Когда боги отреклись от мира смертных и власть над ним делили две божественные расы, мой далекий предок, имени которого уже не помнят, привез с войны пленную эльфийку и, вопреки желанию своих сородичей, взял ее в жены. Остоухая дева, как повествуют легенды племени, жила недолго - то ли не снесла сурового орочьего образа жизни, то ли пала жертвой вспышки ярости кого-то из орков. Но все же успела породить на свет орка с эльфийской кровью. Моя мать была прапрапраправнучкой этого существа - эльфьи корни одарили ее невероятными для орка магическими силами и она была одной из самых могущественных шаманок, каких помнила моя деревня. Отец же мой был гордым воителем, мастерски владевшим мечом и топором. Хин-Нин (так звали мою мать) родила двух девочек-двойняшек, невероятным образом несхожих друг с другом: я была оркой почти во всем, сестре же моей передалась природа слабой эльфийской расы - она была светлокожей, остроухой и болезненно-хрупкой. Когда нам не было и года, она внезпно умерла от какой-то неведомой хвори. Вслед за ней этим же смертельным недугом стали болеть едва ли не все орчата деревни. Выживали немногие. Суеверные орочьи женщины обвинили во всем мать и ее "эльфийское отродье". Дабы задобрить богов, было решено принести им в жертву, предав сожжению в ритуальном пламени малолетнюю меня. Но когда меня уже возложили на каменный алтарь и разожгли пламя, с небес внезапно упала белая сова, заметалась по алтарю и бросилась в огонь. Орки истолковали это как знак, сова купила мою жизнь своей жизнью. Меня оставили в живых и дали имя Мистах - "Сова".
Я росла существом замкнутым и одиноким, моя дурная кровь всю жизнь тяготела надо мной. Мне казалось, что я слабее и трусливее настоящих орков и что они станут стыдить моего общества. Я подолгу охотилась в одиночестве в глубинах северных гор, и там научилась слушать голос ветра, внимать шороху птичьих крыл и видеть тайных духов камней и деревьев, сроднившись с ними. Мать ожидала, что мне тоже передадутся ее способности к шаманству, но у меня их не было ни на воробьиный коготь. К тому же отец, опасаясь за мою дальнейшую судьбу, предпочел, чтобы я не связывалась с колдовством и обучил меня рубиться мечом и топором...
Я была еще неоперившимся подростком, когда на мое родное селение напали люди. Эти отвратительные низкие создания не выступили против нас в открытой битве - они пробрались в наши дома под покровом ночи, когда почти все мужчины и большинство женщин были на Большом Осеннем Лове, а в деревне остались только старики и дети. Мы сражались как могли, но у нас даже почти не было оружия - только когти да зубы. Они убили всех старых орков и увели в плен всех орчат. Нас погрузили на большое морское судно и отвезли на людские острова. Там меня продали в зоопарк. Они держали меня в клетке как звереныша, кормили обглоданными костями и тухлым мясом, от которого меня рвало каждый раз, а их столь же мерзкие детишки бросали в меня камни. В клетке справа от меня жила пантера, слева - волк и волчица. Я сдружилась с волками. И, кажется, со временем я даже стала понимать их язык, а они - мой. Более того: за то время, что я провела за решеткой (а прошло не менее полутора лет), я немного научилась понимать и этих низменных, грязных, нечистоплотных, бессмысленно-жестоких существ, что зовутся людьми. Кроме всего прочего, я узнала, что люди порой бывают очень слабы. Они не умеют пить. Злой дух вина убивает в них и силу, и разум. И однажды поздно вечером, человек, который порой открывал мою клетку, чтобы дать мне отбросов, заменявших пищу, едва держался на ногах. Он подошел к клетке и стал ковырять ключом в замочной скважине, однако она явно таинственным образом ускользала от него. В конце концов он выронил ключ и упал сам. Я впилась пальцами в решетку рядом с лежащим на земле ключом, как могла растянула ее, чтобы просунуть руку, и подобрала ключ! Я открыла замок своей тюрьмы, затем - замки клеток с пантерой и волками. В этот миг я в самом деле была зверем - я и мои друзья-волки растерзали ненавистного нам человека в клочья. Мы не стали есть его мясо - на вкус он был отвратилелен, даже его кровь на моих губах, когда я вместе с волками перегрызала ему горло и вены, была хуже гнилой воды! Пьяные от крови, мы бежали прочь из города. У городских ворот нам пришлось убить еще двоих стражей: сперва волки сломали шею одному и я подобрала его меч, затем мы втроем расправились со вторым. Ночная дорога на свободе! Мы бежали как безумные, пити струи ветра, выли и кричали, мчались не глядя перед собой! Ветер был с нами заодно - он уносил наши запахи прочь, дождь был с нами заодно - он смывал наши следы, луна была с нами заодно - она почти на показывала свое белое око из-за пелены туч. Наш восторг и упоение умерли разом, когда на нашем пути легло бескрайнее, тягучее темное море... Мы понимали, что нам не переплыть его, и понимали, что никто не перевезет нас через него, потому что всюду - враги. Мы вернулись в глубину леса и там волки вырыли себе логово. Я стала жить в нем вместе с ними. Впервые за долгое время мои новые братья приносили мне свежее сочное мясо - оно было сырым, но мне не было до этого дела. Пришла весна и у волка с волчицей родилось шестеро волчат. Первое время мать, как ни доверяла мне во всем остальном, все же не подпускала меня к своим детенышам, скалилась и рычала, и только когда они три недели спустя открыли глазенки, меня допустили к ним. Мы уже почти свыклись с мыслью, что люди нас не ищут, когда однажды волк-отец не вернулся с охоты. Волчица была встревожена, но боялась оставлять потомство, и потому на поиски и на охоту отправилась я. Я забралась достаточно глубоко в лес и уже изловила по пути двух кроликов и крупную куропатку, когда мои ноздри почуяли запах волка. И вместе с ним запах крови. И еще один отвратительный запах, который не сравнится ни с чем другим. Забыв об осторожности, я бросилась навстречу запаху. Там я нашла волка-самца, изрубленного людскими топорами и исколотого копьями. Он лежал в огромной запекшейся луже крови, а кругом было полным-полно следов человеческой обуви, и вонь - их вонь - еще не прошла. Задыхаясь от боли, я склонилась над грудой мяса и шерсти, что когда-то была моим благородным другом, воззвала к его душе и бессмертному духу Паагрио, прижалась на мгновение щекой к его щеке, затем окунула пальцы в кровь его ран, провела полосы на своем лице и поклялась мстить его убийцам. Хотя я не знала, смогу ли исполнить клятву. Простившись, я вернулась к волчице и рассказала ей о том, что увидела. В тот же вечер волчица разыскала новое убежище для детей и стала осторожно по одному переносить их туда. Я осталась караулить на прежднем месте. Когда в старом логове со мной уже остался всего один последний волченок, мать-волчица тоже не вернулась. Ее не было до самого утра, и весь последующий день. Когда солнце село, я забрала последнего волченка и решила либо разыскать новое жилище, куда ушла волчица, либо узнать о ее судьбе. Я достаточно быстро выбрела к болоту, которое облюбовала волчица-мать и нашла расширенную нору барсука, что несомненно должна была стать нашим домом. Но там не было волчат, а от входа вел куда-то в кусты кровавый след... Ей всадили в бок десяток стрел, но она не умерла сразу. Было видно, что она еще дралась - ее пасть была вымарана дрянной человеческой кровью... Волчат они, должно быть, унесли с собой...
У меня не было сил справиться с этим - я сидела и выла как безумное животное, и щенок волчицы прижимался к ней и тоже мучительно скулит... Потом он подполз ко мне и стал лизать мне колени. И я поняла, что должна попытаться спасти хотя бы его. И что мы должны бежать отсюда, бежать навсегда, бежать любыми путями! Обессиленная и почти потерявшая разум, я взяла в обнимку волченка и с ним вместе побрела вновь к берегу моря и к человеческой гавани... Не знаю, на что я надеялась. Соленый запах воды уже ласкал наши больные ноздри, когда силы окончательно покинули меня: я была голодна и убита скорбью. Но бессмертные духи сжалились надо мной в этот раз и как сквозь туман я увидела перед собой могучую грозную фигуру с ожерельем из клыков на шее и боевой раскраской на лице. Кажется, кто-то взял меня на руки и я потеряла сознание...
Я очнулась на корабле в открытом море, меня касались сильные добрые руки с оливковым отливом. Я услышала родные голоса и знакомую речь. Я была среди своих. Меня подняли с постели и отнесли на палубу, чтобы я могла увидеть то, что согрело мое сердце и взбудоражило кровь лучше самого крепкого вина: за нами пылал и клубился дымом ненавистный человеческий город, город, подаривший мне столько боли и унижения.
Это были орки из другого племени, но их детей постигла та же судьба, что когда-то меня и моих сверстников. Они пришли вслед за похитителями, чтобы освободить своих детей или отомстить. От них я узнала, что орки моего племени сделали так же, но потерпели поражение в битве и были убиты до одного. Моим спасителям посчастливилось больше моих сородичей. Селение племени, подобравшего меня, стало моим новым домом, а приемным отцом - центурион Вапук. Вместе со мной в родной дикий край Элмора прибыл и мой будущий верный друг и соратник волк Х'хах...
Там я выросла и возмужала. Как когда-то прежде, я вновь бродила по северным горам и говорила с духами, и слушала пение ветра над ледяным водопадом...
