8 октября День рождения Марины Цветаевой

Письмо Марины Цветаевой к Константину Родзевичу [300x324]

 

<22-го сентября 1923 г.>

...Арлекин! — Так я Вас окликаю. Первый Арлекин за жизнь, в которой не счесть — Пьеро! Я в первый раз люблю счастливого, и может быть в первый раз ищу счастья, а не потери, хочу взять, а не дать, быть, а не пропасть! Я в Вас чувствую силу, этого со мной никогда не было. Силу любить не всю меня — хаос! — а лучшую меня, главную меня. Я никогда не давала человеку права выбора: или всё — или ничего, но в этом всё — как в первозданном хаосе — столько, что немудрено, что человек, пропадал в нем, терял себя и в итоге меня...

Вы сделали надо мной чудо, я в первый раз ощутила единство неба и земли. О, землю я и до Вас любила: деревья! Всё любила, всё любить умела, кроме другого, живого. Другой мне всегда мешал, это была стена, об которую я билась, я не умела с живыми! Отсюда сознание: не — женщина — дух! Не жить — умереть. Вокзал.

Милый друг. Вы вернули меня к жизни, в которой я столько раз пыталась и все-таки ни часу не сумела жить. Это была — чужая страна. О, я о Жизни говорю с заглавной буквы, — не о той, петитом, которая нас сейчас разлучает! Я не о быте говорю, не о маленьких низостях и лицемериях, раньше я их ненавидела, теперь просто — не вижу, не хочу видеть. О, если бы Вы остались со мной, Вы бы научили меня жить — даже в простом смысле слова: я уже две дороги знаю в Праге! (На вокзал и в костёл.) Друг, Вы поверили в меня, Вы сказали: «Вы всё можете», и я, наверное, всё могу. Вместо того, чтобы восхищаться моими земными недугами, Вы, отдавая полную дань иному во мне, сказали: «Ты еще живешь. Так нельзя», — и так действительно нельзя, потому что мое пресловутое «неумение жить» для меня — страдание. Другие поступали как эстеты: любовались, или как слабые: сочувствовали. Никто не пытался излечить. Обманывала моя сила в других мирах; сильный там — слабый здесь. Люди поддерживали во мне мою раздвоенность. Это было жестоко. Нужно было или излечить — или убить. Вы меня просто п о л ю б и л и...

...Люблю Ваши глаза... Люблю Ваши руки, тонкие и чуть, холодные в руке. Внезапность Вашего волнения, непредугаданность Вашей усмешки. О, как Вы глубоко-правдивы! Как Вы, при всей Вашей изысканности — просты! Игрок, учащий меня человечности. О, мы с Вами, быть может, оба не были людьми до встречи! Я сказала Вам: есть — Душа, Вы сказали мне: есть — Жизнь.

Всё это, конечно, только начало. Я пишу Вам о своем хотении (решении) жить. Без Вас и вне Вас мне это не удастся. Жизнь я могу полюбить через Вас. Отпустите — опять уйду, только с еще большей горечью. Вы мой первый и последний ОПЛОТ (от сонмов!) Отойдете — ринутся! Сонмы, сны, крылатые кони... И не только от сонмов — оплот: от бессонниц моих, всегда кончающихся чьими-то губами на губах.

Вы—мое спасение и от смерти и от жизни, Вы—Жизнь (Господи, прости

Читать далее...

Ночь. Грусть. И сигареты. Земфира в колонках. Уже третий час.

 

Песни. Тесты. Все смешалось. Тлеет сигарета. Слёзы.

 

Что выбрать? Жизнь. Или Смерть.

 

Томик любимой Цветаевой. Перечитываю в сотый раз.

 

И удивляюсь. Как мы похожи.

 

Марина. Земфира. и Я...

 

 

 

Моя самая любимая пьеса М. И. - "Феникс".

А ваша? )

Смотрю, интересная у вас тема, поэзия начала 20го века - это действительно душевный вид искусства. Я тоже этим слегка увлекаюсь, но Марина Цветаева до сих пор была для меня в новинку. Увлекшись Анной Ахматовой, я начал вести колонку на сайте гостиницы Санкт-Петербурга Серебряный Век. Теперь там появились еще шесть поэтов, включая Гумилева, Мандельштама и прочих великих людей. Стихи, фотографии, биография - словом, все что мне нравилось, и что может понравиться другим я там собрал. Если вам интересно, зайдите, посмотрите -> http://www.silverhotel.ru/writer.php
Буду рад мнениям.

