Это в принципе, первая глава. То есть это даже не глава, вступление. Всё целиком написано, но я печатаю медленно. Тут наверное ошибки всякие...Напишите, кто что думает, пожалуйста! Там дальше пойдет очень эмоциональный трагический рассказ от лица Гермионы.   Я далеко не Наталёк, но так хочется публиковаться!..    Название- "Павший ангел".Чууууууть-чуть с готикой, но это лишь из-за трагичности, зато какой хэпи-энд!

От модератора Наталёк: "С дебютом, девушка!" :)

1 Глава
Померкло всё…мир потерял краски, утратил гармонию, безмятежность и расстался даже сам с собой. Он словно захлебнулся водой из бездонного озера и утонул там же, а теперь не покоился на самом дне. Он мучался в предсмертных метаниях, понимая, что сейчас задохнётся. Ему был необходим глоток воздуха и, с каждой минутой, его разрывало всё сильней. Не осталось в нём ничего. Лишь серость, блёклость и множество «почему» и «зачем», перемешанных с крайним отчаянием на гране сумасшествия. Не было сил бороться, не осталось веры, а надежда тем более исчезла бесследно. Все светлые чувства умчались далеко, в грязь и слякоть на краю света, где безустанно бьётся в продрогшую землю гроза и мечется в агонии ледяной ветер. Там они сами вырыли себе могилу, легли в неё, и ровный слой земли разровнял поверхность, чтобы никогда нельзя было отыскать этот прекрасный клад. Дорога до него шла лишь единственная, но возможность найти её оказалась заоблачной. А пробить толстый слой дождливых грозовых облаков, на тот момент предсмертных мук души, предстало невыполнимой задачей. Как тяжко было на сердце. Эту дикую боль уже невозможно было выносить, его щемило и мучило в тисках, не ослабляя хватку не на минуту. Боль, бескрайняя, как бушующее море раскалённой лавы, в одно мгновение, замерзающее арктическими льдами и, так же неожиданно, тающее назад в дикий безжалостный огонь. Душу комкало, выворачивало наизнанку и трепало. Душа умирала вместе со всем миром. Душа была расстреляна в спину. Душа…она изнывала, скованная запахом отчаяния, в ожидании грядущего. Можно ли было помочь ей? Как? К счастью вела всё та же дорога…но её было не найти и за много столетий. Мрак сгущался, бушевали и удавались в сумасшедшую пляску злобные тени; рушилось всё вокруг, рушились, даже самые прочнейшие, опоры и оставался в штормистом море лишь единственный крошечный плотик, который периодически накрывало волнами, и кто-то где-то уже решил, что не долго ему оставаться на плаву. Небо затянула серая пыль и холодные мелкие осколки разбитого сердца. Высь не приносила успокоения. Она тоже была будто бы ищущая, мечущаяся, залитая горем и, то нависающая над морем, то улетающая вверх. Небо, кажется, перестало быть небом, а стало таким же морем, состоящим лишь из мук и горя. По кромке тянулась тоска, а снующие туда сюда ветра лишь добивали крошечный плот, а не несли его к берегам. Это была западня. Четыре стены и темнота вокруг. Ты долго ощупываешь местность, пытаешься найти дверь и знаешь, что она в полу. Ты просто не видишь ничего и из последних сил ползаешь на коленях. И всё это бесконечно, ты не можешь уснуть, тебя мучает голод, но умереть нельзя, и всё это обречено на вечность, ведь ты не знаешь, что ходишь по потолку. Мёртвая петля, тупики и душу терзают бешеные кошки, вонзая когти глубже и глубже, расцарапывая до неузнаваемости, меняя саму суть, ожесточая и просто убивая, уничтожая то, что просто уже не в силах сопротивляться. Хотелось, чтобы всё завершилось, сердце перестало считать удары, затихая, чтоб наступило с вечным покоем утро. Да только шторм и буря всё усиливались, ведя вникуда, не желая переставать кружить, не желая покоя, желая