"...не омраченные безумием мыслей лица..."

"...синие, не испорченные ни одним облачком, глаза."

"...мне хочется слагать стихи или молитвы (что одно и то же)."

"Государство (гуманность) запрещало убить насмерть одного и не запрещало убивать миллионы наполовину."

"...ни один из Кантов не догадался построить систему научной этики, т.е. основанной на вычитании, сложении, делении, умножении..."
"...математик -- причина, музыка -- следствие..."

"Они могли творить только доведя себя до припадков "вдохновения" -- неизвестная форма эпилепсии."

"С каким наслаждением я слушал затем нашу теперешнюю музыку. (Она продемонстрирована была в конце для контраста.) Хрустальные хроматические ступени сходящихся и расходящихся бесконечных рядов -- и суммирующие аккорды формул Тэйлора, Маклорена; целотонные, квадратногрузные ходы Пифагоровых штанов; грустные мелодии затухающе-колебательного движения; переменяющиеся фраунгоферовыми линиями пауз яркие такты -- спектральный анализ планет... Какое величие! Какая незыблемая закономерность! И как жалка своевольная, ничем -- кроме диких фантазий -- не ограниченная музыка древних..."

"Но не ясно ли: блаженство и зависть -- это числитель и знаменатель дроби, именуемой счастьем."

"Поэтому, как ни грустно, должен отметить здесь, что, очевидно, даже у нас процесс отвердения, кристаллизации жизни еще не закончился, до идеала еще несколько ступеней. Идеал (это ясно) там, где уже ничего не случается..."

"И морщины засияли (т.е., вероятно, сложились лучеобразно, что и создало впечатление "засияли")."

"Ясно, что должна быть не "просто-так-любовь", а "потому-что-любовь"."

"Она смотрела куда-то вниз; глаза были опущены -- как шторы."

"Мне пришла идея: ведь человек устроен так же дико, как эти вот нелепые "квартиры" -- человеческие головы непрозрачны, и только крошечные окна внутри: глаза."

"Быть оригинальным -- это значит как-то выделиться среди других. Следовательно, быть оригинальным -- это нарушить равенство... И то, что на идиотском языке древних называлось "быть банальным", у нас значит: только исполнять свой долг."

"Свобода и преступление так же неразрывно связаны между собой, как... ну, как движение аэро и его скорость: скорость аэро=0, и он не движется; свобода человека=0, и он не совершает преступлений. Это ясно. Единственное средство избавить человека от преступлений -- это избавить его от свободы."

"Как лампады в древней церкви, теплятся лица: они пришли, чтобы совершить подвиг, они пришли, чтобы предать на алтарь Единого Государства своих любимых, друзей -- себя."

"...черные, лакированные смехом глаза..."

"Древние знали, что там их величайший, скучающий скептик -- Бог."

"Мы из влюбленного шепота волн -- добыли электричество, из брызжущего бешеной пеной зверя -- мы сделали домашнее животное; и точно так же у нас приручена и оседлана, когда-то дикая, стихия поэзии. Теперь поэзия -- уже не беспардонный соловьиный свист: поэзия -- государственная служба, поэзия -- полезность."

"...боги стали как мы: эрго -- мы стали как боги."

"Боишься -- потому что это сильнее тебя, ненавидишь -- потому что боишься, любишь -- потому что не можешь покорить это себе. Ведь только и можно любить непокорное."

"-- Плохо ваше дело! По-видимому, у вас образовалась душа.
-- Это... очень опасно?
-- Неизлечимо."

"А почему у нас нет перьев, нет крыльев -- одни только лопаточные кости -- фундамент для крыльев? Да потому что крылья уже не нужны -- есть аэро, крылья только мешали бы. Крылья -- чтобы летать, а нам уже некуда: мы -- прилетели, мы -- нашли."

"Человек перестал быть диким животным только тогда, когда он построил первую стену. Человек перестал быть диким человеком только тогда, когда мы построили Зеленую Стену, когда мы этой Стеной изолировали свой машинный, совершенный мир -- от неразумного, безобразного мира деревьев, птиц, животных..."

"Что же, значит, эта нелепая "душа" -- так же реальна, как моя юнифа, как мои сапоги -- хотя я их и не вижу сейчас (они за зеркальной дверью шкафа)? И если сапоги не болезнь -- почему же "душа" болезнь?"

"Дорогие мои: мне жаль вас -- вы не способны философски-математически мыслить."

"Я очень люблю детей, и я считаю, что самая трудная и высокая любовь -- это жестокость."

"В древнем мире -- это понимали христиане, единственные наши (хотя и очень несовершенные) предшественники: смирение -- добродетель, а гордыня -- порок, и что -- "МЫ" -- от Бога, а "Я" -- от диавола."

"Разве не ясно, что личное сознание -- это только болезнь."

"...если через "Л" обозначим любовь, а через "С" смерть, то Л=f(С), то есть любовь и смерть..."

"Какой абсурд -- хотеть боли. Кому же непонятно, что болевые -- отрицательные слагаемые уменьшают ту сумму, которую мы называем счастьем."

"..."все" и "я" -- это единое "МЫ"."

"Дети -- единственно смелые философы. И смелые философы -- непременно дети."

"Но это не ваша вина -- вы больны. Имя этой болезни: фантазия. [...] Последнее открытие Государственной Науки: центр фантазии -- жалкий мозговой узелок в области Варолиева моста. Трехкратное прижигание этого узелка Х-лучами -- и вы излечены от фантазии -- навсегда."

"И над головой рушатся чугунно-летучие тучи -- пусть: вам не затемнить солнца -- мы навеки приковали его цепью к зениту -- мы, Иисусы Навины."

"Что вам за дело -- если я не хочу, чтобы за меня хотели другие, а хочу хотеть сама, -- если я хочу невозможного..."

"Тут я на собственном опыте увидел, что смех -- самое страшное оружие: смехом можно убить все -- даже убийство."

"Вспомните: синий холм, крест, толпа. Одни -- вверху, обрызганные кровью, прибивают тело к кресту; другие -- внизу, обрызганные слезами, смотрят. Не кажется ли вам, что роль тех, верхних, -- самая трудная, самая важная. Да не будь их, разве была бы поставлена вся эта величественная трагедия? Они были освистаны темной толпой; но ведь за это автор трагедии -- Бог -- должен еще щедрее вознаградить их. А сам христианский, милосерднейший Бог, медленно сжигающий на адском огне всех непокорных -- разве он не палач? И разве сожженных христианами на кострах меньше, чем сожженных христиан? А все-таки -- поймите это, все-таки этого Бога веками славили как Бога любви. Абсурд? Нет, наоборот: написанный кровью патент на неискоренимое благоразумие человека. Даже тогда -- дикий, лохматый -- он понимал: истинная, алгебраическая любовь к человечеству -- непременно бесчеловечна, и непременный признак истины -- ее жестокость. Как у огня -- непременный признак тот, что он сжигает."