У меня появилась привычка, которая мне дико нравится. Гулять часами по городу. Систематически, конечно, каждый вечер, а не так, как раньше. Одной или с кем-то. Под дождём, например, с зонтом в одной руке и со стаканчиком кофе в другой. Под каждое настроение -  свое время года, своя погода, своя музыка в плейере.

 Хожу и не могу найти чего-то. Не цепляет. Проходишь вдоль какого-нибудь огромного шоссе, огромного дома с огромной надписью, стараешься уйти от этого огромного всего, сворачиваешь в переулок. И замечаешь пару жилых дворов, с футбольными коробками, собачками на поводках, остановившимся и затерявшимся где-то временем. Раньше это приводило меня в восторг, я люблю смотреть на захолустность, разрушающиеся дома, подворотни. Люблю и сейчас, люблю, когда нет четкой линии высоты домов, когда один торчит из-за другого немыслимым образом, тройные колодезные дворики, выбитые кирпичи. Без парадного блеска, без стеклянного хайтека. Когда хайтек появляется в центре города на месте очередного здания, бывшего когда-то живым, мне становится больно. Я представляю себе Токио с его высотками и не хочу, чтобы старая советская Москва им становилась. Потому что москвичи, ребята, ни разу не японцы, хоть вечно в лоб мне повторяйте. (Кстати, японцы и сами вряд ли в восторге... ничего об этом точного я сказать не могу.)  Существует ведь такая штука, как ментальность. Но я, конечно, понимаю, что в умах многих деньги давно обогнали по степени важности эту штуку ментальность. Ом мани падме хум, я же ничего ни от кого не требую, она и должна быть позади. Но позади - это не значит "не в списке".

 Москву - её ведь сломят когда-нибудь. Нельзя каждые пятьдесят лет стирать один город с лица земли и на его месте строить другой. Меня до сих пор коробит от вида наших высоток и от того хлама, который дедушка Иосиф понаставил вместо стареньких домов, церквей, памятников культуры. "Думали не о внешнем виде, не о красоте, думали о практичности". Ну вот тоже ничего небе пример. Ниче не коробит, не?

[541x314]

"После смерти Сталина стройку приостановили и разобрали здание, наполовину построенное. Главный архитектор происшедшее он воспринял как личную трагедию и долгое время не мог придти в себя. Только спустя десять лет - с 1964 по 1967 - на уже имевшемся стилобате по проекту Д.Н.Чечулина была сооружена гостиница Россия"

"Особенно сложные задачи возникали при проектировании административного здания в Зарядье. Необходимо было спроектировать здание в чрезвычайно обязывающей обстановке, Оно располагается недалеко от Кремля с его величественным и неповторимым ансамблем древних храмов, с его богатым, разнообразным, поистине русским силуэтом, так изумительно связанным с природой Москвы. Здесь же находится собор Василия Блаженного —гениальное творение великих русских зодчих Бармы и Посника, по своему богатству и реалистической выразительности отражающее в формах архитектуры идеи государственного объединения Руси, своеобразия русской природы, самобытной русской культуры, богатейшего "народного искусства, В композиционном центре площади— величественное произведение архитектуры социалистического реализма нашего времени—мавзолей великого Ленина, гениальное творение выдающегося русского зодчего академика А. В. Щусева, вдохновенное и прекрасное воплощение идеи о вечно живом Ленине, о бессмертии ленинизма, — мавзолей, превративший Красную площадь в социалистическую площадь столицы. Такова архитектурная «природа», в которой было запроектировано административное здание огромного масштаба".

 Тож ниче себе, до мурашек. Или вам - нет, нормально?

 А Питер не только оставляют нетронутым. Его оставляют разваливаться на глазах, с азартом думая: "уплывёт ли?" Но это не так постыдно ведь?

 С каждым годом, живя в своём родном городе, в котором прожило не одно поколение моих предков, я всё чаще ловлю себя на мысли, что не умру здесь.

 Восемьсот шестьдесят уже, матушка. Может, хорош уже по модным дискачам-то прыгать, а?

 А вы бы знали, какой запах у меня из окна. Свежесть, дождливость, осень. Ночной такой и вкусный-вкусный.

 Очень хочется, чтобы кто-нибудь такой неожиданный и радостный взял и сказал: а давай закутаемся в кучу шмоток и пойдём мерить лужи где-нибудь по Кропоткинской (не знаю, почему Кропоткинская, наверное, Китай мне чуть поднадоел) или Таганке, а потом - куда ж потом-то ещё! - в Мир Искусства: греться, бурчать животом, разгадывать тайны и чувствовать себя тем, кем обозвали в бумажке на стене - киногурманом. А потом где-нибудь в маленьком и очень неизвестном кафе пить этакий захолустный кофе, болтать о чепухе.... а потом - в метро, греться, читать книжки, расставаться.... и вдруг раздасться друг у друга в телефонной трубке. Волшебство.

 Можно даже без трубки.

 Трубка - это если постарше. Только другая, с табаком. Трубка и кресло-качалка. Но это потом.

 А сейчас на моём календаре - холодная Москва восемнадцатилетней давности.

 Учусь рисовать газовые фонари. Точнее, нет: вот бы научиться рисовать газовые фонари! Я поняла, что мне давно следовало бы в них влюбиться.

 Думаю о человеке, который обо мне и помнить забыл. Просто так. Мне кажется, с ним было бы легко вот так по Москве. И не потому, что живёт он на Парке Культуры. Ему девятнадцать. В декабре.