Мое лицо останется гравюрой
На зеркале разбитом и холодном
бесстрастном и голодном...
Но так давно твоем, что
Я лишь тот, кто бредит увертюрой.

Глаза, свет потерявших
все мечутся по мне во сне.
О, будь благословен дурак, танцующий в огне.
Он оставляет нам лишь вопль
влюбленных, в страсти утопавших.

Покой не властен над живыми.
И смерть-тому ярчайший из примеров.
Она играет джаз для дам и кавалеров.
Последний джаз с трубой и без оркестра,
на темной сцене клуба средь пустыни.