Ей было двенадцать, тринадцать - ему.
Им бы дружить всегда,
Но люди понять не могли: почему
Такая у них вражда?!

Он звал её «бомбой», и весной
Обстреливал снегом талым.
Она в ответ его «сатаной»,
«Скелетом» и «зубоскалом».

Когда он стекло мячом разбивал,
Она его уличала.
А он ей на косы жуков сажал,
Совал её лягушек и хохотал,
Когда она верещала.

Ей было пятнадцать, шестнадцать – ему,
Но он не менялся никак.
И все уже знали давно, почему
Он ей не друг, а враг.

Он «бомбой» её по-прежнему звал,
Вгонял насмешками в дрожь.
И только снегом уже не швырял
И диких не корчил рож.

Выйдет порой из подъезда она,
Привычно глянет на крышу,
Где свист, где туманов кружит волна,
И даже сморщится: - «У, сатана!
Как я тебя ненавижу!»

А если праздник приходит в дом,
Она нет-нет и шепнет за столом:
-Ах, как это славно, право, что он
К нам в гости не приглашён!

И мама, ставя на стол пироги,
Скажет дочке своей:
-Конечно! Ведь мы пригласили друзей,
Зачем нам твои враги?!

Ей девятнадцать. Двадцать - ему.
Они студенты уже.
Но тот же холод на их этаже,
Недругам мир ни к чему.

Теперь он «бомбой» её не звал,
Не корчил, как в детстве, рожи,
А «тётей химией» величал
И «тётей Колбою» тоже.

Она же, гневом своим полна,
Привычкам не изменяла:
И так и сердилась: - У, сатана!-
И так же его презирала.

Был вечер, и пахло в садах весной.
Дрожала звезда, мигал…
Шёл паренёк с девчонкой одной,
Домой её провожал.

Он не был с ней знаком почти,
Просто шумел карнавала,
Просто было им по пути,
Девчонка боялась домой идти,
И он её провожал.

Потом, когда в полночь взошла луна,
Свистя, возвращался назад.
И вдруг возле дома:- Стой, сатана!
Стой, тебе говорят!

Всё ясно, всё ясно! Так вот ты какой?
Значит встречаешься с ней?
С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной!
Не смей! Ты слышишиь? Не смей!

Даже не спрашивай почему!-
Сердито шагнула ближе
И, вдруг, заплакав, прижалась к нему:
-Мой! Не отдам, не отдам никому!
Как я тебя ненавижу!»