Игорь Тальков.
Запланированная смерть

Газета «Аргументы и факты» № 40, октябрь 2003


Несколько месяцев назад, после убийства из¬вестного депутата, его коллеги публично обсуждали, кому нужна была его смерть. Когда один предполо¬жил, что коллега погиб за идею, другой не без иронии заметил: "За идею в нашей стране уже давно не уби¬вают. Последний, кто погиб за нее, - Тальков, но его за это так никто и не отблагодарил". "В те годы он один из немногих говорил правду, пел о том, что в "несчастной великой России" до сих пор "идет вой¬на", что "генофонд уничтожен. Потрудились вожди-палачи" . За это Игоря называли националистом и "отблагодарили" сына пулей в сердце", - говорит мама певца Ольга ТАЛЬКОВА. Ее сын был убит 12 лет назад, 6 октября 1991 года.


ЕЩЕ учась в школе, ком¬сомолец Тальков верил в идею коммунизма, дедушку Ленина и светлое будущее. Его отец и мать вернулись в "большую жизнь" после десяти лет скитаний по ла¬герям. Родившимся сыновь¬ям, Владимиру и Игорю, они никогда не рассказывали о своем прошлом, ведь детей в школах учили, что в тюрьму сажают только насильников, воров, убийц и предателей Родины.
"Однажды, когда дома у нас собрались гости, Игорь стал вовсю восхвалять Брежнева. Я не выдержала, повернулась к сыну и сказа¬ла: "Вот когда тебя самого лбом саданут те, за кого ты сейчас выступаешь, тогда ты поймешь, кто есть кто".
А понял он все, когда в армию пошел. Там ему сразу же дали почувствовать, что кто сильнее, кто выше по чину, тот и прав.

Друзья-враги

ТАЛЬКОВ начал писать антисоветские песни, собрал собственный коллектив и попытался самостоятельно пробиться на большую сце¬ну. Но выступать сольно и показываться на телевиде¬нии Игорю не разрешали до 1987 года.
"Он очень переживал, хо¬тел бросить музыку. Но од¬нажды ему позвонил Влад Листьев: программа "Взгляд" устраивала большой сбор¬ный концерт, Игоря тоже ре¬шили пригласить. Но Листь¬ев поставил одно условие: "Споешь только одну песню, "Примерного мальчика", и тут же уйдешь со сцены". А "Примерного мальчика" в то время уже раскрутил Вале¬рий Леонтьев. Игорь голо¬вой покивал. Когда же на¬чался концерт и он дорвался до публики, то тут же выдал зрителям все, что наболело, спел все, что запрещали: о том, что "Кто вчера стоял у трона, тот и ныне там: пере¬строились ублюдки во мгно¬венье ока, и пока они у трона грош цена нам", но когда-ни¬будь "Слетит Шароголовый с пьедестала прямо в ад, и ему там черти новый мавзолей соорудят". Взглядовцы бега¬ли, как ненормальные, не знали, как вытащить его со сцены. А Игорь спокойно до¬пел свои песни и ушел за ку¬лисы. Там к нему подскочил Листьев и закричал: "Теперь ты появишься на телевиде¬нии только через мой труп!" Они расстались очень плохо. Но, когда Листьева убили, примерно месяца три по Первому каналу крутили песни Игоря с титрами: "Па¬мяти друга".
Когда Тальков попал в элитный круг, к нему мно¬гие стали лезть в друзья. Мать и жена, понимая, кто на самом деле те лю¬ди, которых Игорь приво¬дил домой, которым отда¬вал свои последние деньги, пытались его образумить, говорили: "Ты смотришь на людей через розовые очки. Вот когда они подста¬вят тебе подножку, преда¬дут тебя, тогда будет уже поздно". "Снял" он свои "очки" уже к концу жизни, незадолго до смер¬ти сказал: "Все залезают ко мне в душу, бередят ее, а потом в нее плюют".
"Игорь раздавал так на¬зываемым друзьям последние деньги из своего кармана, а сам с семьей жил в жуткой нищете. В единственной ком¬натке на маленькой кушетке спал его сын Игорек-млад¬ший, сам Игорь с женой Татьяной размещались на ди¬ване, который стоял на трех¬литровых банках, потому что ножки давно сгнили. Я же но¬чевала на полу, потому что места для раскладушки не было. Но и в этой никудыш¬ной атмосфере Игорь умуд¬рялся работать. В совмещен¬ном санузле устроил для себя кабинет: закрывался там на несколько часов, садился на стиральную машинку и писал песни. Только иногда Татья¬на была допущена в его "пе¬наты", чтобы принести ему поесть".