лишь вечности для великого раздолья. А всё могло бы было быть иначе, по-другому. Эта мысль терзала не меньше, могло бы…Из-за чего всё? Ты, ты, ты!!! И стыла кровь, и капали слёзы быстрыми солёными ручьями с покрасневших щёк, болело горло, но рыдания захлёстывали, как волна того самого моря. Голова болела так, что слышался странный звон и шум фантомного дождя, что шёл только в душе, добивая плотик ещё и сверху. Уже ничего не было ясно. Осталось лишь чувство горя, как остался в мире лишь серый цвет. Как бы кстати была метель, белая вьюга, а не это нескончаемая грязь, больше похожая на потоки сели, что так же как и слёзы топили душу. Сердце, бьющееся в грудной клетке ранее, стучало в горле, и каждый его удар отражался болью в висках. Как нужно было забыться! Потеряно вообще всё, что только можно было потерять, умерла даже та самая надежда, что трепеталось где-то очень глубоко внутри, словно белокрылая голубка. Всё стало бессмысленным и никчёмным, умчалось, словно и не было, осталась лишь смерть. Её момент. Умирание всего того, что осталось, что ещё могло погибнуть. И абсолютно не важно что вокруг. Возник новый беспощадный мир, где место было лишь одному эпизоду жизни. До него в памяти не осталось ничего. Полный ноль и забвение. А вот этот эпизод распространился по всему: влился в кровь, вцепился в жилы и потёк по венам, переплёлся с каждым, даже самым потайным уголком сознания; медленно, навязчиво, разрушая психику, он крепко впился в мозг и обосновался там единственным изо всего. Вытолкнув все былые мысли, он воцарил, установил порядки нового мира, безумно безжалостно втолкнув в него, закрыв плотно дверь и, не оставил не единой надежды на то, чтобы когда-то ещё она смогла отвариться. Мысли эти душили, убивали и истязали лучше любых орудий пыток, и никакая физическая боль не смела, да и не могла сравниться с духовной, душевной и моральной измотанностью, наступившей, не ясно, вскоре после эпизода или спустя долгое время. Возможно, погибель эта начала происходить сразу, не медля, а возможно, что прошло много часов, прежде чем разум смог оценить произошедшее, мозг принял информацию, а ум, отпустив все мечты, вернув их на грешную землю, наконец-то поверил в то, что это правда. Горькая, безумно жизненная и до невозможности жизненная, такая, какой её никто и никогда не хотел воспринимать – правда. Она не знала, что делать, как избавиться от этого всего, так внезапно нахлынувшего и решила, что дальше так быть не может, что-то, однозначно, с этим нужно делать. Несомненно верно: БЕЖАТЬ. Пытаться бежать далеко от себя, от своих чувств и эмоций, спрятаться туда, где они никогда не найдут. Стать куклой без ощущений, закрыть глаза на всё и просто существовать. А ей и действительно безумно хотелось бежать и бежать на край света, ведь в душе бушевала, по-прежнему, буря, а кровь в венах горела огнём и отблески его иногда танцевали даже в её заплаканных, полной бескрайней лютой тоски, глазах. Слёзы остановить до конца не получалось, ведь понимание глубоко засело в ней, внутри, где-то в её фундаменте. И оно на столько противоречило всему её миру, что смириться, казалось невероятным. А понимание всё твердило, не уставая, без передышек: это судьба, твой удел, кара, мёртвый круг, будущее, вечная мгла…

Глава 2
