Об Автобусах и Мышином Горохе

Когда снег упал на землю, он торжествовал. Сейчас скучает. Ах, как хороша была трава на такой-то поляне на краю такого-то города; как вкусен был мышиный горох и как замечательны звуки флейты в вечернем воздухе. Но автобусы не умеют ждать. Эх, Даимахтри, Даимахтри, как много ты в своей жизни проавтобусил.
И когда вся жизнь кажется долгой и длинной дорогой, он закрывает глаза в бессилии. И понимает, что ничего-то на самом деле не меняется, ни он, ни мир вокруг него. Все кажется, кажется, как и время. А на самом деле он все еще сидит на той поляне и жует этот мышиный горох, и улыбается; и так же дудит на флейте, и так же... впрочем, нам все это известно. Это вечно, как вечность.
И тот огненный закат, который навсегда врезался в его сволочную душу кислотой, и та яблоня, и та крапива, - все это вечно.
И полные бессильной ярости слова вечны тоже.
Он торжествует и до сих пор. Он изрядный тормоз. Он до сих пор не понял, что мертвеет. Он мертвый хранитель умирающей души. Только неизвестно, когда он в этом себе признается.