Он прикасался ко мне, проводя рукой, как будто очерчивая овал моего лица. Она скользнула от виска к щеке и так же мягко и осторожно, еле касаясь моей кожи, провела линию скул. Дальше она коснулась шеи и я почувствовала только сейчас, что она подрагивала, если прикасалась сильнее, чем нужно.
Я чувствовала смутно его взгляд. Это был он, и сомнений быть не могло. Я готова была вечно лежать, так не двигаясь. Просто часами с закрытыми глазами, лишь чувствовать это прикосновение. В животе сжался комок. Мне хотелось открыть глаза, но мне было страшно посмотреть, мне было страшно, и я не знала почему. Я боялась проснуться, если это был сон, я боялась напугать его своим пробуждением, я знаю, что он сейчас со мной просто из сочувствия, но его руки, они выдавали что-то еще. Мне не хотелось заверять себя в чем-то.
В животе сжался комок, и дрожь пробежала по моему телу волной приятной истомы, заставляя каждую мышцу напрячься и снова расслабиться. Это волнение, это мучительное чувство. Рука остановилась. Теперь я, кажется, похолодела и вздрогнула снова, я боялась, что он уйдет, он избежит встретиться с моим взглядом, он исчезнет. А когда я абсолютно приду в сознание, я буду уверять себя, что это был бред, вызванный моей глупой памятью выпавшей от удара из темных уголков ближе, на свет. И только после того как дрожь снова волной прокатилась по моему телу, он поправил вторую руку, которой поддерживал мою голову. И я поняла, в каком положении нахожусь. Захотелось свернуться комком и повернуться к нему, чтобы ощутить крепкое объятие, чтобы понять, что он никуда не уйдет, и, выкинув подобные мысли, которые заставляли меня дрожать сильнее от волнения, я сдалась и через силу приподняла ресницы.
Свет был тусклым, поэтому глазам не пришлось привыкать к нему. Мне не было больно, только болела голова где-то на затылке, а остальное тело ломило в суставах, изображение не настраивалось, и фокус все время сбивался, так что я теряла предметы из вида и не могла понять, где я. Он видимо увидел, что я проснулась, и я почувствовала, как он напрягся. Дальше я почувствовала, что что-то не так и совсем потерла опору, попробовала поднять голову, но все резко закружилось, и она снова повисла на его руке. Он встал, подняв меня, и куда-то понес. «Тише», - я узнала его голос, и комок в животе защемил еще сильнее, - «тише, все будет хорошо». Голос его был участливым и взволнованным, но немного отдаленным, он видимо держал дистанцию. Мне хотелось сказать о том, что мне не нужно его сочувствие, но с губ сорвался только тихий стон, и я поняла, что у меня нет сил, и не хватает воздуха, я так скучала. Я скучала…