Она нравилась разным мужчинам. И сейчас, когда она рассказывает мне быстро и оживленно историю своей жизни, передо мной проплывают разные образы и обрывки ситуаций, из которых выстраивается нечто, похожее на небольшой рассказ или короткометражный фильм... Когда в ее жизни появился он, сверкнув, как прекрасно отшлифованный алмаз, она увидела, наконец, что жизнь светла и полна ярких бликов. Он был безумно красив сам и очень ценил красоту вокруг.
Он смог оценить ее красоту. Это был первый мужчина в ее жизни, который обратил внимание на ее утонченные аристократические пальцы, которыми она втайне давно гордилась. Он делал ей комплименты по поводу ее платьев и прически, что было удивительно и приятно. Он видел, как она расцветала рядом с ним, прямо светилась вдруг каким-то матовым, но очень чистым светом так, что даже предметы, находящиеся в ее тени, вдруг принимали какую-то другую, более утонченную и изящную форму... Они были красивой парой.
Их свадьба была очень пестрой, искристой и картинной одновременно. Он мог смотреть на нее часами, наслаждаясь игрой ее прекрасного тела и сиянием, которое всюду сопровождало ее, раскидывая яркие искры и грозя зажечь его тоже этим удивительно изменчивым пламенем. Всё, что она делала, она делала красиво. Он любил ее. Он действительно любил ее. А она любила говорить по телефону . Это было уже не так красиво. Очень быстро ему надоела эта однообразная картина, повторяющиеся позы, повторяющаяся мимика.
Трубка, прижатая к уху, делала ее лицо асимметричным и красным. Эта чертова трубка поглощала весь её блеск и свет Она становилась серой и бесформенной. Это было отвратительно. Разговор мог длиться часами, а ему было все тяжелее и тяжелее смотреть на это Ему казалось, что его пространство сужается и сам он становится каким-то маленьким, еле-еле различимым на фоне этой безобразной нахально оранжевой трубки.
Посмотрев на всё это со стороны, он принял решение и ушел во время очередного телефонного разговора. Она заметила не сразу, сначала ей показалось, что где- то в кухне просто перегорела лампочка . "Ну что ж, - подумала она, - какое-то время посижу в темноте"... Потом в ее жизнь напористо и неожиданно ворвался он. Он был сильным и уверенным. Он носил ее на руках, угощал необычайно вкусными вещами, и рядом с ним она почувствовала себя удивительно легко...
Она постоянно ощущала его поддержку и тепло, он будто подставил свою спину, чтобы защитить её от всех промозглых городских ветров Свобода и радость наполняли её тело, когда они оставались одни. Он чувствовал, какой сочной становится она рядом с ним. Нежные прикосновения её рук иногда вдруг становились настолько горячими, что всё его существо таяло и парило, заполняя всё пространство вокруг на долгие часы. Он называл её изюминкой или вишенкой.
Ему нравились ее пушистые, пахнущие сухими ромашками волосы. Она вообще как-то необыкновенно пахла. Иногда она казалась ему нежным душистым цветком, растущим и набирающимся сил под его тёплыми упругими руками. И ещё в ней чувствовалась какая-то редкая свежесть, которой он был очарован до головокруженья. Каждая встреча с ней разгоралась в нем обжигающим пламенем. Он любил её. Он чувствовал, что любил ее. А она любила говорить по телефону . Это отталкивало его.
В эти моменты она становилась неуловимой, ускользающей, как тающая ледышка. Вся её нежность и трепетность уходила туда, в бездонные недра этой шершавой дурацкой трубки. После разговора её ухо становилось горячим и пахло пластмассой. Это было тошнотворно. Когда она разговаривала по телефону , он пробовал привлечь её внимание, дотрагиваясь до неё или сажая на колени, или даже затевая легкомысленную безобидную возню. Но всё было напрасно. Рядом с трубкой она была холодна и бесчувственна.
Казалось, всё, что может сейчас тронуть её, находилось там, в этой душной глубине телефонных проводов. Он чувствовал себя обиженным и обделённым, словно какой-то противный скользкий зверек поселился в нем. И когда, как он понял, в этом доме уже не осталось больше ничего, кроме слов, он прорвал эту словесную завесу и даже не закрыл за собой дверь. Она заметила не сразу... сначала ей показалось, что это просто сквозняк. "Ну что ж, - сказала она, - на какое-то время можно закутаться потеплее".
Внезапно она услышала телефонный звонок. Голос был приятным и удивительно мелодичным. Несмотря на то, что номер был ошибочным, разговор завязался сам собой, нанизывая слова, как маленькие жемчужины на шёлковую нитку... Его голос был низким, бархатно глубоким. Он играл интонациями и тональностями, часто, увлекшись этой музыкой, она теряла нить разговора, но это даже еще больше нравилось ей.
Она слушала его самозабвенно, иногда включаясь и снова выпадая в молчаливое присутствие, наполненное не только тишиной, но и тихим, еле различимым её дыханием. Но уж если она бралась за повествование, то ее голосовые связки трудились, добросовестно расставляя акценты и понижая голос в нужных местах.
А ему было приятно слышать этот звонкий округлый щебет, это слегка раскатистое "ррр" и слегка свистящее "ссс", ему нравилась гамма её голоса, и в этом общем ритме он находил особую прелесть и изящество. Они могли часами исполнять эту сюиту для двух голосов и телефона ... Их мир был наполнен звуками, тихими и громкими, высокими и низкими, резкими и протяжными... Они оба обладали достаточным композиторским талантом, чтобы каждый раз делать эту песню неповторимой, а вариации узнаваемыми...
Она обожала его за неожиданность и спонтанность, ей казалось, что она наконец нашла то, что искала: созвучность, резонанс. Как будто они даже дышат в унисон... Она поняла, что она любит его, что она действительно < любит > его... Хммммм... Вот уже второй месяц я общаюсь с ней по < телефону >. Я понятия не имею, как она выглядит и насколько бархатистая у нее кожа. Она нравится мне. Она прекрасный собеседник. Я ее понимаю. Она удивительно умеет слушать. Только что она сказала, что любит меня.
Но я не люблю ее, я люблю говорить по телефону .
Слышишь, я люблю говорить по телефону ...
автор: Татьяна Мужицкая