Однажды на Северных Плоскогорьях, близ Пещеры Испытаний я внезапно увидала бегущее вниз по склону странного вида существо. Оно было двуногим, хрупким и невероятно быстрым. За ним, то отставая, то нагоняя вновь, мчалось вдогонку три разъяренных медведя и, как мне показалось, существо слабело на глазах. Не долго думая, я издала боевой клич и, попросив духи медведей не гневиться на меня, бросилась наперерез хищникам. Пока я рубилась с двумя из них, хрупкое существо (я уже стала догадываться, кем оно было) вытянуло два отточенных извилистых клинка и лихо расправилось с третьим, после чего обесслиенно упало на землю. Я нанесла последний удар, отерла кровь с меча и подошла к ней. Внезапно странная дрожь прокралась в мое сердце и я не могла произнести ни слова. Она улыбнулась, точно сверкнула лучом солнца, и проговорила: "Уф! Я уж подумала, что в придачу к медведям, мне на хвост упал злобный орк!" "Ты... - эльф?.." - только и смогла выдавить из себя я. Она опять улыбнулась: "Ну а что же я, заяц что ли с такими ушами?" "Но что ты делаешь здесь?" - "Должно быть, ищу приключений на свою пятую точку!" - захотала она, рассыпаясь золотистым звоном... Меня окатило горячей волной, природы которой я все еще никак не могла понять. Она была совсем не такой, какими мне представлялись эльфы. Она была задорной и смелой, игривой и искренней. Мы бродили с ней по плоскогорьям весь день, она рассказывала мне о иных мирах и пела старинные эльфийские песни. Когда на горы упала тьма и око луны окрасило мир бледным серебром, я поняла, что сойду с ума от боли, если сейчас уйду от нее или позволю ей уйти. Она точно почувствовала мои мысли (уж не знаю, эльфье ли колдовство это было) и прошептала: "Не уходи!" Мы провели эту ночь, сжимая друг друга в объятьях и иступленно глазея на звезды в темном море небес. А на утро я ушла с ней.
Она была безумной идеалисткой и верила, что все расы прекрасны и должны жить в мире. Она странствовала по всему бескрайнему миру без цели и не размышляя о дне грядущем. Вместе с ней мы побывали во множестве его уголков и спали под сотней небес. Мы горели друг другом, наша любовь была самым великим чудом в Поднебесной. Да, кто-то осуждал ее, считал порочной и противоестественной, но нам было наплевать. Наша любовь была любовью, а не инстинктом, не сигналом к спариванию и размножению. Я говорила себе: "Любовь ради потомства - удел ничтожных людей, ибо в числе их единственная сила!" Но настал день, когда я поняла, что моя подруга так не считает...
Как-то раз под Гираном мы с ней вдвоем сдерживали удар гарпий и были уже изрядно обескровлены, когда к нам присоединился человек с пантерой. Он был силен, искусен в бою, возможно, даже хорош собой, но я - не ценитель людской красоты... К тому времени моя жгучая ненависть к роду людскому уже несколько угасла - моя любимая научила меня видеть в них не только зло, но и любви к людям я все же не питала. Однако мы скоро сдружились с этим странным человеком. Я ценила его за мастерство владения клинком и уважала за дружбу с пантерой. Но моя подруга была от него в неописуемом восторге! Я видела, как она тянулась к нему, чувствовала, как она ускользает от меня... И однажды утром она примчалась ко мне, упала в мои объятья и рассказала, что этой ночью стала его женой. Мне было больно терять ее - и я не хотела мешать ее счастью... Я сказала ей, что хочу вернуться в горы Элмора, чтобы отыскать замену моему недавно погибшему в схватке старому доброму другу-волку. Она рвалась отправиться со мной, но ее мужчина удержал ее. Мы простились и я вновь в который раз вернулась на родину. Но в этот раз возвращение было мне не в радость. Я чувствовала, что часть моей души - большая ее часть - осталась там, с ней. А здесь я была опустошена и разбита. Я скиталась по горам и искала смерти... В одну из ночей я замерзала на холодном каменном полу Пещеры Испытаний, когда во сне ко мне внезапно прижалось что-то лохматое и теплое. Я проснулась и ощутила, как мой маленький Х'хах лижет языком меня в щеку! Это был он, бессмертные духи вернули мне его из Земли Мертвых - он был такой же крохотный и одинокий, как тогда, когда я забрала его из опустевшего логова на людских островах и отнесла в гавань. Он нашел меня, вернулся ко мне, и вместе с ним мне вернули мою жизнь и мою душу. У меня было для кого жить и я решила посвятить себя ему.
Однако меня все же еще тянуло к ней, мучительно и неизбежно... Теперь, когда я уже была не совсем одинока, мне было не так страшно заглянуть в глаза ее счастью - не со мной. Я вернулась в большой мир. Я увидела ее и поняла, что потеряла ее безвозвратно - она стала другой. Все та же, но другая, точно она обрела покой, но вместе с ним потеряла крылья...
Однажды человек, продававший мне пищу для волченка, приторно-любезным голосом осведомился, не желаю ли я "заиметь себе еще и дракона". Я обозлилась и сказала, что дракон - величественное создание и его не полагается "иметь". На что этот проныра сделался еще любезнее и пробормотал, мол, ничего плохого не имел в виду и, мол, ручной дракончик это совсем неплохо, и ему же, мол, будет лучше, что он пристроен и никто его не обидит. Я еще раз обругала его последними словами, но все же согласилась пойти к человеку, к которому он меня направил, чтобы узнать о драконах. Там, в Охотничей Деревне (тогда еще не оккупированной силами зла) мне и повстречался знакомый эльф-волшебник из гордого племени Темной Розы...