До...
вечера оставалось немного. Дождь барабанил по крышам как сумасшедший. Она любила розы с шипами и вылавливать колотый лед из бокала с виски. Он любил свой характер и девушек с веснушками. Это был их день. Они танцевали под дождем, не замечая под ногами глубокие лужи.

Ре…
льсы всегда сходятся у горизонта, какими бы параллельными они не были. Их горизонтом было окошко с буквами. Миллионы словесных аккордов летели от нее к нему, застревая где-то между звезд. Глаза отчаянно закрывались, но пальцы снова и снова нащупывали нужную струну. Вдох. Аккорд. Выход.

Ми…
ллионы метров сократились до трех слов. Я тебя … Миллионы звуков сплетались в одну гармоничную мелодию. Она скользила по ней вниз, он невозмутимо подхватывал ее и возвращал на вершину. Она цеплялась за пять ровных линеечек нотного стана, он подбрасывал ее на самый верх, где от ровных линеечек остаются только пунктиры. Они были.

Фа…
льшь проскальзывала в неуютных бекарах, поставленных в совершенно ненужных местах. Пикантность граничила с остротой. Привычными пальцами пробегаясь по сплетенной мелодии, они не замечали, как теряют чувство такта, а вместо целых получаются восьмые.

Соль…
разъедала глаза, заставляя пускать ненужные слезы. Как предсказуемо, правда? Они по-прежнему играли эту мелодию вместе. Нота за нотой рождали мелодию… Две мелодии. Две совершенно разные мелодии звучали в воздухе, и это било невыносимым диссонансом по их уютной раковине, построенной из гаммы чувств.

Ля…
повисло в воздухе одиноким и неудобным звуком. Бедное маленькое «ля», оно было так некстати! Она хотела поставить запятую, поиграть на бемолях и диезах. Он не терпел полутонов. Все свелось к одной большой жирной точке. Конец такта. Аплодисментов не нужно.

Си…
льнее ее были только ее воспоминания. Приходя домой, она садилась за пианино и раз за разом повторяла октаву. До, ре, ми, фа, соль, ля, си…

До?