За последние 15 лет я успел воспользоваться карточками разных банках. Вот уже несколько лет моей основной является карта Рокетбанка. Сейчас постараюсь объяснить свой выбор и надеюсь, что вы тоже станете обладателями карт этого банка.
Дальше!

- Когда ты протрезвеешь, ты поймешь, что ты натворил.
- А я опять выпью.
(с)

Вся моя жизнь - это copy-paste

[450x600]
У них все было хорошо,
Была хорошая погода, Вокруг росло все и цвело.
Она любила его очень, Он о любви твердил всегда.
Гуляла с ним она до ночи, А ночью быть с ним не могла. Но вот однажды сильно пьяный
Он к ней с улыбкой подошел. «Пойдем с друзьями погуляем
Тебе там будет хорошо!» Она немного помолчала,
Потом сказала: «Что ж пошли!
"В квартире той веселье было, Звучала музыка и смех.
Там отмечали новоселье, Она парней узнала всех.
Там было две всего девчонки Она их знала хорошо
К ним подошла она тихонько, Заговорила про свое.
Потом все выпили за встречу, За дружбу, верность и любовь,
Он закурил, пустив колечки всем налили до краев.
Но скоро за окном стемнело
Она сказала: «Мне пора!"
И вот уйти уже хотела. И быстро к двери подошла.
Её догнал он у порога, И сильно за руку схватил
"Останься здесь ещё немного» - Её он грубо попросил.
Она сказала: «Уже поздно, Меня ждёт мама, мне пора,
Ты позвони мне завтра утром
Ну, всё, пока, люблю тебя!» Но он схватил её за руку
И силой в спальню потащил,
А перед этим ещё рюмку
Просто залпом осушил.
И вдруг ей стало страшно. И были слёзы на глазах,
Но слёзы лились понапрасну появилась дрожь в ногах.
И на лице с улыбкой глупой, Ее он бросил на кровать,
Потом сказал: «Ну что, подруга, Тебя хочу я поласкать!"
Он потянулся к ней всем телом начал в губы целовать,
Она от страха онемелая и тихо начала рыдать.
Но он вскочил, сказал:
"Довольно, ну, сколько можно мне терпеть?
С тобой встречаемся мы долго, Хочу тебя я поиметь!"
"Не надо!» - вскрикнула девчонка, «Ведь я же девочка еще!"
Ты поиграешь, после бросишь, Не пожалеешь ни о чем!"
Но он сказал: «Неправда это! У нас все будет хорошо!
Ведь нам дано так от природы и это будет, как в кино."
Ее просил он очень долго, Она твердила только "Нет!"
И был удар тот очень звонкий на лице остался след.
От боли вскрикнула девчонка. И посмотрела на него,
Он пьяный был и был жестоким, Ему все было все равно,
Она кричала, вырывалась, А он схватил ее сильней,
Он бил ее, она кусалась. И очень больно было ей.
Он начал рвать на ней одежду и сил уж не было кричать,
Он стал белье с нее срывать.
Потом сказал: «Ну, что, шалава,
Давай-ка ногу поднимай
И мне плевать на эти слезы, Ты не реви, а помогай!"
Она немного приподнялась, Прикрыла грудь своей рукой,
А про себя она молилась» За что мне это, Боже мой?"
В нее вошел он очень резко
И вдруг ее пронзила боль. От этой боли, чтоб не вскрикнуть
Она прикрыла рот рукой
Но вот конец
Он слез с нее и лег с ней рядом
Она прикрылась простыней
И жизнь ей показалась адом
Он захрапел, она привстала
Часы пробили 5 утра. А за окном уже светало
Она к одежде подошла.
Оделась быстро, как сумела. Внутри болело у нее
И так ей плакать захотелось Она рыдала, вспомнив все.
И подойдя вдруг к телефону. Набрала номер: «Это я
Прости меня, моя родная
Прости за то, что не пришла"И мама в трубку прошептала
"Иди домой, я жду тебя, тебя я дочка понимаю
Сама ведь молодой была"
И положив тихонько трубку Надела туфли у окна
Поправив порванную юбку
Она домой к себе пошла. Там обо всем сказала маме
И мать была поражена
"Ведь ты его давно уж знала. Но не узнала в нем скота"
И вот спустя одну неделю
Он все же к ней домой пришел. И листья на балкон слетели
А он просил простить его.
И у нее дрожали руки
"Ну что сказать ему теперь?» За что, за что мне эти муки?
Зачем ему открыла дверь? Она сказала: "Я прощаю
Об этом я не расскажу.
Ушел он, не сказав ни слова. С улыбкой гордой на губах
И в ней тоска проснулась снова, явились слезы на глазах.
Ну, а потом она узнала,
Он приходил из-за того,
Чтобы не сесть. И. Рано утром
Ей мать сказала: «Слушай, дочь, Твой срок беременности малый,
И я могу тебе помочь
И вот лежит она в палате.
И что-то пишет на листке
"Прощай, мамуля, все прощайте!"
Проносится в ее уме
Она стоит на крыше дома
И слезы льются по щекам. И шепчет лишь 4 слова
"Люблю, люблю тебя, прощай"
Милиция и лужа крови
Стоит толпа, рыдает мать
А ведь такая молодая Никто не мог предугадать...
О гибели ее узнал и он, Но к гробу все ж не подошел
Под руку шел с другой девчонкой Им вместе было хорошо...
А через день, придя с работы, Он старую газету взял
И из нее упало что-то,
Письмо то было от нее Он сел на стул читать записку
"Ну, здравствуй милый, это я
Ты приходи, чтоб попрощаться
И поцелуй в гробу меня
Тебя любила я так сильно,
Была я счастлива с тобой
Меня уж нету, я на небе
Себя ни в чем ты не вини,
А нашего с тобой ребенка,
Я забрала с собой, прости
Ну что ж, прощай, будь счастлив милый!
Всего хорошего тебе
Ты сам люби и будь любимым
Не забывай лишь обо мне
С подругой, я надеюсь, счастлив будешь
Ее сильней меня полюбишь
Теперь прощай, люблю тебя!
Он прочитал записку дважды, Из Читать далее...

