Четверик - это твердая поэтическая форма из 16 строк, состоящая из четырех катренов (четверостиший). Первый катрен - ключ, его строчки в зависимости от своего порядкового номера в строфе становятся первыми строками соответствующих катренов (первая - у первого, вторая - у второго, третья - у третьего, четвертая - у последнего). Рифмовка у четверика почти свободная - традиционно одна из рифм первого катрена повторяется в каждом из трех последующих. Например, если в первом катрене использована перекрестная рифмовка ABAB, то в последующих катренах рифмы встают так: B--- A--- B---. Вид рифмовки вне ключа может быть любой (перекрестный, попарный, опоясывающий), один или вперемешку. Но, выбрав одну из рифм первого катрена сквозной, нужно обязательно использовать ее во всех. То есть если в примере выбрана A, ее надо "добавить" во 2-й и 4-й катрены, а B - в 3-й. Вариантов рифмовки очень много.
Тема четверика: свободная.
Метр и размер: по вашему выбору.
[500x363]ТВЁРДЫЕ ПОЭТИЧЕСКИЕ ФОРМЫ:
ПОЭТИЧЕСКИЕ ЗАБАВЫ:
![]() | Комментарии к этой странице - стихи поэта Если вам какой-то стих понравился, процитируйте его, поэту будет приятно. |
"Роза", Иван Сергеевич Тургенев.
Последние дни августа… Осень уже наступала. Солнце садилось. Внезапный порывистый ливень, без грому и без молний, только что промчался над нашей широкой равниной. Сад перед домом горел и дымился, весь залитый пожаром зари и потом дождя. Она сидела за столом в гостиной и с упорной задумчивостью глядела в сад сквозь полураскрытую дверь.
Я знал, что свершалось тогда в её душе; я знал, что после недолгой, хоть и мучительной, борьбы она в этот самый миг отдавалась чувству, с которым уже не могла более сладить. Вдруг она поднялась, проворно вышла в сад и скрылась.
Пробил час…пробил другой; она не возвращалась. Тогда я встал и, выйдя из дому, отправился по аллее, по которой - я в том не сомневался - пошла и она.
Всё потемнело вокруг; ночь уже надвигалась. Но на сыром песку дорожки, ярко алее даже сквозь разлитую мглу, виднелся кругловатый предмет. Я наклонился… То была молодая, чуть распустившаяся роза. Два часа тому назад я видел эту самую розу на её груди. Я бережно поднял упавший в грязь цветок и, вернувшись в гостиную, положил его на стол, перед её креслом.
Вот и она вернулась наконец - и, лёгкими шагами пройдя всю комнату, села за стол. Её лицо и побледнело и ожило; быстро, с весёлым смущеньем бегали по сторонам опущенные, как бы уменьшенные глаза. Она увидела розу, схватила её, взглянула на её измятые, запачканные лепестки, взглянула на меня - и глаза её, внезапно остановившись, засияли слезами.
- О чём вы плачете? - спросил я.
- Да вот об этой розе. Посмотрите, что с ней сталось.
Тут я вздумал выказать глубокомыслие.
- Ваши слёзы смоют эту грязь, - промолвил я с значительным выражением.
- Слёзы не моют, слёзы жгут, - ответила она и, обернувшись к камину, бросила цветок в умиравшее пламя.
- Огонь сожжёт ещё лучше слёз, - воскликнула она не без удали, - и прекрасные глаза, ещё блестевшие от слёз, засмеялись дерзостно и счастливо.
Я понял, что и она была сожжена.