Гермиона, с трудом опираясь на руки, еле удерживаясь, сумела подняться. Ноги дрожали, её мотало и, не успев ни за что ухватиться, она упала обратно. Больно ударившись, она даже этого не заметила. Из колен и локтей поспешила горячая кровь. Она вновь предприняла попытку встать, и на этот раз всё вышло. Посмотрев по сторонам, глазами полными слёз, из размытых очертаний мира она поняла, что упала у ворот в Хогвартс. Всё ещё всхлипывая и крепко держась за перила непослушными руками, она спустилась по лестнице, и до её сознания дошло, что на улице действительно дождь. Причём не обычный, а будто льющийся стеной, ливневый. Пройдя пару метров, она промокла до нитки и замёрзла от ледяных капель и резких ветров. Она шла и шла, не зная куда, зачем? Подальше отсюда, от Гриффиндора. Сумрак сгущался и вот её душевный мир потихоньку выплывать на поверхность. Она спотыкалась, даже подол школьной юбки весь забрызгался грязью, тело покрылось мурашками, за ней тянулись кровавые следы, стёкшего по ней дождя. Она знала, что это не раны локтей и колен – так плакало её сердце. Внезапно, спереди на неё что-то налетело и сильно ударило в грудь. Её отбросило, она лежала на земле и не понимала, что за мощнейший удар настиг грудную клетку, которую теперь ломило и физической болью. Приставив ладонь ко лбу, от дождя, она смогла разглядеть гремучую иву. Гермиона немного отползла и встала на окрепшие ноги. Пришлось повернуть. Дальше она вновь не видела ничего перед собой. Спящие теплицы как всегда были ухожены и сухи. Она шла и шла, пока не наткнулась на башню Гриффиндора. Остановившись на месте, она почувствовала, как сердце ускоряет свой темп, дыхания не хватает, а токанье в мозгу усиливается с каждой секундой. В голове ясным голосом прозвучала команда «Бежать!». Не чувствуя пальцев, продрогшая, она ощущала, как палит её, холодную, изнутри огненное сердце. Не думая ни мгновения больше, она кинулась, как от волшебной палочки, из которой было выстрелить смертельное заклинание, от Хогвартс. Шум ветра усиливался, уши продуло, а ноги несли и несли, и несли» . Нет! Я не остановлюсь! Не остановлюсь! « Пусть она забежит в Запретный лес! Интересно , его можно миновать? Наверное, нет.
Он слишком огромен. Наверняка она там заблудится, и её сожрут какие-то зловещие монстры и мифические кровожадные существа, да, так будет лучше. Этот мир ей более не нужен. Промчавшись мимо озера, и наконец-то минуя его, Гермиона мельком заметила, что в домишке Хагрида горит свет. Попрежднему… У людей ничего не изменилось .В окнах по как всегда горят огни, а в её глазах теперь навеки отражение тоски, чёрной, как это грозовое небо. Она хотела скрыться от этого света и на последнем дыхании кинулась ещё пуще, чем раньше, быстро миновав лесной порог. Дальше, дальше, дальше! Через дебри, через заросли в лесную тьму, куда не пробьются даже лунные лучи. Ещё и ещё, но…Она вскрикнула, споткнувшись об огромную корягу, и упала в грязь и мох. Изнемогая, не в состоянии уже сдерживаться, она разрыдалась в голос и слёзы падали вместе с дождём непрерывными потоками, душу вытягивало, хотелось кричать и рыдать без остановки. Голос сорвался на крик, но завывания так и не прекращались в лесной тиши. Ей казалось уже, что она выплакала все, что было у неё внутри, что находилось там, в телесной оболочке её. Гермиона ощутила себя до невозможности опустошённой, дрожь пробивала её, слёзы текли спокойно и медленно, без звука. Огромные пустые глаза упрямо смотрели в чёрное небо. «Интересно, - думалось ей - меня вспомнят в Хогвартсе? Заметят, что я не ложилась спать? Не приду на завтрак? Все они так увлечены собой, что навряд ли заметят пропажу «всезнайки». Возможно, только Невил на зельеварении повернётся однажды направо за советом и обнаружит пустое место. Больше нога моя никогда не коснётся пола гриффиндорской гостиной, больше никогда уже не услышу весёлых гудков Хогвартс – Экспресс, это мой последний год обучения. Мне уже никогда не возвратиться из него. Говорили мне, что я умная