<..lokt in..>: Подводная лодка

2. Go on

За открытиями всегда следует что-нибудь ужасное. Закон жизни.
Я всегда старалась помнить об этом, но, едва переступив порог Розового дома, забыла сразу.
Я увидела Лестницу. Все увидели. Широкая. С мраморными ступенями. Она вела на второй этаж Дома и ужасала.
- Я ее уже ненавижу,- сказала «Поппи». – Слишком уж четко вижу, как падаю с самого верха.
- Я..я з-забираю свои с-слова обратно,- промямлил Никита.
- Зато окна-иллюминаторы,- Матвей оценивающе огляделся и сел на нижнюю ступеньку Лестницы.
Игнат был доволен. Улыбался как Чеширский Кот. Я думаю, он был на двести процентов уверен в своем выигрыше.
- Мы на подводной лодке, господа, - с пафосом провозгласил Данька. – Пора приступать к делу.

* * *

Я сидела на диване, на первом этаже и слушала. Стук молотков, доносившийся из всех углов. Я чувствовала каждый гвоздь, вбитый словно бы в мое сердце.
А потом все собрались на кухне у окна и молча чувствовали последний луч зимнего солнца, проникающий в этот Дом...
Стас закрыл окно ковром, а Даня с Матвеем забили гвозди в его края.
Из сентиментальных глаз Сашки текли слезы прозрачными ручейками.
Я ловила колебания воздуха в Розовом доме. Я не любила его уже. Я боялась уже того, что будет, если вдруг что-то пойдет не так.
- Вы уверены, что тридцати литров водки будет достаточно? – спросил Стас.
- Три литра каждому? Конечно, - Игнат хлопнул его по плечу.
- Я свои три литра буду год пить, - усмехнулась Стела.
- Значит, мы будем сидеть здесь год. А вообще, ты все только обещаешь, дорогуша.
Стела прошипела в ответ что-то нечленораздельное.

От готических убеждений проистекают готические мысли и становятся предрассудками, чтобы потом кругом мерещится тому, кто вбил себе в голову однажды, что хочет жить не как все.

* * *

Шуршали салфетки. Бряцали тарелки. Звенели стаканы. Падали со стола вилки и ложки и с дурацким смехом возвращались обратно проворными руками Виталии. Мы с Матвеем молча курили, лежа на теплом паркетном полу в гостиной. Игнат и Стас устанавливали кальян в прихожей. Никита считал ступеньки Лестницы. Данька шептался с девчонками.
Все приходило в движение...
- Тринадцать ступеней!!!
Черт...

* * *

- Надо говорить о чем-нибудь?
- О! Да, конечно.
- Кстати, о чем мы будем говорить потом, когда уже будем не в состоянии говорить вообще?
- Будем обсуждать «Поппи»!
- Я вырву тебе язык, Игнат. Будешь обсуждать меня жестами?
- Конечно, милая 
- Говори тост, дань!
Мне ужасно хотелось глоток «мартини», а вместо этого приходилось курить. И все. И еще пить обжигающую водку. Но Матвей удачно разбавлял мою соком. Плакать не хотелось. Я считала очередную зимнюю тему в виде снежинок на ослепительно белом Данькином свитере.
Хотя было тепло.

* * *

Я кричу какие-то песни, кажется. Саша громко смеется, а Никита что-то рассказывает.
- Ты такой милый тормоз, Никиточка, - смеюсь я, не понимая, что такое «тормоз».
Кажется, рай – это когда всем хорошо. Всем нам хорошо сейчас. Но я, видимо, слишком напряжена, чтобы чувствовать тот самый рай.
- Фистинг или ферчинг? Что выбрать? Что приятнее?
Игнат и Данька сползают под стол от Стеллиной глупости.
А я вижу, что поползли мои колготки.
Виталия уже в том состоянии, когда хочется кому-нибудь звонить. Но телефоны все сдали Никите еще на входе, и он уже забыл, куда спрятал их.

* * *

Кровь бежит быстрее. Особенно, когда пытаешься думать. Боже Мой...