Слушать этот музыкальный файл

ЭТО СТИХОТВОРЕНИЕ ОДНО ИЗ МОИХ ЛЮБИМЫХ, ОНО, ЛИЧНО ДЛЯ МЕНЯ, ЯВЛЯЕТСЯ ЗНАКОВЫМ

Слушать этот музыкальный файл

Спасибо большое, мне приятно, что я смогла вас порадовать))вот вам еще))

Слушать этот музыкальный файл

Это стихотворение Марины Цветаевой в исполнении всеми любимой Алисы Френдлих. Это тот случай, когда имеется ПРАВЕЛЬНОЕ чтение, при котором мало того, что слышно каждое слово - благодаря ее чудесной дикции, так еще и смысл не "уплывает", потому как чтение актерское, а не АВТОРСКОЕ.
Приятного прослушивания))

[238x350]
В колонках играет - "под лаской плюшевого пледа..."
Настроение сейчас - лирическое

Если позволите - когда-то я написала стихотворение, посвященное Марине Цветаевой

Марине Цветаевой.

Для Гения нет жизни на земле…
Ну что поделать, милая Марина!
Лишь после смерти светочем в окне,
Для всех ты стала песней голубиной.

А как же прежде надрывала жилы,
Что твой ребенок в ужасе заплакал,
Писала и на папертях служила,
Никто на корку хлеба не печатал…

Полу вдова, полу жена
У жизни в кулаке зажата
С утра и с вечера без сна
Пела столу «Хвалу богатым».

Эмиграция, но снова возвращалась,
Птицы на чужбине не поют.
Долго зверем загнанным металась,
И нашла в Елабуге приют…

А теперь душу продают
И без боли освежевали.
Знай, Марина, тебя издают
Миллионными тиражами!

В сумасшедшей все кутерьме
В один день на глазах сгорают…
Ты прости нас! В твоей стране
Живых Гениев не бывает…

[287x350]

Как вам? Это "СТАНСЫ К МАРИНЕ ЦВЕТАЕВОЙ". Автор - Андрей Земсков (Владивосток). Были опубликованы в лит. журнале "Дальний Восток".

1.
За горою кричит печально
Пароходик – калика.
На горе – на горе – молчанье
Громче всякого крика.
Белый свет прокляну – и всё же
От себя не отрину.
Я прошу – ты слышишь, прохожий? –
Помолись за Марину!..

2.
Осень в огонь замела букет
Поздних сухих цветов.
На колокольне в Елабуге
Нету колоколов.
На берегу паромщики
Картошку пекут в золе.
Блеклые колокольчики
Катятся по земле.

3.
Ветер, ветер, бродяга – ветер,
Что ж ты стал холоднее стали?
Неуютно на этом свете,
А на тот нас пока не звали.
Ветер, ветер, усталый странник,
Не легко быть незваным гостем.
Где мы память свою оставим –
В чьём дому и на чьём погосте?

4.
Вольною быть – верною стать,
Сильною быть – грозной,
Пере-любить, пере-листать,
Пере-бороть – поздно!
Вера моя – воля,
Лики озёр – мои образа,
Певчие – ветры в поле,
Сила моя – гроза!

5.
Не изменит река течение,
Лед, как шапку с чела, - долой!
Возвращение, возвращение
Из чужбины – к себе – домой!
Ностальгии – ни капли. Только лишь
Гляну в омут – темным-темно…
Всё равно – то ли Прага, то ль Париж?
Возвращение – всё равно!

6.
Что ж, в дорогу, сынок, в дорогу!
Знать бы – долго ль наш путь продлится?
Тело – дьяволу, душу – Богу,
Людям – выцветшие страницы.
То ли тройка в дорожной пыли,
То ли крест в ледяной купели…
Так ли мы безрассудно жили?
Так ли петь и любить умели?

7.
Польша – полымя, факел – Франция,
Тень от чёрных паучьих лап.
Эмиграция, эвакуация, -
Хорошо ещё – не этап.
Да и здесь жернова вращение
Не замедлят, гормя горя.
Не ко времени возвращение –
По записке секретаря…

8.
С каждым днём труднее к коммуне путь, -
Значит, больше в пути потерь.
Каждой ночью беда к кому-нибудь
Сапогами стучится в дверь.
Кайтесь, грешники! Индульгенция –
Только пуля в затылок.
Профессура, интеллигенция,
Чернозём пересылок.

9.
Тиран – узколобый демон,
В усах копошится мгла.
Где дом твой, Марина? Где он?
На родине – без угла.
Лампа коптит в подвале,
Выцвела зелень глаз.
Ася, Серёжа, Аля,
Как докричаться до вас?