ученица факультета, а оказалось – самая глупая! Я могла жить в мечтах, где в конце долгой истории о Золушке, принц влюбляется в неё. Но всё не так. Как я смела надеяться? Уже не подняться мне с этой сырой земли… это конец». С этими мыслями духовная и физическая измотанность достигли предела. Глаза самопроизвольным образом закрылись, и пришёл тревожный беспорядочный сон. Что было дальше она не знала. Она лишь очень удивилась, когда обнаружила, что всё же проснулась. Чувствуя под собой мягкую кровать, она поняла, что кто-то нашёл её. Открывать глаза не хотелось, не хотелось по сути ничего. Зачем её нашли?!! Зачем?! Она прокрутила в голове эпизод, что завладел ею, и слёзы вновь полились, словно она не смогла удержать тяжеленные клапаны. «Рон…что ты наделал?.. За что ты так со мной? Мы же были друзьями. Если ты хотел причинить мне боль, прошу! лучше «Круцио». Умоляю! Не надо так жестоко! Я не смогу пережить! Ты любишь её? Правда? А что я хотела? Я надеялась: а вдруг ты тоже скрываешь свои чувства? Вдруг ты тоже меня любишь? Нет. Ты всегда был мне другом. А я жила надеждой и порою, она так ослепляла меня, что я становилась счастливой, проводя вечера рядом с тобой. Ты и не знал вчера, что убил меня. У меня нет поводов тебя ненавидеть. Но чем я хуже Лаванды Браун? Почему у всех на виду? А если я уйду – не серчай. Я уйду с миром. Ты меня никогда не увидишь. Лишь молю об одном: не забывай никогда мою безумную любовь к тебе. Она будет твоим оберегом. А если я всё же умру, клянусь, я стану твоим ангелом-хранителем и помни мою дружбу. Ради тебя я была готова на всё…» Как жаль, что она не написала, а лишь подумала. Она оставила бы ему письмо и ушла далеко отсюда. Поселилась бы где-нибудь отшельником. В хижине, на подобие той, что у Хагрида. Свет стал ярче, послышался звук сдвигающихся штор, и заскрипела входная дверь.
-Только быстро! – раздался приглушённый возмущённый голос – ей нужен покой!
Это была мадам Помфри. Значит она в больничном крыле. Господи! А вдруг пришёл Рон?! Он же, наверняка, беспокоится за неё. Даже не смотря на вчерашних канареек. Он, и если обиделся, когда узнал, что её нашли окровавленную в Запретном лесу, пришёл, потому что ему не безразлична судьба подруги. Она с надеждой открыла глаза, и лучи ослепили её. Дождь кончился, а она уже успела забыть, что такое свет, день и новое солнце. Немного приглядевшись, Гермиона разглядела пустые койки, а, обратив взгляд налево, обнаружила смотрящих на неё двух своих друзей: Гарри и… Джинни. Больше в палате не было никого. Она бы, наверное, разочаровалась и расстроилась, если б эти чувства уже не заслоняли всё её нутро.
-Гермиона! – завидев, что она открыла глаза, Джинни села на край кровати и вопросительно уставилась на неё.
-Как ты, что произошло?! – растерянно, с глазами полными испуга, спросил Гарри.
-Я… я не могу сказать,- выдавила она.
- В смысле? – он вскинул брови и тоже уставился на неё, как и Джинни.- Вчера прибежала Парвати, говорит: «Гермионы нет, кто-нибудь её видел?». Все засуетились. Принялись тебя искать. Весь Хогвартс на ногах всю ночь. Вышли на улицу, а что там?! Лужи крови! Красненькая полутающая дорожка! На Дамблдоре лица не было, учителя и несколько семикурсников пошли по следу, остальные столпились у выхода – дальше не пустили. Дождь, ночь, ничего не видно! Они дошли до озера и смотрят, Хагрид несёт кого-то из Запретного леса – это была ты. Тогда и вовсе решили, что мертва. Ещё чуть-чуть бы и всё! Хагрид сказал, что нашёл тебя по звуку, а когда прибежал, обнаружил, что тебя еже окружила стая каких-то тварей, я не запомнил название. Я столько страху пережил, да и все Гриффиндорцы!
