Вы никогда не замечали,

что мурашки - это всегда на грани удовольствия,

удовольствие на грани щекотки, а щекотка на грани боли?..

Городок был велик, располагался он на островке, дрейфующем в океане планеты Жизнь. Жители считали себя отдельным государством, очень дружественным и богатым духовно. Каждый домик располагался на холмике, чтобы ливень не затапливал прихожие и гостиные. Народец этой страны был гостеприимен и никогда не закрывал двери на замки. Они верили в добрых и злых Богинь. Добрыми считались Богиня Воображения, Богиня Нежности, Богиня Песни, Богиня Любви и Богиня Удовольствия, а злыми - Богиня Страха и сестры - Богиня Горечи и Богиня Холода.

Каждое утро городок пробуждался от шипения ливня, затем, во время завтрака выходило солнышко и сушило лужи, по которым бегали дети...
Том вышел из дома, по привычке не закрывая дверь, - вдруг Бэн или Джон решат зайти и почитать его записи о новом дне? Том обожал ливень, обожал мурлыканье капель, падающих на крышу, когда вода скатывалась, он представлял, как большая черная грациозная кошка мягкой поступью прокрадывается над его чердаком и исчезает с приходом солнца. Сегодня его день будет полон приключений, потому что настал Великий День Ощущений. 

Этого дня ждал каждый ребенок в стране М*****и, и каждый взрослый вспоминал свой День... Обычно, в День Ощущений сразу несколько детей подвергались испытаниям Великих Богинь, но Тому сегодня суждено было испытать весь гнев злых и всю теплоту добрых Богинь одному. Он был единственным ребенком, возникшим на острове ровно 16 лет назад. И единственным, кто скрывал факт встречи с одной из Великих...

Время в стране М*****и играло отдельную роль. Первые 16 лет для каждого жителя шли как для нас с вами, долго, но безмятежно. Сегодня, в Великий День все менялось, часы замедлялись лишь для ребенка, и каждое испытание для него длилось несколько дней, а для наблюдавших, все происходящее укладывалось в несколько часов. Многие старые жители перед своим исчезновением делились с друзьями, что многие испытания преследовали их всю жизнь, некоторые возникали по несколько раз, некоторые им больше никогда не приходилось испытывать... 

Том вошел в круглую, неосвещенную комнату без окон, правая сторона которой была белой и гладкой, а левая черной и обшарпанной. Внутренний голос подсказал ему встать в центр, отмеченный деревянной, опять же круглой, вставкой в каменном полу. Том закрыл глаза и глубоко вздохнул, его волосы тронул ветер, возникший из ниоткуда, и он почувствовал как копья пронзают его руки, ноги, грудь, спину... Ему не было больно. Металл расплавился и потек по его венам, обжигая холодом каждую клетку, каждую фибру души. Том чувствовал как пронзительный холод через капилляры, венки и вены подбирался к сердцу. Он упал на колени.

Сердце сжалось, словно уменьшилось до размеров ореха. Теперь ему было больно, плохо, но не физически. Что-то мелькнуло в голове, незнакомое чувство, разрушающее все принципы о человечности, идеалы, мысли, превращая в прах, снова склеивая и снова в прах... Сестры Холод и Горечь играли с ним как с марионеткой.

Неожиданно, почувствовав тепло, Том встал. Металл испарялся и вытекал из ран, нанесенных копьями. Они быстро затягивались - он чувствовал. Жар крови согревал его изнутри, но кожа ощущала холод окружающего пространства. Резкие хлопки памяти, как будто быстро закрываются веки и кадры меняются. Он вспоминал все хорошее, за последние 16 лет. Утренние лужи, смех, игрушки, море... Салют мыслей. Чувство возникшее в этот момент давало ему понять, что нужно бежать, скрыться, исчезнуть. Он не смог - ноги, как будто, залили в цемент, ему ничего не оставалось, кроме как сесть на корточки и спрятать невидящие ничего глаза в колени. Он не хотел, чтобы копья опять пронзили его тело, они были в 15 см от его лица, он чувствовал. Холод возвращался, сам по себе, сердце опять сжималось, но теперь в разы быстрее и все сильнее, и настойчивее... Хотелось кричать, орать что есть сил, капли дождя вылетели из его глаз, руки задрожали. Сознание стало вязким как каучук, он не понимал что делает, ему хотелось исчезнуть, уснуть, улететь... Глаза закрутились под веками в хаотичных траекториях... Это была величайшая из злых Богинь. Страх.