- А Брэду Питту не нужен козел? (с).

У меня на кухне встали часы. На десяти минутах третьего. Теперь, если светло - то значит десять минут третьего дня, а если темно - ночи. Идея локализованной ловушки для времени, безусловно, любопытна с точки зрения метафизики; на практике же дела со временем обстоят крайне паршиво.

В детстве, например, времени всегда навалом.
Оно кажется нескончаемо долгим, как последний урок поздней весной или неделя до дня рождения. Кажется, что "две недели назад" были в то время, когда динозавры только-только вымерли, а Джон Кеннеди и Джон Малкович, что вполне логично, ещё не родились.

Когда взрослеешь, со временем происходит какая-то шняга.

Его становится меньше. Его уже нет на то, чтобы залезть на дереве, сгонять на полузатопленную баржу и приручить в парке белку, хотя кажется, что по существу ничего не изменилось: тебе точно также надо время, чтобы поесть, чтобы поспать, чтобы съездить куда-то и откуда-то вернуться. Теперь – прогулка на природу – это не просто побежать; это - запланировать, записать в ежедневник, поставить напоминатель, напрячься и встать в субботу с утречка пораньше, купить бутылочку пива, найти подходящую компанию, и еще – самое основное – найти, о чем бы таком с этой компанией поговорить, пока вы будете бродить по асфальтированным дорожкам, мучаясь бесцельностью происходящего.

Неудивительно, что от вас все белки прячутся. Я бы тоже спрятался от всех людей, которые живут, обдумывая смысл своих поступков. Но в таком случае – мне пришлось бы, во-первых, жить в чулане, а во-вторых, отрезать кусок себя. Ту часть, которой тоже нужна цель. Этому чертову куску, который перед прогулкой прошарит весь интернет в поисках рекомендаций по прикармливанию животных рода грызунов семейства беличьих.

Иногда мне хочется залезть на дерево. Но что-то меня останавливает. То ли ворох дисконтных карточек в бумажнике, то ли охранники, скептически наблюдающие за моими рейдами вокруг единственного дерева рядом с офисом. Мне скучно висеть на дереве. Я взрослый, потому что мне больше нечего делать на дереве. Я не хочу приручить белку, я снимаю мальчика, ползающего на коленках с куском печенья в ладони и хвостатого зверька на Canon A630, который я взял в кредит, и выкладываю это изображение на своем аккаунте. Тухляк полнейший. Выносите претендента на пьедестал вперёд ногами.

Время чудовищно искажает отношение к людям.
Когда ты мелкий, мальчик с замазанной зеленкой коленкой, которого ты знал две зимы, весны и осени назад, кажется обязательным атрибутом, соответственно, лета – дурацкие клятвы под елками «только бы бабушка не узнала», дурацкие предложения «пошли в канаву ловить жуков», тошнота после первой сигареты и желание сбежать из-за стола, когда родители с родственниками устраивают воскресную пьянку с шашлыками.

Теперь я взрослый. И лежать на одной кровати с девушкой, которую я не видел два года, уже не кажется таким же волшебным, как встреча с сезонным приятелем в детстве. Я жил свою жизнь, она свою, мы еще будем друг другу рассказывать, как конкретно мы прожили эти два года, как будто так важно произнести: "а я уже больше не ..." и "кстати, у меня теперь".