Гермионе не верилось, что оказывается, она так всем нужна. Она даже перестала плакать:
-Почему?..
-Гермиона! – воскликнула Джинны – потому что ты дорога нам! Тебя все любят.
-Все… да не все, – убитым голосом произнесла она.
-Ага…- смекнула Джинни,- Гарри, выйди-ка отсюда.
-Что?!- в недоумении воскликнул он и так дёрнулся, что у него даже очки съехали.
-Гарри!- хмуро зыркнула в его сторону Джинни и тот лишь несколько раз беззвучно пооткрывав рот, не смог ничего сделать, кроме как повиноваться.
Только за ним закрылась дверь, Джинни уставилась на Гермиону:
-Выкладывай!
-Чего выкладывать то?- отвела глаза она.
-Всё как на духу, а главное: зачем ты так сделала.
-А ты не понимаешь?!- высоким голосом воскликнула она и подгребла под себя одеяло.
Солнце полностью освещало все окна, мадам Помфри что-то колдовала за ширмой.
-Гермиона!- недовольство Джинни, казалось, всё росло.- Я влюбилась в Гарри с первого взгляда, много лет назад! Год его не видела, поступила в Хогвартс, бегала от него, как от огня. Мы не общались! Он завёл роман с Чжоу, но я же не побежала поспать в Запретный лес! Думаешь мне не было так же тяжело? Всё я прекрасно понимаю, но, поверь мне - умирать из-за этого не стоит, а Рон не стоит твоей любви!
-А это уже мне решать.
-Понимаю, не убедительно. Но ведь, не смотря не на что, всё кончилось, мы вместе!
-Я рада за вас…- тихо буркнула Гермиона.
-Ты ничего не поняла!..- всплеснула руками Джинни.
-Всё я поняла! Я удивлялась, честно сказать, как ты это переживаешь! Ты смогла, но я – не ты! Ты сильная!
-Гермиона - Гермиона! Что же ты?!! Тебе ли мне говорить, что я сильнее? Силам я училась у тебя!
Гермиона не знала что ответить, но ничего не потребовалось. В этот момент мадам Помфри с серьёзным, вполне не довольным, лицом вышла из-за ширмы и заявила:
-Всё! Кыш, Уизли, кыш! Время истекло.
-А когда Вы её выпишите?- встала с кровати Джинни.
-Может завтра, может послезавтра, кто знает?..
-Ничего, Гермиона, вот увидишь - мы ещё повоюем, когда это мы сдавались? Я пока буду разрабатывать стратегию и к тому же, я тебе уже говорила, что когда Рону было восемь, а мне семь, мы гадали и…
-Помню, имя его возлюбленной начинается на «Г».- она даже слабо улыбнулась.
-То-то… Никаких «Л» там не было.- Джинни открыла дверь и помахала ей,- будь молодцом! Моя буква, кстати, тоже «Г» была. Мы ещё смеялись, что нам с Роном один человек достанется!
Она вышла, дверь начала закрываться, потом вновь распахнулась и захлопнулась. Гермиона насторожилась, но, покараулив минут, пять, ничего не заметила и снова легла. Безжалостное море в её душе всё бушевало, но плотик отчего-то превратился в маленькую лодочку с компасом. Она лежала, смотрела в потолок и думала, а мысли её текли и текли сплошным потоком, не в силах остановиться, поэтому время в больничном крыле пролетело для неё невероятно быстро.
Рон не пришёл ни разу. Это было непостижимо уму – неужели она, после всего, что они пережили вместе, стала ему безразлична? Неужели она больше ему не подруга? Идя по лестницам, в спальню девочек, она забывала смотреть по сторонам и радостные восклики Алисии или Симуса настигали её врасплох. Она была в своём мире, этот был уже фальшивкой. «Неужели после того, как мы столько времени учились бок о бок, он так и не понял ничего?! Как он не заметил, что я люблю его?» Мысли до Большого зала, да и после него были примерно такими.
