Представь себе гвоздь, вбитый в открытую ладонь. Вокруг него задираются кусочки кожи, течет кровь, сукровица, застывает. Прилетают мухи, садятся. Появляется гной. Потом ткани гниют, мертвеют, отмирают вокруг железа. Гвоздь все также торчит, только ржавеет немножко.
Все что мы пишем, когда пишем "про любовь" это описание стигматов, судорог в пальцах, алой липкой жидкости на них, без описания гвоздя. Потому что гвоздь – это не то, что описывается с помощью чего-либо кроме как самого него. И ни один любовный лирик, безумный поэт, ни Шекспир с его сонетами, ни Данте, ищущий свою возлюбленную в раю, ни девушка, пишущая собственной кровью признание в кухне своего бывшего парня, ни он, превращающий её строки в самую болезненную песню, никто из них не продвинулся дальше вкладышей в жевательную резинку "Love is…". Да и надо ли что-то больше.