Хорошее яблочко купи. (с) мой брат.

Сейчас разобрала то, что творилось на ноуте после моих подготовок к экзаменам…да, интересно вышло.
Решила всё-таки выложить.


Чужим поцелуям.


Горький кофе по утрам,
Крепкий и такой горячий,
Бьёт по незабытым снам,
В тёмный ящик с пылью прячет.

Мимолётный и простой,
Словно брошенное слово,
Поцелуй – совсем чужой,
От тебя – совсем чужого.

Убегающий вперёд,
Он оставит след на коже,
Дрожь по телу разольёт,
Ни на что не непохожий…

Без запретов или уз,
Как законченные строфы,
Поцелуя дивный вкус
Словно крепкий чёрный кофе.




За 37 минут до 19 января.

Так дайте мне ещё немного времени,
Мне надо осознать, что я старею, и ничто
Не остановит это.

Я
Уже не понимаю, почему ещё вчера,
Мне так казалось: впереди
Несметных дней
До горизонта,
Вопреки законам мира, Он приблизился на дюйм,
И до него лишь пробежать.

А я шагаю. По Москве
Кудрявым вихрем пронесусь,
Оставлю память на стене,
И на асфальте разольюсь
Жарой из лета.

Пусть я вернусь. Закаты дома
Всё же лучше. Ты не веришь…
Я возвращаюсь. Я забыла,
Что такое возвращаться.

А мне всё больше, мне всё позже.
Я об этом не просила.
Всё же…много благодарна,
Бог, ты видел кем я стала?

До порога тридцать семь
Минут - из детства оторвали.
Это ложь. Мне просто страшно,
Сколько я не потеряла,
Сколько мыслей оборвалось,
Не дошло до края ямы,
Не упало в бесконечность.

Это всё. Никто не вспомнит.
Это всё. Никто не скажет.
Это всё. Так дайте время
Мне ещё совсем чуть-чуть.
Хоть эти тридцать пять минут,
До бесконечного порога.

Я не ребёнок больше, нет.


Это перед логикой


Мне так неважно, кем вы были до:
Принцессой или нежной проституткой,
Рабой влечений или же рассудка,
Самоубийцей или же святой.

Читали Канта, или пили водку?
Ходили ли по лезвию ножа,
Пытались ли тонуть, едва дыша,
Смущались красотой или уродкой?

Какое дело мне до ваших снов,
Таких невероятно потаённых,
Когда вы не писали о влюблённых,
Не слышали ни разу этих слов.

Здесь неуместны нищета с богатством,
Здесь нет понятий «умер» или «жив»
Здесь есть одно Оно – прекрасный миф,
Граничащий со страшным святотатством.


После логики
Почему-то мне кажется, кто-то меня разлюбил;
Что потерян невидимый ключ, вечный путь к Небесам.
То ли память укрыла, своей ли ты волей забыл?
Утешаю себя, но в душе понимаю, что сам.

В сердце крохотным стуком укроется страшная боль:
Не понять, не познать, отчего потеряла покой.
Только злая бессонница – вечно голодная моль,
Заставляет опять и опять вспоминать: ты не мой.

Я оденусь в стекло, я укутаюсь в чёрный фарфор,
Как когда-то прощу всё на свете, и станем дружить.
Ухмыльнусь вечной моли, цинично достану снотвор…
Хочешь – бейся в стекло. Всё равно. Всё равно будем жить.

(обратите внимание, как усиливается логичность!)




А вот это я написала после разговоров с мамой. Хотя речь шла не только о творчестве…

Есть отличный, просто превосходный выход, гениальный способ избежать лишних слёз и страданий: не петь, не писать стихи и песни. Просто ничего не делать, чтобы нечего было критиковать. Ведь когда критикуют что-то, на что ты потратил часы, дни, а порой годы, это гораздо больнее, чем когда осуждают безделие. Можно отмахнуться и сказать: я не умею.

Зачем я всё это делаю? Зачем стараюсь, извожу себя, пытаюсь что-то исправить, перебороть себя, когда, в конце концов, меня даже не хотят услышать, а просто говорят: вот тут не так, надо исправить. А когда я говорю, что это исправить невозможно, или за это придётся заплатить непомерную цену, мне отвечают, что я не права, и надо работать, работать, работать.

Может, мне и впрямь надо всё это прекратить, пока я не наделала столько всего, что это будет не собрать и не уничтожить? Может, все эти речи о гениальности – это слова о моей бесталанности, пропущенные через призму моего самолюбия в ушах и глазах?

А ещё я ненавижу когда кричат.





Собственно, это просто-напросто сессионный бред…