-Гермиона! Кстати, такие вкусные бутерброды, попробуй!- Невил сиял, откусывая огромный кусок. Рядом сидела Полумна, и вяло швыряла по тарелке корнишоны,- Гермиона, я вот о чём: какое заклинание может приклеить жабу к месту?
-Не знаю…- отсутствующе произнесла она, не поднимая глаз от тарелки, что б, не дай Бог, не увидеть мельком Рона.
-Чего?- поперхнулась Анжелина, сидящая справа от неё, Невил и вовсе забыл про вкуснейшие бутерброды.
-Я не знаю. Я не знаю ничего! Не спрашивайте.
Шок, который испытали присутствующие в радиусе пяти метров, передать трудновато.
-Ты должна знать.- Как ни в чём не бывало, протянула Полумна,- ты же Гермиона.
Ответа не последовало.
Первый урок был - «заклинания». Как и раньше, в кабинете горели свечи, маленький Флитвик воодушевлённо взбирался на стопку из книг, а Невил выискивал по рядам Тревора. Малфой стрелял в сердечки, которые выпускала в сторону Гарри, Ромильда Вейн, а Джинни пожирала её взглядом. Но…
Но вот она не видела ничего. Опустив голову и запрятавшись в волосы, она даже не слушала учителя. Уловила лишь, что проходили заклинания настроения. Остальной смысл она не поняла и крайне не хотела этого делать. Боковым зрением она видела, как вышла в центр Кэти Белл и вокруг неё заскакали воздушные шарики, следом Парвати и весь класс превратился в ромашковое поле.
-Прошу Вас, Гермиона Грейнджер,- словно издалека донеслось до её воспалённого сознания,- мисс Грейнджер!
С трудом сообразив, что нужно встать, она, запинаясь, отправилась к стопке книг, на которой расположился в цветастом колпаке профессор Флитвик.
-Сейчас то мы проверим, что так скрывает от нас мисс Грейнджер!- рассмеялся учитель заклинаний,- Тундорио!
Радостное мельтешение остановилось. Гриффиндир и Слизирин застыли, а Малфой, обратно, вскочил, чтоб получше видеть. Гермиона озиралась по сторонам и не понимала, что происходит. Вдруг, она почувствовала, что по щекам что-то течёт. Тут одна за другой, вниз полетели капли крови, глаза помутились и, прислонив пальцы чуть правее переносицы, она обнаружила кровавые слёзы.
-Что ж делать то?..- засуетился Флитвик и зал загалдел.
Гермиона со скоростью вертела глазами и вдруг заметила третий ряд… слева… середина… Лаванда крепко прижималась к обнимающему её Рону и что0то вдруг изменилось. Окружающее содрогнулось, поплыло и, покачнувшись, Гермиона поняла, что падает на колени и потеряла сознание.

Простиииииииииите!!!!Мне так стыдно!!Я в наглую спианерила какие-то моменты!!!!!Но они так понравились...Тут и потом парочку...Вот.Я прям...краснею. Это не плагиат...ну может чуточку. Прошу прощенья, дрогое моё сообщество!..

Глава 3
-Мой павший ангел,… зачем тебе боль и эта грязь?..- Рон держал её за руку, а она лежала в грязи, дождь хлестал ей в лицо и, задыхаясь, она всё крепче сжимала его ладонь.- где твои крылья?
Гермиона повернула голову и увидела кровавый обрубок бывшего белого крыла.
-Помоги мне…прошу…- тихо простонала она - помоги мне подняться…там небо, давай взлетим…
-Прости, я не могу.… У меня уже есть крылья…ты не моя…
Кровавые слёзы вновь заструились льдом по запачканным грязью щекам.
-Можно ли что-то исправить?.. Я уже не жива…
-Ты сама должна постараться, но уже без меня.
-Без тебя я не выберусь, смотри!
Грязная лужа всё засасывала её, тени вокруг сгущались.