* * *

Ярко-розовый кафель в ванной режет глаз своей тупой гламурностью.
Я запихиваю дрожащего Матвея в душевую кабину и включаю горячую воду.
- Мне холодно... мне холодно... мне очччень ххоллодно...
Я слышу, как клацают его зубы. Рядом Даниил обнимается с унитазом.
Телефонный звонок слышен слишком четко.
- Что это, ввашу мать?!? Я спрашиваю!!!
- Хватит орать, Игнат, возьми трубку!
Матвей пальцами нащупывает толстый пластик дурацкой кабинки. Поворачивает красную ручку до упора.
Я, спотыкаясь, выбираюсь в коридор.
- А... Ну, здрасьте, теть Ань..,- недоуменно бормочет Игнат. И я замечаю, какая прозрачная у него кожа и что все вены видно. – Нет, теть Ань, я не могу его позвать...
Стена твердая. Я могу на нее опереться. Ног у меня разве нет? Я не стою уже на ногах. Потому что сижу на полу.
- Майя!
Плечо трясется.
Нет, его трясет Игнат.
- Д-д... Что?
- Я щас...
- Угу.
Надо бы глянуть, где Виталия.
Теперь уже Маша говорит по телефону. Потрясая бутылкой водки в правой руке.

* * *


Что со мной?
Где Ветер?
ПочемуятакнелюблюНэнсиСинатру?
Виталия сидит в спальне на трюмо и пытается накрасить ногти красным лаком. Встала и ушла.
Ну почему вся несправедливость мира воплотилась в И..? Надо обратно уже идти.

* * *

На пуфике соблазнительно желтела телефонная трубка. Я уже целый месяц не говорила по телефону.
И как это я не заметила, что месяц уже целый прошел??? Надо запомнить бы..
- Але?!
- Майя, деточка!
- О, теть Ань! Здрасьте!
(*Когда это я научилась глупо так хихикать?*)
- Позови Данечку, пожалуйста.
(*Неужели «Данечкой» зовут то бледное существо, в туалете которое я видела?*)
- Он не может, теть Ань. Он занят.
- Да? Чем это? – подозрительно так.
- Он.. он оладики жарит!
- А... Вы что там, пьете, что ли?
- Нет-нет, что вы! Я же не пью вообще!
(*И врать я тоже быстро научилась!*)
-Ладно, милая. И все-таки позови мне Данечку.
- Щас, ага...
Почему стены такие скользкие? Я постоянно спотыкаюсь. Не упала зато ни разу... Нет разве?
- Да-а-ань, тебя мама зовет!
- Она здесь? – поднял голову. Чистенький как всегда. И красивый. Очень. Такой идеальнокрасивый, что меня даж ничуть не удивляет, что он – бисексуал. Странно, что не гей даже.
- Нет. Она в телефоне, Дань, иди.
- Угу.
Я глянула на Матвея, упершегося руками в стену, но пошла все равно за Даней.
- Да, мам.
- Данечка, ты где? Ты что там делаешь?
- Я на подводной лодке, мама.
- Где??? И давно?
- Не знаю.
- Данечка, ты не пьешь там?
- Нет, мам, я оладики жарю.
- Да? А ну, скажи «сиреневенький»!!!
- Сиреневенький.
- Я не расслышала.
- Сиреневенький!
- Еще раз.
- Ма-ам, ты издеваешься, да???
- Ну, как ты можешь так говорить, дорогой? Я же переживаю за тебя!
Я потянула его за рукав.
- Дань, у тебя лицо сиреневенькое стало. И глаза выпучены.
- Мам, я сейчас, - сказал он в трубку и ринулся обратно в ванную, откуда уже доносились громкие вопли Матвея.
Я – за ним...

Мимо проходил Стас и положил трубку на рычаг.

* * *

Я медленно падала вниз. Стела кричала где-то далеко и почти шепотом.
Никто никогда не найдет меня Там...
И ты, Илья, не найдешь...
...Зато я никому ничего не должна. Я со всеми и всем примирилась и ничего уже не жду.
...Сакура не цветет в это время года. А жаль...
Что было подмешано в мой стакан? Одна ли водка?
Несплошная reality в дырочку.