Дети пробуют наркотики. А дальше – полная неизвестность. Тем, кто сумеет найти в себе силы и остановиться, очень повезет. Вот история одной девчонки.
-------------------------------------
Миша был мне как брат. Его родители много работали и совсем не следили за своим сыном, откупаясь от него деньгами. Но не за это я его любила, мы находили в друг друге ту поддержку, которая нам была необходима с нашими вечно занятыми родителями. Он иногда торговал наркотиками, но никогда не позволял мне употреблять что-либо сильнее травки, всегда был рядом, когда мне было плохо. С ним я чувствовала себя сильной.
Мне казалось, тусовки в его огромной квартире укрепляли нашу дружбу. Выпивка и наркотики присутствовали всегда. Так продолжалось весь 8 класс. Мои родители знали Мишку и были не против, чтобы я оставалась у него, - их интересовали только мои оценки. Постепенно вечеринки перестали меня радовать, они уже не были такими веселыми, как когда-то. Я нашла утешение в метамфетамине. Сначала мне хватало полграмма порошка, и я получала удовольствие от всего, что происходило вокруг. Но потом были депрессия, вялость, поход к Мише – и опять беззаботность. К тому времени он уже «ставился» героином. Чем я могла ему помочь? Я ждала помощи от него! Наши отношения перестали быть искренними. И ему, и мне нужно было только одно – наркотики. Я теряла счет времени, мысли путались, я могла взорваться от припадка злости. Не знала, что будет завтра. Слово «завтра» для меня не существовало, было лишь «сейчас». Остановиться я не могла, мне все время нужно было что-то сильнее – новые ощущения. Я стала нюхать кокс. Наркоту мне доставал Миша, у меня было все, что нужно. Иногда я нюхала героин или «закидывалась» кислотой.
Целый год родители ни о чем не догадывались, пока у меня не начались резкие смены настроения. Однажды папа нашел у меня полграмма кокса и спросил, что это. Недолго думая, я сказала, что это мука для уроков труда, взяла порошок, рассмеялась и убежала. Какой труд в 9-ом классе? Какие полграмма «муки»? Мама пыталась поговорить со мной о наркотиках, но я обнадежила ее, сказав, что никогда не буду употреблять эту гадость.
Только теперь я начала понимать, что натворила. Худая, бледная и усталая, я терялась в пространстве. Иногда у меня шла кровь из носа, я могла просто так наорать на человека, неважно, учитель это или родители. Предки списывали все на переходный возраст. Не хотели они замечать, что это была уже не я.
Однажды меня увезли на дачу – это были зимние каникулы в 9-м классе. Я не хотела ехать, я понимала, что произойдет. Уже через день меня начало ломать, тело покрылось гусиной кожей, меня знобило, голова гудела, все болело, и ноги не слушались в судорогах. Мне срочно нужна была доза. Я была в каком-то бреду. Хотелось проснуться, но это был не сон. Теперь родители знали, что их 14-летняя дочь – наркоманка.
На 2 месяца меня положили в наркологическую клинику. Тяжело вспоминать те дни. Родители потратили на клинику большие деньги. После 7 недели мозгового штурма у меня обнаружили аппендицит, сделали операцию и отправили домой. Чтобы не остаться на второй год, мне пришлось отчитываться по всему материалу.
Друзья? Нет, никаких «тусовок», никаких старых знакомых. С Мишей я не общалась, он пугал меня. В последний раз я его видела летом – он приехал ко мне и просил денег, но их совсем не было. Он сказал, что любит меня, произнес «Прощай, сестренка!» - и ушел. Больше я его не видела. А в конце лета узнала, что Миша умер. Теперь я живу и за себя, и за него.
Я перешла в другую школу, мы переехали в другой район, но до сих пор меня передергивает от воспоминаний о прошлом. Я не хочу причинять своим близким и окружающим боль. Мне не нужны больше ни тусовки, ни наркотики. Я боюсь завтрашнего дня, не хочу слышать, что еще кто-то умер. Я знаю, что не выдержу, если столкнусь с наркотиками. Это такое зло. Но еще я знаю, что спасти меня может только желание жить. НЕт ничего сильнее этого чувства.