-Я твой враг, твоя тоска. Отпусти же меня. Молю…я не нужен тебе: я лишь страх и печаль. Я свободен, освободись и ты!
-Нет! Погоди! Постой! Не оставляй меня!!!
-Я не могу остаться…
-Я одна! Я совсем одна, помоги!!!- она цеплялась за его руку, которая всё выскальзывала из её руки.
-Прости и прощай,- он поднялся над ней, в последний раз наклонился, коснулся лица и расправил огромные чёрные крылья.
-Нееет!!!!!!
Он взмыл в небеса, и широкие взмахи несли его прочь, всё выше и выше. Подул ледяной ветер, и она осталась одна.
-Что ж творится!- возмущённый голос раздался, словно откуда-то из вне.- Опять! Чего-нибудь да случится!
Внезапно Гермиона поняла, что снова лежит в кровати, а по палате разносится голос мадам Помфри.
-Не успела её выписать, опять принесли! Обморок у нее, видите ли – учиться она не хотят! Понакупили все кровоточащих конфет, да обморочных батончиков!
Гермиона открыла глаза. Что за странный сон? Наверное, она не в состоянии видеть их. Нет! Это не в её силах! Но она обязана! Как сказала Джинни, она должна выстоять. Это её ангел и…Господи! Как сложно в это поверить! Как мучительно было заходить в гостиную Гриффиндора, а ведь на следующий день, недовольная, мадам Помфри её вновь выписала.
Следующую неделю она сумела отсидеть все уроки. Плохие оценки ей не ставили лишь оттого, что не верили, что она может не знать. Домашние задания на первые разы прощали. Она могла проходить на ощупь по коридорам, она не смела поднять глаз, она тонула в чёрном море, лежала, оставленная в черноте, которой становилось всё больше. Она лишь пару раз мельком видела его. Он по-прежнему был весел и глуп. Как можно было жить в этом всём? Она не чувствовала себя живой. Вся жизнь из неё ушла. Осталась холодная ночь.
Быстро пробежав по гостиной , она промелькнула по винтовой лестнице и упав в кровать, задёрнула полог. Здесь она может остаться наедине с собой и своим горем, здесь её не тронет никто. Нет окружающего мира, никто не окликнет , ни спросит что случилось, сюда точно не зайдёт он. Здесь можно плакать хоть всю ночь, можно попытаться излить самое великое море. Прошло, возможно, пара часов, когда нос распух и покраснел, а подушка насквозь промокла. Скрипнула дверь в спальню, Кто-то пришёл. Наверняка уже время ложиться спать
- Ой, что-то мне даже жалко Гермиону - вздохнула Лаванда.
- Да, на ней лица нет.- Парвати с грохотом брякнулась на свою кровать и Лаванда поспешила сделать то же самое.
- Бедняжка! Она, наверное, и впрямь думала, что сможет охмурить Гарри, а когда тот достался Джинни, она решила переброситься на Рона.
-Да, да! А и он её отшил!
-По-моему - разливалась Лаванда - надеяться на Рона, это дохлый номер. Потому что такие, как он не умеют любить.
-А как же ты?- смутилась Парвати.
-Он довольно милый, но до любви тут далеко. Всё это нужно лишь для авторитета.
-Ну ничего себе! А он как?
-Для него я не больше, чем длинноногая блондиночка, которую он, страшненький, сумел таки подцепить!
-Даа??? А я то думала, что у вас любовь!
-В твоих примитивных представлениях, Парвати, это, наверняка, любовь! Для меня же это не только бесконечные поцелуи, хотя сейчас мне хочется именно этого.
Гермионе так и хотелось вновь всхлипнуть и зарыдать, но они должны были думать, что она спит.
-Лаванда, Лаванда…я так завидую тебе!.. А вот на меня никто не обращает внимания,…а мне так нравится Симус Финиган…
-Ничего, я могу тебя научить рецептам обольщения. На мордашку ты ничего- поэтому должно получиться.