10.
Письма – от случая к случаю –
Редкие, жданные гости.
Проволокой колючею
Заборы на Княж-Погосте
В землю вросли мёрзлую,
За камни цепляясь, за горы.
По северам – вёрстами –
Заборы, заборы, заборы…

11.
В очереди к окошку –
Дочка, невеста, брат
Вытоптали дорожку
Возле тюремных врат.
Крестного этот горше путь –
Всеми кругами ада.
Но пере-жить, пере-шагнуть,
Пере-бороть – надо!

12.
И снова – к столу, и вновь на слуху
Межа между строчками.
Поэту до сумерек, как на духу,
Дышать над подстрочником.
Он вещего слова не вымолвит зря, -
И только поэтому
Во все времена царёво – царям,
Поэту – поэтово.

13.
Что выдаст в поэте – Поэта?
Зелёный – рассеянный – взгляд.
Парит тополиное лето,
В Сокольниках липы шумят,
И жизнь начинается заново…
Но взорвана тишина!
На западе – злое зарево,
И страшное слово – война!

14.
Стёкла мутные, словно лёд,
Самолёты в прожекторах,
Рёв сирены, первый налёт,
Облака на длинных шнурах.
И ладонь прижимая к виску,
Ты гадаешь по сводкам сухим:
Неужели их пустят – в Москву?
Неужели сдадут её – им?..

15.
Только б, как прежде, стойкой быть –
Сердце в горсти.
Не до надежды – только бы
Сына спасти!
Душу свою и плоть свою –
Пере-корю,
Пере-воюю, пере-вью,
Пере-борю!

16.
Куда спешишь ты, одинокий,
Подобный тени пилигрим?
Ведут разбитые дороги
В сожжённый варварами Рим.
И пепел, разлетаясь, душит
Мольбу, сорвавшуюся в крик.
Твои б слова – да Богу в уши,
Но только – что Ему до них?..

17.
Отпусти, разойдись кругами
Хоть на пару часов, боль!
Пароходик ползет по Каме,
На пригорке – Чистополь.
Может, сбудется наконец-то
Правота вместо фальши?
Но в Чистополе нету места.
Вам в Елабугу – дальше.

18.
День заполняет собой пустоту,
Образовавшуюся в ночи.
Мы – светлячки на дневном свету,
Мы – стеарин стаявшей свечи,
Мы – уязвимая чья-то цель,
Сопротивленье движенью вспять.
Не состоится у нас дуэль!
Друг против друга не нам стоять!

19.
Точки над i расставляет рассвет,
Зеркало смотрит в дверной проём…
Не состоится у нас дуэт –
Слишком по-разному мы поём.
Что же, опять, как всегда, одна?
Всяк отмахнётся, глаза отведёт.
Не до поэзии, если – война…
И судомойкой никто не возьмёт.

20.
Была грозная – сильной, -
сил не осталось.
Была верная – вольной, -
волю отняли.
Было белое платье –
поистрепалось.
Были песни – да нынче
вспомню едва ли…

21.
Склянка чернил – вот она,
Столик возле стены.
Предана – но не продана:
Нету такой цены!
Нету цены отчаянью –
Платою за побег.
Там, за волной причальною
Скрылся Серебряный Век.

22.
Уголья в печи – чужие –
В Чехии, в Польше…
Где ещё жить, скажите?
Некому больше
Над Читать далее...

[263x384]

Над Феодосией угас
Навеки этот день весенний,
И всюду удлиняет тени
Прелестный предвечерний час.

Захлебываясь от тоски,
Иду одна, без всякой мысли,
И опустились и повисли
Две тоненьких моих руки.

Иду вдоль генуэзских стен,
Встречая ветра поцелуи,
И платья шелковые струи
Колеблются вокруг колен.

И скромен ободок кольца,
И трогательно мал и жалок
Букет из нескольких фиалок
Почти у самого лица.

Иду вдоль крепостных валов,
В тоске вечерней и весенней.
И вечер удлиняет тени,
И безнадежность ищет слов.

Попасть в Феодосию мне хотелось давно. Ну, чтобы почувствовать, как цветаевская «безнадежность искала слов». И походить по тем места, где когда-то ходила Цветаева. Фанатизм чистой воды. Но ничего поделать с собой не могла. В прошлом году мы отдыхали в Гурзуфе. Тоже Крым, но с другого краю. На автобусе – три часа езды. Не так уже много для пятилетней мечты. Правда, с трудом удалось убедить спутников, не страдающих литературными зависимостями. Ну, в общем, удалось. Накануне закупилась проспектами. Стала изучать местность. Оказалось, что в Феодосии есть Музей-квартира сестер Цветаевых. Радости не было предела.

