Рассветной дымкой прошлодня

 Залилось утреннее небо

 Мой ангел, дай еще огня

 Чтоб вознести природе требу

 Любовью каплю озарю

 Слезы кипящей предрассветной

 Тела и души отпою

 Любовью каясь беззаветно

Анка сидела на мосту Патона, свесив ноги и смотрела куда-то вдаль своими таинственно закрытыми глазами.  Ее восхищенный взгляд скользил по верхушкам щербато-зеленых сосен, багрянящихся от рассветного неба. Этот рассвет был сказочно трагичен. Свежие рубцы от тонкого лезвия солнечного диска только начинали розоветь и пениться маленькими перышками облаков на изящном фигурном небе, исполненном утренней страстью к жизни.  Каждое следующее мгновение динамично отличалось  от предыдущего насыщенностью цветов и формой. Вот уже ярко-алые сосны заливались призывным хохотом от безудержной страсти проказника-ветра. Утренняя свежесть кровавого пореза лишь на миг забогрянило небо и оно тут же вспыхнуло внезапно родившимся яростным светилом. В муках рассветного экстаза был зачат новый день. И он тут же озарил весь мир своим внезапным порывом света. Птицы уже до отказа заполнили пространство своими голосами...

 Внезапно проехавшик камаз вернул Анку на средину зловонного моста над когда-то славной божественной Данапрой, а теперь просто речкой-вонючкой днепром. Шапка смога полностью окутала Киев, по небу нельзя было понять, утро счас, вечер или полдень...  на берегах туда-сюда сновали муравьи-строители, разворачивали свою бурную деятельность, и едва она успела снова закрыть глаза, как услышала звонкий мужской голос прямо над своим ухом.

 - Девушка, вы просто божественны. Что делает такое прекрасное создание в полном одиночестве посреди моста?

 Он это сказал буквально на ухо, нахально склонившись над ней.

 - Ты чертовски неоригинален. Поверь, я такие слова слышала от сотни мужиков, и не совру если признаюсь, что ты не самый сексуальный из них всех.

 Анку поразила его наглость, но все же за ней она успела разглядеть небесно-голубые глаза, идеальный овал лица и белесые давно нечесанные волосы чуть ниже лопаток. «Его б нарисовать... лишь крыльев не хватает за его спиной для полноты образа», неожиданно для себя самой подумала Анка. Она никогда не рисовала, хоть краски и кисточки почетно пылились на верхней полке у нее дома.

 - У вас просто ангельский голос... вам бы в небесном хоре петь...

 - Слушай, мужик, если ты счас не уберешься отсюда, не обещаю тебе хора, но на небесах скоро окажишься точно. Вали давай.

 Она отвернулась и боковым зрением заметила что он действительно стал медленно удаляться. Это ее успокоила и она снова закрыла глаза.

 Вечерело. Огромные тени деревьев похотливо прижимались к земле, пытаять продлить хотяб на миг свое минутное существование. Сверчки звездным хохотом семенили по едва уловимой прохладе вечера, а буйство небес разрывало хрусталик глаза своим кровавым ожогом дня. Запекшейся кровоточащей раной солнечного диска ,пульсировало жизнью небо, уставшее от повседневной суеты. Готовый умереть, день проливался кровью на весь мир. Казалось, вся вселенная кричит в вечерней страсти. Последний стон, и солнце скрылось за горой.  Внезапно стало тихо.

 Тишина заставила Анку открыть глаза и она увидела сквозь бензиновый дым, как тот же парень стоит на периле моста с явным однозначным наерением. Она не успела ни о чем подумать, как его тело постепенно наклонилось вперед и он с грацией профессионального ныряльщика как-то неестественно  медленно начало падение в еще не успевший полностью оттаять днепр.

 Внезапно Анка что-то поняла. Настолько внезапно, что даже не успела осознать это, но уже не удивилась тому, что его волосы развивавшиеся на полтора метра над ним как-то незаметно перерисовались в крылья... такие же испачканные, как его волосы, так же с нелепо смятыми местами перьями. Медленное падение , казалось длилось вечно. И у самой глади реки он проскользил в грациозном сальто и ринулся в небо.