- Спать хочется!- зевнула Парвати.
- Да! Завтра у меня долгий день! Рон пригласил меня на свидание к вязу у озера. Думаю, он что–то задумал…
Не успели они наконец-то улечься, как дверь вновь заскрипела и с шумом в спальню ввалились Полумна, Кэти и Алисия. Они о чём-то смеялись, но Гермиона уже ничего не слышала. Она погрузилась во мрак и очнулась лишь, когда мрак наступил и в этой самой комнате, а девчонки же спали. Она очнулась от тихого шороха. Она не спала, она просто настолько пустилась в дальнее плавание по своему морю, что забыла про реальность, а когда вернулась в неё, поняла , что в комнате происходит что-то странное.
Подняв голову, сквозь глаза, покрытые слоем воды, она к удивлению обнаружила, что полог отодвинут в сторону и его словно кто-то держит. Она села на кровати, но ничего не произошло, следом она взяла волшебную палочку, и опять же полог не двинулся. Тогда она набрала в грудь побольше воздуха и тихо сказала:
- Если ты пришло за мной. Я тебя больше не боюсь - мне нечего терять. Слышишь? Я не боюсь даже смерти. Если ты – Смерть - я даже прошу чтобы ты забрала меня.
К огромному её шоку последовал еле слышный вздох, полог опустился на место, дверь чуть скрипнула и вновь тишина. Она не поняла что случилось, но в первый раз да и во второй у неё было странное чувство некого присутствия. Она лежала и смотрела в чёрный потолок. Да… спать не хотелось, слёзы тихо стекали вниз и бесшумно присоединялись к тем, что уже впитала подушка. Как трудно любить. Почему от любви можно только умирать, но невозможно умереть?! Гермиона мечтала вспомнить какие-нибудь строки о любви, раствориться в них, вылить душу и отпустить сердце, но у неё ничего не выходило, в голове не осталось ничего, кроме моря, А в его центре огромная воронка, куда затянуло уже всё. Когда-то и лодка должна пропасть. Гермиона это понимала, Она долго ещё плакала, пока не утомилась настолько, что сознание отключилось и его заволокло в череду тревожных снов.
Следующим днём она усвоила одну истину: чтобы забыть, нужно забыться. Гермиона влетела в библиотеку и взяла все книги, что не успела прочитать на досуге. Вообще все, без каких либо исключений. Даже если до этого она с рвением делала домашнее задание, теперь это было с особым остервенением. Из учебников она не выныривала и заняла огромный гриффиндорский стол именно ими. Порою, что подошёл Гарри, она понимала лишь минут через двадцать после того, как он уже минут двадцать чего-то ей рассказывал. Прошло три месяца, а ничего не изменилось, её верными друзьями стали лишь маленькие жёлтенькие канарейки. Ум отключился, память стёрлась, остался лишь миг. Единственный миг, когда она, смеясь, оторвалась от исчезающих карт с Анжелиной, Дином и Симусом и всё её нутро опустилось вниз, глаза не верили, разум пытался понять, а к горлу откуда-то из сдавленной грудной клетки поднялся ком. Это всё, что было в лодке вместе с ней. Теперь она знала даже то, что не знали МакГонагал и Флитвик. Она стала не сравнима не с кем и выдавала порой такие мысли, какие даже Бинса проводили в сомнения. Оказалось, что даже он не знает на столько в идеале историю магии, на сколько её знает Гермиона. Так это всё и тянулось одинаково, пока не объявили, что семестр подошёл к концу и все отправляются на зимние рождественские каникулы. Гарри сообщил ей, что отправляется вместе с Роном в Нору. Она знала, что будет хорошо, если она не сможет видеть Рона, хорошо, что там с ним не будет Лаванды. Но как она вернётся домой? Родители будут расспрашивать, что и как, а она просто не сможет их расстраивать. Они и не поймут, и не смогут осознать, что их дочь забыта небом. Она останется в Хогвартсе и будет читать и писать свитки. Так будет лучше…для всех.