На следующий день мы поехали. Что сказать. Феодосия – чудесный городок. Такой уютный и камерный. Идеальное место, чтобы жить и творить. Даже сейчас. Взяли карту и отправились на поиски музея. Искали долго. Обошли город вдоль и поперек. Но местные о музее Цветаевой ничего не слышали. И, не стесняясь, признавались, что особо ею не интересуются. Жила – так жила. Мало ли кто жил в Феодосии. Да и когда это было.

Мы уже совсем отчаялись. Помог охранник какого-то института. Показал нужную улицу - Коробкова. Осталось отыскать дом №13. №14 был и №12 был, а 13-го между ними – нет. Старенькие такие одноэтажки без опознавательных знаков. Но в левом крыле №14 находился магазин или фирма – не помню. Мы вошли. Спрашиваем у сотрудников, куда подевался 13-ый дом? Отвечают – правое крыло – и есть 13-ый. Поблагодарили и пошли штурмовать правое крыло. На двери – ни табличек, ни звонка. Да и дверь – громко сказано. Вместо входа – развалины. А за развалинами темный коридор и снова развалины – уже вместо комнат. И ни души.

Так мы бродили-бродили, пока нас не окликнул женский голос. В темной стене открылась дверь и женщина поинтересовалась, что мы здесь ищем.

- Музей Цветаевой. Но, кажется, мы не по адресу.
- По адресу, по адресу. Пойдемте.
Ныряем за ней в замаскированную дверь. Там комната. Что называется – без окон без дверей. Вся в пыли, повсюду расколотые кирпичи и штукатурка обвалившаяся. И под завязку бумаг.

- Вот он – наш музей. Да, да, не удивляйтесь. Мы только строимся. Правда, уже лет пять. Но сначала здание искали. А теперь ремонт никак не закончим.
- А зачем в путеводителях так себя рекламировать? В подробностях.
- Ну, это не к нам вопрос. Составители путеводителей хотят привлечь побольше туристов, наверное.
- Пять лет искать дом, где жила Цветаева… Разве никто не помнил?
- Помнили, конечно. Я вам и сейчас его могу показать. Он чуть выше. Там сейчас чья-то дача. Но на здании висит мемориальная табличка. Можете сходить сфотографироваться.
- А здесь кто жил?
- Анастасия Цветаева. Хотя не факт – что здесь. Может, в левом крыле. Даже - наверняка. Просто ту часть здания давно предприниматель выкупил. Меняться не захотел. Мол, слева удобнее, чем справа. И никакие литературно-исторические детали его не интересуют. О Цветаевой он, по-моему, вообще впервые слышал.
- Да, жаль.
- Не расстраивайтесь. Приходите к нам через год. Может, что-то изменится. Хотя мы еще с 1999-го пытаемся изменить. И единственное, что удалось – собрать фондовую коллекцию материалов. Материалы, кстати, уникальные. Вы нигде этого не видели. Особенно, что касается фотографий.
- А увидим?
- Будем надеяться. Поверьте, нам намного сложнее, чем вам. Мы этому делу жизнь посвятили.
- Верим.

Распрощались и побрели к даче с мемориальной доской. А там забор в человеческий рост. Во дворе собаки огромные. И никого дома не оказалось. Ворота фотографировать не хотелось. Кому нужны эти чужие ворота? Отправились в Музей Айвазовского, где и остались до вечера. Вот так мы познакомились с цветаевской Феодосией.

А вечером читаю в местной газете: «Многие гости Феодосии нынешним летом искали цветаевский музей, о чем рассказывают продавцы книг на улицах города». И знаете, что приятно. Что нас много. Нет, не обманутых, а интересующихся и любящих.

В августе снова буду штурмовать Феодосию. А вдруг что-то изменилось.

Настроение сейчас - лучше не бывает

Солнцем жилки налиты - не кровью -
На руке, коричневой уже.
Я одна с моей большой любовью
К собственной моей душе.

Жду кузнечика, считаю до ста,
Стебелек срываю и жую...
- Странно чувствовать так сильно
и так просто
Мимолетность жизни - и свою.

А кто-то еще чувствует? Или это только у меня сезонная эйфория началась?

Смотреть это видео

посмотрите на это чудо! любимая Леночка!)) ыыы!