Время сокращается – два года назад похожи на прошлый месяц, прошлый месяц пугающе бывает похож на позавчера, вторник на пятницу, два часа дня на четыре. Время ускоряется и становится сложней различать. Я еще никогда не встречал ребенка, который уделял бы много внимания календарям. Когда спустя три школьные четверти в разгар июля ты встречаешь того мальчика с разбитой ногой, ты что – спрашиваешь, как он закончил четверть что ли? Нет. Вы просто идете и сооружаете шалаш из досок, которые выкинули на помойку соседи после стройки.

Мне не нравится, что мне приходится кем-то быть. По ночам – я сам ставлю себя в угол и стою там, пока ноги не онемеют, обижаясь на весь белый свет, который исказил меня, врезал в меня, как будто в дверь, - замок из условностей, из обязанности быть каким-то, предпочитать что-то и к чему-то стремится. Я стою в углу и шмыгаю носом, ненавидя того урода, который придумал «переходный возраст» и «период переосмысления ценностей». В моим мечтах, он умирает страшной смертью: он разбивает мамину любимую вазу и его не выпускают гулять. Есть ли трагедия страшней? Потерять кредитку?

Это дохлый номер. Это тоже самое, что притвориться телефонной книжкой.
Невыносимая тоска рвётся из меня. Кажется, я даже знаю, что нужно сделать, но мне не хватает сил.

Взрослые – они ведь такие слабые.

[409x699]
Настроение сейчас - Отличное...

Сиська сиське говорила,
В бок её толкая мило:
"Ты не хочешь ли, мой друг,
Нежных ласк мужицких рук?"
Сиська сиське отвечала:
"Я давно о том мечтала,
И надеялась, бог даст,
Лопнет кофточка на нас.
Ведь пора б нам засветиться!
Мне такое часто снится:
Обе мы выходим в свет,
Нас прекрасней в мире нет,
Мы, как две большие дыни,
Льнут губами к нам мужчины,
Нас целуют там и тут
И руками нежно трут,
И мусолят и ласкают,
От себя не отпускают!"
Отвечает ей сестрица:
"Это вряд ли приключится,
Потому что все права
Захватила голова.
Ей на сиськи наплевать,
Только дай поразмышлять!
Ей не надо рук мужских -
У неё мигрень от них".
Стали сиськи бунтовать
И сосками набухать,
Тяжелеют сочно, смачно,
Распирают лиф прозрачный.
Тут вмешалась голова:
"Сексу надо? Чёрта с два!
Отвяжитесь, глупота,
Я стихами занята!"
Я, наверное, повеса,
Но скажу про поэтесс:
Их мирские интересы
Не затрагивают секс.
Пишут рифмы про мечтанья,
Дневники свои строчат,
Их обычные желанья
Заменяет стих и чат.
С прямотою по-российски
Подытожу я мораль:
"Бабы думают не сиськой,
И, признаюсь, очень жаль!"

Это похоже на Глупого Человека, который утопил в луже пачку аспирина.
Кто-то более сообразительный раскрыл над ним чёрный зонт, пока тот, сгорбившись, пытается поймать за шкирку Человека-из-Лужы, укравшего у него бумажную упаковку таблеток. Слезы крупными бусинами разбивают видимость, Человек-из-Лужи убегает в сторону Можайки – прямо как есть: в шляпе и мокрый. Убегает, выбивая копытами искры из тротуара; размахивая добычей, как флагом.

Только Глупый Человек больше не плачет. Он смотрит на зонт, который заменил ему небо.
Он смотрит на руку, держащую ручку зонта, заменившую ему Бога.

-Возможно, предложение не согласовано.
-Возможно.

Слёзы – это просто дождь, который идет в обратную сторону.

[Переходная стадия между небом и асфальтом?]

PS.
- И ляпай! Но ляпай уверенно. Это у них называется эксцентричностью.

Я - Феникс. Я - охотничьи спички, которые опускаешь в воду - они гаснут, а потом вспыхивают вновь. Я - живая вода, я же - мёртвая.

Слабеет самоконтроль, как падает черная ткань - последний кусок тряпки с обгоревших плеч. Мое собственное бронзовое покрытие тускло отсвечивает от уличных фонарей - они тоже напряжены, похоронно-бледны рыжим светом - как будто чувствуют собственные корни, прорастающие из раскаленного асфальта. Тянутся на тысячи километров, от Владивостока (первого восхода) до твоего сердца (первого заката); тянутся, как лапша, которую приходится извлекать из сливного отверстия раковины; как перегон между двумя станциями, когда ты зажат между оплывшим мужиком в майке-сеточке и девушкой с красной полосой от сумки на затекшей руке; тянутся, как болезненный кашель, когда думаешь, что следующее, что ты выплюнешь - будет твоя душа; тянутся на сколько хватает глаз, мозгов, рук, амбиций. Тянутся, что передать тебе немного меня в тот момент, когда я избавляюсь от китайского шелка с тела, потому что воздух между мной и им стал слишком невыносимым.