Женщины и музы

ТАТЬЯНА была для Игоря Талькова идеальной женой: никогда не упрекала, не ругала, не требовала. Да¬же когда у Игоря случался роман на стороне, он рас¬сказывал жене о новом увле¬чении, как лучшему другу.
"Я ему говорила: "Дурак, что же ты делаешь?" А он отвечал: "Она знает, что я честный человек, но не обольщается, что буду ей верным мужем. Мы с ней, когда расписывались, обо всем договорились. Я сказал, что буду встречаться с други¬ми женщинами, потому что я творческий человек и многие мои песни написаны благода¬ря новым отношениям". А Таня сама за то, что я его от¬читывала, на меня ругалась. "Никто его не понимает, -отвечала она мне. - Он увле¬кающаяся натура, другие женщины для него как вдох¬новение". Не знаю, говорила ли она это от чистого сердца или чтоб меня успокоить, но скандалов "из-за баб" моему сыну не устраивала и сама "отомстить" не порывалась".
"Музы" же Игоря Талькова были не такие верные и преданные. Потом Тальков в своей книге "Моно¬лог" рассказал, что его ув¬лечения на самом деле при¬носили ему больше горя, чем радости. Достаточно про¬блем принесло ему и самое главное увлечение его жизни - Алла Пугачева.
"Он боготворил ее. Она тоже поначалу его жалова¬ла, приглашала к себе до¬мой, обещала взять в свой театр. Но однажды Пугаче¬ва поехала "сборной солян¬кой" в Свердловск, позвала с собой и Игоря. Там на ста¬дионе собралось 30 тысяч человек. Все ждали Аллу. А по заранее составленному списку Игорь должен был выступать после нее. И вот Пугачева подходит к нему и говорит: "Игорь, давай с то¬бой поменяемся, ты пой¬дешь первым, а я после те¬бя". Игорь спрашивает: "По¬чему, Алла, ты так реши¬ла?" А она отвечает: "Разве ты такой глупый, не пони¬маешь, что, после того как я спою, тебе ловить уже нече¬го". Тут Игорь нашелся: "Аллочка, сколько соберу, все мое". Она пожала плеча¬ми и пошла на сцену. Конеч¬но же, зрители приняли ее
"на ура". Алла откланя¬лась. Следом за ней на сцену вышел Игорь. После нескольких песен начался настоящий ажио¬таж, люди кричали: "Пой еще!", а милиционеры из охраны подбегали к сцене, снимали фуражки и проси¬ли, чтобы он на них распи¬сался. После этого концерта Пугачева стала Игоря игно¬рировать".

«Он знал, что умрет»

"СЫН очень торопился жить, брался за все, пото¬му что предчувствовал скорую смерть. Еще в на¬чале 80-х, когда он с кол¬лективом летел на само¬лете, у того при посадке не выпускалось шасси. Игорь успокаивал пасса¬жиров тем, что говорил: "Не бойтесь, вы летите со мной, а я в авиакатастрофе не погибну. Меня убьют при большом стечении на¬рода и убийцу не найдут".
А в последний год жизни убийство Игоря в семье даже не предчувствовали, его ждали. Я просила Игоря остановиться, перестать обличать всех и вся, но он продолжал пи¬сать политические песни, которые ста¬новились все смелее и смелее. Он не боялся обра¬щаться к "господам-демокра¬там" и говорить, что кое-ко¬му из них "засветил бы кир¬пичом", а "господину прези¬денту" не боялся сказать: "Хватит!" разводить в стране "Полу-гласность, полу-так: полу-ясность - полу-мрак". Они, видимо, его боялись. Но, кто заказал моего сына, так до сих пор и не ясно. Де¬ло давно хотят закрыть, сва¬лив вину на директора Игоря Валерия Шляфмана. Гово¬рят, что тот якобы случайно нажал на курок, когда пы¬тался вырвать пистолет у ад¬министратора Азизы Мала¬хова. Но уже через семь лет после смерти Игоря медсест¬ра из "скорой" решилась рас¬сказать правду. Она написа¬ла, что случайным этот вы¬стрел быть не мог, что стре¬лял профессионал, который знал, куда он целился: у Иго¬ря артерия и легкие были пе¬ребиты таким образом, что спасти его было уже невоз¬можно. Поэтому в том, что это сделал Шляфман, я силь¬но сомневаюсь. Азиза тоже не виновата. Единственное, чего я ей не могу простить, то, что она заявила на след¬ствии, что с Игорем не зна¬кома. Хотя на "Утренней почте" танцевала с ним и во¬всю заигрывала. Испугалась, наверное, и наврала. Этот выстрел и последовавшие за ним события были тщатель¬но спланированы. Сразу же после выстрела из зала при¬шли два парня, назвавшиеся студентами- медиками, и так сделали Игорю искусствен¬ное дыхание, что из него вы¬шла последняя кровь. Та же медсестра сказала, что лю¬бой студент медицинского института знает, что при от¬крытой ране сердца искусст¬венное дыхание делать кате¬горически запрещено. Потом кто-то стянул с Игоря брю¬ки, и появилась история, что он вышел из гримерки пья¬ный, в одних плавках, стал ругаться с женщинами ма¬том, поэтому кто-то решил его приструнить. Следующая инсценировка вообще ни в какие ворота не лезет. Врачи "скорой помощи" несли на носилках уже мертвое тело Игоря и все время приклады¬вали ему какие-то компрес¬сы, говорили, что пульс нор¬мальный, сердце бьется. Хо¬тя на фотографии, сделанной в тот момент, явно видно, что на лице у него застыла улыбка, а глаза открыты. С такими лицами солдаты уми¬рают на войне от мгновенно настигшей их пули. Игоря пуля тоже настигла мгновен¬но, и умер он в ту же секунду, а не через час. Он в гробу то¬же лежал с открытыми гла¬зами и улыбался. Я тогда по¬дошла поближе и сказала: "Что же ты, сынок, нам улы¬баешься? Тебе сейчас там, наверное, хорошо, а каково нам теперь без тебя! Не да¬вал ты кому-то покоя, теперь сам успокоился навсегда".


Записала Валентина ОБЕРЕМКО