. Когда я смотрела "Молчание ягнят" с Хопкинсом, Лектора за человека на принимала. Здесь мы видим постепенное превращение человека в... монстра. В фильме есть фраза: "Его поместят в больницу и там выяснять, что это за существо. Пока трудно найти подходящее название... Except "monster" (мне по-английски последнее предложение больше нравится, как-то лаконичнее звучит). В общем, правда классный фильм. Ну и бесподобная Мадам Мурасаки в исполнении Гонг Ли. Она же играла Хатцумомо в "Мемуарах гейши". Только одного не понимаю! Почему японок играют китаянки?!!! Я же могу обидеться)))

Настроение сейчас - грустно

Сегодня мне выдадут аттестат,грустно...Я не хочу оставаться в школе,впереди другая жизнь...В этой школе я потеряла все и наоборот нашла людей,котороые мне действительно дороги....Но наверно как ни хороша была классная,какими ни были порядочными людьми были другие учителя, мне все-таки нужен он...ЛЕВИТ ЮРИЙ ЗИНОВЬЕВИЧ...Светлая ему память и пусть земля ему будет пухом...Этот человек учил меня видеть мир,размышлять...Он хотел мне счастья...Он любил меня как ни один учитель...Сегодня выпускной а его нет... 

 

 

 

 

 

"Иллюзионист", "Кочевник", "Престиж.

Три фильма за один день. Это как три матча. Впечатляет, восторгает, но последние минуты - как в бреду. Хм. Хорошо дома одной. Фильмы с перерывами на уроки и еду. Хм.

"Иллюзионист".
Мне понравилось, хотя, смотреть надо тем, кто не смотрел "Престиж". Фокусы красивые, но неправдободобные. Красивая такая лавстори. Но вот какой-то изюминки нету. Может, это я уже просто с мозгами не туда, просто я самого начала так и думала, что все так)) В общем, ничего так.

"Кочевник".
Тоже неплохой фильм, смотрела уже во второй раз. В общем, про велики народ Казахстана)) МММУУУУУЖЖЖ))) Лол. Фильмец такой... Вдохновляющий, что ли. Ну, как всегда. Про великого воина, который тарампампам, объединил всех ахтунков против других ахтунков, хеппи енд... Люблю такие фильмы. Просто все красиво и... просто. Как в "Гладиаторе". Впрочем, для Казахстана весьма, весьма. Особенно трогательная надпись на обложке: "!!!! БЮДЖЕТ ФИЛЬМА - 30 млн долларов!!!!" А еще меня бесит парень в главной роли, который играл в "Голе!". Просто ну не укладывается у меня в голове два образа - мексик американского гастарбайтера, и воинственного казаха. И вообще, не похож. И тот, кто переводит - тупица какая-то. А все остальное - гут.

"Престиж".
Я думала, будет совсем неинтересно смотреть во второй раз. Ан, нет. Когда знаешь секрет, начинаешь тоньше воспринимать различные мелочи, все больше и больше осознаешь всю гениальность. Обычно в фильмах показаны нестандартные ситуации, на основе которых предлагаются модели стандартного поведения. В том же "Парфюмере". Нестандартный человек, совсем. Но есть простая истина - человек должен быть человеком... Из "Престижа" я такого не смогу сказать. Я не могу понять идею. Или их слишком много? Хм... В общем, хороший фильм.

ПАВЛОВ Михаил Григорьевич (1793—1840), инспектор и преподаватель физики в Пансионе; ординарный профессор физики, минералогии и сельского хозяйства в Московском университете. Натурфилософ содержание его лекций (по Ф. Шеллингу и Л. Окену) привлекало Лермонтова и других студентов, особенно в связи с запрещением в университете курса философии в годы последекабристской реакции. Павлов обладал широкими литературными интересами. В письме к М. А. Шан-Гирей (1828) Лермонтов сообщает, что отдал свое произведение «Геркулес и Прометей» (до нас не дошло) для задуманного Павловым альманаха «Каллиопа». В 1828—30 Павлов издавал журнал «Атеней», где в 1830 Лермонтов впервые выступил в печати со стих. «Весна» (за подписью «L»).