Запах васильков. Сильный запах целого моря цветов. Полевые цветы, нежные и никому не нужные. Том бежал по полю и руками касался бутонов мака, ромашек, васильков... Спотыкаясь он падал и утыкался носом в бутоны, смеясь чихал, вскакивал и бежал дальше. В его голове возникла мелодия, легкая, как перьевые облака, подсвеченные заходящим солнцем... Кто-то пел, не в мыслях, нет! Очаровательный голос. Он даже почувствовал вкус самых сладких ягод... 

Вновь закрытое пространство, он чувствовал. Но теперь с ним была песня, песня которую пела девушка, которую

Питер... Пятница. Вечер. Культурная столица России, источая пар и тепло от пробок, с легкостью выдыхает напряжение, накопленное за неделю, люди услышав по радио "КОНЕЕЕЕЕЕЕЕЕЦ!!!", улыбаются, предвкушая 2 дня беспечности и отдыха от мозговых штурмов на работе. Те, что наверху, тоже решили отдохнуть и не стали выгонять облака из стойл, дав им град, как те, что внизу дают лошадям овса.  

Толпы молодых властителей урбана вылетели в раскрытых нараспашку пальто и с раскурочеными от улыбок лицами. Бармены приготовились к волновым атакам трёхсот спартанцев, таксисты повесили новые елочки и нарисовали в голове интересные маршруты, официанты открыли шкафы с залежами пледов для согрева замерзших ножек и ручек, подключили дополнительные чайники для замерзших носов и зажгли свечи для неугомонных влюбленных. 

Две слегка различимые издалека фигуры шли по английской набережной и их головы окутывал легкий пар, они изредка останавливались и смотрели туда, куда указывала фигурка поменьше. Свет фонарей освещал их время от времени и тени соревновались, кто длиннее. Фигурка побольше постоянно ярко жестикулировала, пар изо рта вырывался гейзером, они заливались смехом и, та что побольше, шла перед маленькой спиной вперед и широко размахивала руками... 

В кафетериях спала первая волна завоевателей вечера, официанты передохнули и быстрыми перебежками, сменяя друг друга, исчезали из зала на перекур. Практически все уютные диваны были заняты, но они не доставляли хлопот. Люди там поедали друг друга глазами, поцелуями, разрывали внутренние миры прикосновениями.  

Две, знакомые нам фигурки ворвались в уютный и спокойный зал кальянной, пытаясь успокоить свой хохот, быстро освободились от шарфов и пальто и побежали греться на уютный диван, на ходу обсуждая, кто чего желал бы выпить и съесть. Без меню был заказан фруктовый чай и кальян с розой, два пледа и свежая клубника. Было ощущение, что их сейчас разорвет изнутри от энергии и желания как можно больше рассказать друг другу. Фигурка побольше опять что-то оживленно рассказывала, а та, что поменьше, внимательно слушала, держа чашку чая обеими ручками и улыбалась даже когда пила.

Когда она отвечала на его уже пятисотый вопрос, заданный с горящими глазами, он наливал ей чаю и, наклонившись чуть вперед, впитывал каждую литеру, каждый взмах ресниц, каждый поворот головы, каждый жест, каждый отблеск ее карих глаз... 

Осень опадала, рисуя на земле знаки... Знаки, понятные лишь природе...