Я - страсть. Я - невинность. Я - табличка о реконструкции, которая никогда не закончится. Я - более, чем просто умён.

Близость к истине играет со мной, шныряет в темноте, в крике моих связок. Случайный оргазм, получаемый от удара об угол стола.
-Тебе тоже будет действительно больно. - шиплю я.
Далее следует удар о вполне безвинную дверцу шкафа - удолбанная до расходящихся швов - мебель стонет и резко открывает убиенную дверцу прямо мне в лобешник. Сразу становится как-то совсем не пафосно и по-детски обидно. Я брыкаю мстительный кусок дерева и отбиваю мозоль на большом пальце ноги. Шкаф стонет как катафалк и извергает на меня аж три зимних куртки. Я погребен и думаю, что это именно тот случай, когда меня уже не найдут.

Я - никто, я же лишь еще один изнывающий, думающий, что проклят, желающий славы, свободы, еще бутылки зёленого чая - нового, со вкусом мяты, со вкусом натурального ароматизатора; я - блики-полоски на мониторе и слепые пальцы, попадающие мимо точек, невозможные закончить такое простое "я".

Никто не сможет совершить escape - на улице висит плакат, а на нем написано: я хочу, чтобы мы были нужны друг другу.

Я переключаю раскладку.

Ты.

PS.
- Девочки, он же мальчик!
- Мальчик? Да в нем же яду больше, чем в аптеке!
(c)

Могильщики - это разочарованные в жизни археологи.

-Паадшшиий … Мммм … Неееектооо …
-Да кто угодно.

22 градуса тепла, 02:00 ночи на часах, ипотечный кредит.
Парень и девушка идут по проспекту босиком.
Они думают, что это признак, свидетельствующий, о том, с какой легкостью они способные воспринимать бытие. Они выжирают эту иллюзию закуской под пиво ровно до той секунды, пока не встречают моего лучшего друга, гордо шествующего в белых штанах, высокохудожественно испачканных качественным влажным черноземом.

Это чертовски какой-нибудь город. Даже бывая посредственным – он категорично, сильно, уникально, очень-очень – посредственный. Это слово с экспрессивной окраской, но я не знаю человека, который хотя бы раз отключил функцию определения подобных выражений, даже, если он использует их через вздох, через запятую, через вечность. Даже Microsoft Office хочет, чтобы мы, наконец, стали спокойными и правильными – лицензированными на карьеры, пользования благами человечество и на один голливудский поцелуй в семейном фотоальбоме в бархатной пурпурной обложке (около 2000 тысяч в любом фотомагазине).

-Потому что это всегда случается. Главный герой в один вроде бы скромный календарный день слышит таинственный зов, который заставляет его выбежать из своей благополучной жизни и уйти в пасмурную погоду - спасать. Никуда он дойти, конечно же, не успевает, потому что вляпывается в историю.
-Я думал, ты скажешь - в дерьмо.
-Я именно это и сказал.

Ты уходишь, хлопнув дверью: посмотрев два-три шедевра киноиндустрии, начинает казаться, что этот процесс несет в себе некий практически божественный смысл – один плачет, другой бьет остатки бабушкиного сервиза (безвкусная работа художников, но с каждым годом она становится всё ближе по стоимости последней модели); слезы скатываются по щекам той другой – глицериновыми каплями (крупный план на веко, MaXFactor Color Adapt, разравнивающий структуру кожного покрова), и на этом застывающем в пространстве моменте кто-то всенепременно пускает дождь из распылителя для газона. Надрыв настолько сильный, что банки с кока-колой открываются сами собой. Пепел с окурка падает на стеклянную поверхность стола: она бежит на улицу прямо в домашних тапочках, он возвращается в ее квартиру мокрый до трусов. Короче, еще десять минут фильма они так и бегают по району, пытаясь воссоединиться, а добившись желаемого результата, не говоря друг ни слова, кидаются в души друг друга и это же самое мгновение в Never-Never Land умирает главный самый грязный пират, а в мире наступает благоденствие.

-Я охотно это знаю.

На самом деле, единственное, что совпадает – это то, что и ты (каппучино, пенка для волос, таблетки), и я (наушники, очки, кошки) устало падаем на диван в один и тот же момент. Ты в своей квартире, я – в своей.

-Кофе сварить?
-Кофе? Без вопросов.

Я выиграл, ты - проиграла.
Это ещё одно доказательство того, что в жизни совершенно необязательно побеждать.

PS.
- Говорят, вам счастье привалило?
- Бессовестно врут!
(c).